«К положению в "А"». Как принималось решение о вводе войск в Афганистан

«К положению в "А"». Как принималось решение о вводе войск в Афганистан 29.12.2017 22:55

Вот уже которое десятилетие Афганистан сотрясают военные действия. Одна из причин – «неудобное» геополитическое положение страны, вызывающее стремление основных центров силы утвердиться здесь, чтобы оказывать свое влияние на обширные пространства Евразии.

Одним из актов военной драмы стало вмешательство внешних сил в жизнь этой страны после свершившейся там в 1978 г. т.н. Апрельской революции. Последовавшая затем гражданская война в Афганистане стала важнейшим событием и в истории Советского Союза. Произошло это вследствие решения, принятого 12 декабря 1979 г. узким кругом политических руководителей СССР, о вводе контингента советских войск на территорию соседней страны.

* * *

Отношения Советского Союза с Демократической Республикой Афганистан традиционно отличались ровным дружественным характером, независимо от менявшихся в Кабуле политических режимов. Северный сосед оказывал ДРА существенную экономическую и финансовую помощь. Построенные и введенные в эксплуатацию при технико-экономическом содействии СССР объекты промышленности, энергетики, транспорта составляли к 1978 г. до 60% всех предприятий госсектора. Однако, несмотря на значительную иностранную (не только советскую) помощь, ДРА продолжала оставаться одной из самых беднейших стран мира.

В апреле 1978 г. лидеры действовавшей на полулегальном положении Народно-демократической партии Афганистана организовали военный переворот, названный Саурской, или Апрельской революцией. Ставший главой государства генеральный секретарь НДПА Н.-М. Тараки объявил о вступлении страны на путь социалистических преобразований.

Лишь по большому недоразумению утвердившийся в Кабуле режим можно было квалифицировать, как социалистический. На самом деле это была, как позднее писал ответственный работник Международного отдела ЦК КПСС К.Н. Брутенц, «своеобразная, даже странная смесь пуштунского национализма с марксистской идеологией в ее догматической упаковке». Апрельский переворот, громко объявленный народной революцией, на самом деле представлял собой очередной акт борьбы за власть различных политических сил, отнюдь не пользовавшихся массовой поддержкой. Сразу же после победы в НДПА разгорелась ожесточенная борьба между фракциями «Хальк» (руководители – Н.-М. Тараки и Х. Амин) и «Парчам» (Б. Кармаль), сопровождавшаяся массовыми репрессиями по отношению к более слабым «парчамистам».

Тем не менее факт прихода к власти партии, по лозунгам родственной КПСС, в Москве встретили с повышенным вниманием. В советском руководстве оказалось немало энтузиастов «прыжка» Афганистана из феодализма в социализм, подобно Монголии или советским республикам Средней Азии. В декабре 1978 г. в Москве между двумя странами был заключен Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве. Как стало ясно позднее, особое значение в нем имела ст. 4, зафиксировавшая взаимное обязательство «предпринимать соответствующие меры в целях обеспечения безопасности, независимости и территориальной целостности». Именно на эту статью власти СССР и Афганистана ссылались позднее, как на правовую базу ввода советских войск.

Падение и без того непрочного авторитета власти в глазах населения (по существу, провалилась аграрная реформа, страну лихорадили репрессивные чистки, грубо попирались нормы ислама), рост выступлений оппозиции, поддерживаемой из-за рубежа, вызывали растущее беспокойство руководство НДПА за свое положение. Страна оказалась перед угрозой развязывания масштабной гражданской войны. Уже ранней весной 1979 г. Тараки поднял вопрос о возможности ввода советских войск на территорию Афганистана. 

В марте возможные меры помощи правительству соседней страны были обсуждены в Политбюро ЦК КПСС. Высшее политическое руководство в целом заняло сдержанную позицию, дискуссию подытожил генеральный секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев: «У них распадается армия, а мы здесь должны будем вести за нее войну».

Правда, были и те, кто в прямой или завуалированной форме высказывался за военное вмешательство во внутриафганский конфликт, прежде всего министр обороны Д.Ф. Устинов. Он проинформировал Политбюро о том, что в Министерстве обороны уже разработаны варианты военной акции, которые могут быть реализованы в течение нескольких суток.

Однако пока было решено ограничиться наращиванием экономической и финансовой помощи Афганистану. Но не обошлось и без мер военного характера: в приграничных районах Министерство обороны СССР разворачивало две дивизии, предназначенные для оперативной переброски на территорию соседней страны, до 700 человек увеличено число советников, направленных в Кабул по линии Минобороны, КГБ и МВД.

Как показали дальнейшие события, решимость советского руководства не вмешиваться в афганский конфликт оказалась шаткой. При всех оговорках дискуссия в Политбюро продемонстрировала твердую готовность «ни при каких обстоятельствах не потерять Афганистан» (это буквальное выражение министра иностранных дел А.А. Громыко и председателя КГБ Ю.В. Андропова). Одновременно проявилась абсолютная зависимость мнений членов высшего руководства от позиции Л.И. Брежнева, который в силу нездоровья уже не всегда отдавал себе отчет в своих решениях и действиях. «Гибкость» членов Политбюро, диктовавшаяся не реальной обстановкой, а мнением первого лица, вместе с поверхностным обсуждением острейшей проблемы, идеологической зашоренностью, пренебрежением аргументами профессионалов из числа военных, дипломатов, ученых и непониманием специфики условий исламского общества предопределили в конце концов ошибочное и трагическое решение о вводе войск.  

Наиболее трезвую позицию занимали высшие военные (кроме министра обороны Устинова), рекомендовавшие воздержаться от попыток решать политические вопросы в соседней стране с помощью советских штыков. Настойчиво возражал против широкомасштабного военного вмешательства в афганские дела начальник Генерального штаба ВС СССР Маршал Советского Союза Н.В. Огарков, имевший немало единомышленников. Хорошо информированный дипломат А.Ф. Добрынин, занимавший тогда пост посла в США, вспоминал: «Высшие чины генералитета – Огарков, Ахромеев (первый заместитель начальника Генштаба. – Ред.), Варенников (начальник Главного оперативного управления – заместитель начальника Генштаба. – Ред.) – даже обратились с необычным коллективным рапортом по этому поводу к министру обороны Устинову. В ответ они услышали раздраженный окрик: "Не рассуждать. Выполняйте решение Политбюро"».

К декабрю 1979 г. члены высшего политического руководства обсуждали проблему фактически лишь в своем узком кругу. Материалы готовились афганской «тройкой» (Ю.В. Андроповым, Д.Ф. Устиновым и А.А. Громыко) и утверждались генеральным секретарем ЦК КПСС. Болезненное состояние и резко снизившаяся работоспособность Брежнева развязывали влиятельной «тройке» руки. Как следствие, еще не было принято политическое решение, а маршал Устинов в первых числах декабря уже поставил в известность руководящий состав вооруженных сил о готовящемся вводе войск, а 10 декабря отдал распоряжение о создании группировки численностью до 75 тыс. человек.

К окончательному и положительному политическому решению о вводе войск в Афганистан советское руководство пришло 12 декабря 1979 г. Постановление ЦК КПСС (написанное рукой секретаря ЦК КПСС К.У. Черненко, оно имело заголовок «К положению в "А"») из соображений сверхсекретности было сформулировано крайне лаконично, так, что его смысл понимали только участники заседания. Решение было принято лишь пятью членами из 12, а если считать и кандидатов, то из 16 членов высшего политического органа. Меньшинство, отбросив даже формальные нормы «коллективного руководства», продекларированные в уставе КПСС, узурпировало мнение всего Политбюро. Подписи остальных восьми человек появились постфактум 25 и 26 декабря. Глава правительства А.Н. Косыгин документ не визировал.

Вопреки Конституции, использование советских войск за рубежом не было даже освящено указом Президиума Верховного Совета СССР. Цели ввода войск в соседнюю страну и методы их действий не определялись, правовой статус ограниченного контингента не формулировался. Население Советского Союза было поставлено перед фактом вторжения и вынужденно довольствовалось пропагандистскими лозунгами об оказании интернациональной помощи «дружественному афганскому народу» в защите Апрельской революции. Сказалось фактическое отсутствие – в условиях существовавшего тогда политического режима в СССР – гласности и независимого от коммунистических властей общественного мнения.   

Как это нередко бывало и прежде, у руководства КПСС возобладали идеологические, доктринальные соображения, заключавшиеся в стремлении поддерживать в мире любое общественное движение, которое объявляло о своей приверженности марксизму, и расширить за счет новой страны лагерь социализма.

Справедливости ради надо сказать, что для такого решения были и объективные мотивы. Прежде всего, это геополитическое противоборство СССР с Соединенными Штатами Америки. Афганистан традиционно рассматривался как страна, находящаяся в зоне влияния Советского Союза, а США явно пытались нарушить здесь баланс сил. Серьезную обеспокоенность в Москве вызывало стремление американцев существенно усилить свой военный потенциал в регионе: нарастить военно-морскую группировку в районе Персидского залива, переместить на север Афганистана из Ирана, где победила революция, радиолокационную станцию. Обращает на себя внимание и такой факт: вводить войска в Афганистан руководство СССР решило 12 декабря 1979 г., то есть именно в тот день, когда Совет НАТО принял решение о размещении в Европе американских ракет средней дальности. Очевидно, в Кремле свою военную акцию на южном направлении рассматривали как некий асимметричный ответ на возросшую угрозу с запада.  

24 декабря руководящий состав Вооруженных сил СССР был ознакомлен с директивой министра обороны, в которой определялись задачи и порядок действий войск на начальном этапе ввода. Устанавливалось, что советские части расположатся на территории Афганистана гарнизонами и возьмут под охрану важнейшие объекты, при этом их участие в боевых действиях против антиправительственных формирований не предусматривалось.

За 10 дней до этого по приказу министра обороны в Термез, пограничный город на территории СССР, прибыла специально сформированная Оперативная группа Министерства обороны во главе с генералом армии С.Ф. Ахромеевым (через некоторое время ее возглавил первый заместитель министра обороны Маршал Советского Союза С.Л. Соколов). Группа руководила проведением мобилизационных мероприятий в Туркестанском и Среднеазиатском военных округах, масштаб и сроки которых были беспрецедентны. В течение двух недель до полных штатов было развернуто около 100 соединений, частей и учреждений, в том числе управление 40-й армии. Из запаса были призваны более 50 тыс. военнообязанных, из народного хозяйства подано около 8 тыс. автомобилей и другой техники.

Первые советские воины пересекли границу 25 декабря 1979 г. По наведенному через Амударью в районе Термеза понтонному мосту переправилась 108-я мотострелковая дивизия, а на аэродромы Кабула и Баграма по воздуху к вечеру 27 декабря были переброшены основные силы 103-й воздушно-десантной дивизии и отдельного парашютно-десантного полка. Началась девятилетняя эпопея советских войск на территории южного соседа…

 Георгий Окошко, Ритм Евразии