Николай Сергеев: Белорусская зарубежная община и Русский мир: взаимоотношения в прошлом и настоящем. Часть 2 06.06.2017 16:2625 марта 1918 г. в оккупированном германскими войсками Минске «группой белорусских активистов» (так их называют в современной белорусской историографии) было заявлено о провозглашении т.н. Белорусской народной республики (БНР) во главе с одним из лидеров Белорусской социалистической громады (БСГ) И.Н. (Янкой) Середой. Первым политическим актом Рады (Совета) БНР стала телеграмма кайзеру Германии Вильгельму II «со словами глубокой благодарности за освобождение Белоруссии немецкими войсками из-под тяжёлого гнёта, чужого господствующего издевательства и анархии» и с нижайшей просьбой взять Белоруссию в союз с рейхом, т.к. «только под защитой Германской Империи страна видит лучшее будущее».
Среди подписавших эту пресловутую телеграмму был и Язэп Лёсик, что не помешало ему в последующем, в июле 1920 г., объявить «о признании принципов Советской власти». Он, не имея высшего образования, вошел в состав Научно-терминологической комиссии (образована в феврале 1921 г.) при Наркомате просвещения БССР, в задачи которой входила разработка научной терминологии на белорусском языке, преподавал в Белорусском госуниверситете, стал членом Института белорусской культуры (Инбелкульт, создан в 1922 г.), а затем и Академии наук БССР, в которую в 1928 г. был преобразован Инбелкульт.
Этой телеграммой деятели т.н. БНР хотели оторвать Белоруссию от России
Телеграмма кайзеру Вильгельму II вызвала острый кризис в руководстве только что объявленной БНР, т.к. не все члены Рады были согласны с подобными устремлениями. В итоге БНР так и осталась химерой, а вот для БСГ все это обернулось политическим крахом. В знак протеста против «незаконной отправки приветственной телеграммы кайзеру Вильгельму II» из нее вышли народные секретари (министры) социальной защиты Полута Бодунова и земледелия Томаш Гриб, которые встали у истоков Белорусской партии социалистов-революционеров. Эта партия оформилась в мае 1918 г. на базе народнического крыла БСГ. Кроме того, из недр БСГ вышли Белорусская партия социалистов-федералистов и Белорусская социал-демократическая партия, а летом 1918 года Белорусская социалистическая громада прекратила существование.
В свою очередь большевики Западной области заявили, что объявление о провозглашении БНР – это попытка «буржуазно-помещичьих кругов оторвать Белоруссию от России». При этом белорусские коммунисты в то время, видимо, не подозревали о том, что большевистские вожди уже вынашивали идею создания новой «белорусской социалистической нации».
В результате военных событий Первой мировой и Гражданских войн в Белоруссию из глубинной России не вернулось порядка 250 тысяч беженцев и эвакуированных, еще примерно 125 тысяч человек выехали за границу советского государства, в основном в прибалтийские страны, а также в Чехословакию, Германию, Финляндию и Турцию. Кроме того, в Германии в начале 1919 г. находилось 30-40 тысяч военнопленных, уроженцев Белоруссии.
В межвоенный период возникло такое явление как «белорусская политическая эмиграция», сердцевину которой составляли немногочисленные деятели из т.н. правительства БНР. Другим, несоизмеримо более мощным, течением межвоенной белорусской эмиграции был поток трудовых мигрантов из западно-белорусских земель, находившихся в соответствии с Рижским договором 1921 г. в составе Польши. Массовый отъезд белорусского дееспособного населения из Западной Белоруссии был вызван крайне тяжелым социально-экономическим положением, национальным и религиозным угнетением на «крессах всходних». При этом польские власти всячески содействовали этому процессу, рассчитывая таким образом уменьшить безработицу и количество белорусского населения на этих землях. В 1921 – 1929 годах из западной Белоруссии выехали в основном в Канаду, США, Францию, Аргентину, Бразилию, а также в Литву и Латвию от 180 до 250 тысяч человек .
Трудовые мигранты из Западной Белоруссии, 20-е годы XX в.
В середине 20-х годов имел место определенный эмиграционный поток из БССР за пределы СССР. Так, в 1924 и 1925 гг. иностранным отделом ГПУ БССР было выдано соответственно 1658 и 1787 паспортов для выезда за границу. Большинство отъезжающих направлялись на постоянное место жительства (ПМЖ) в США, Польшу, Германию, Латвию и Палестину. Причем, белорусы составляли среди них не более 10-15 процентов, остальные евреи, поляки, русские (великороссы) и др. В 1930-е годы выезд из БССР за границу был практически прекращен, т.к. желание выехать в другую страну на ПМЖ стало восприниматься как враждебное по отношению к советской власти.
В то же время проводившаяся в СССР политика индустриализации, коллективизации и освоение отдаленных районов страны способствовали массовому переселению жителей тогдашней БССР (в основном из сельской местности) в другие регионы Союза ССР. Так, в период с 1926 по 1938 гг. из Советской Белоруссии, население которой составляло около 5 млн. человек, в другие регионы страны переселилось 617 тысяч человек.
В 1920-е годы в условиях проводившейся в БССР т.н. белорусизации (в июле 1924 г. ЦИК БССР определил политику белорусизации как официальное направление), направленной на формирование у белорусов осознания отдельности от русского народа, в других регионах СССР при государственных органах были созданы специальные подразделения, национально-культурная деятельность которых была направлена на недопущение ассимиляции белорусов «великорусским элементом»: Белорусское центральное бюро при наркомате просвещения РСФСР в Москве, Белорусские секции при Смоленском и Одесском губернских отделах народного просвещения. В 1920-е годы в Москве действовали Белорусская культурно-научная ассоциация, Белорусский клуб и Белорусское пролетарское студенческое землячество. Белорусские студенческие землячества имелись также в Воронеже, Казани, Ленинграде, Саратове, Смоленске, Томске, Вологде и Тифлисе. Белорусское землячество пролетарского студенчества действовало в Киеве.
В современной белорусской историографии распространено мнение, что в 1930-х годах в БССР советскими властями был взят курс на сворачивание политики белорусизации. Однако такой взгляд вряд ли можно считать объективным. Белорусизация как политика, направленная на национально-культурный отрыв белорусов от русского народа, в БССР не прекращалась весь советский период. Закономерным итогом именно подобной политики стало принятие 26 января 1990 г. Верховным Советом БССР «Закона о языках в Белоруской ССР», в соответствии с которым русский язык переводился в разряд ущемляемого. В 1990 г. была также принята «Государственная программа развития белорусского языка и других национальных языков в Белорусской ССР», в соответствии с которой полное вытеснение русского языка из государственной и общественной жизни предполагалось осуществить к 2000 году.
Партийная агитация за «белоруссизацию» в 1920-е годы велась на русском языке
Другое дело, что к началу 1930-х годов белорусизация, в значительной степени оказавшаяся в руках, вернувшихся из эмиграции «национально-свядомых» элементов, все больше скатывалась на позиции не только местечкового шовинизма, но и антикоммунизма, чего большевистские власти терпеть были не намерены.
Взять хотя бы такого деятеля как Вацлав Ластовский, который приехал в Минск из эмиграции в 1927 г. В 1919–1922 гг. он числился председателем кабинета министров БНР и занимался активной антисоветской деятельностью вплоть до приезда в БССР. Однако вернулся в Белоруссию он не потому, что раскаялся и уверовал в идеи большевизма, а в намерении принять активное участие в политике все той же белорусизации. Советские власти сквозь пальцы смотрели на его недавнюю антисоветскую деятельность, в том числе и вследствие острой нехватки белорусизаторских «научных» кадров, которые смогли бы хоть как-то обосновать отдельность белорусов от русских.
Вернувшись в Минск, Ластовский сразу же получает пост директора Белорусского государственного музея, заведующего кафедрой этнографии при Инбелкульте, затем секретаря Академии наук (АН) БССР, а всего через год Ластовский становится академиком АН Белоруссии. И это притом, что у него было всего лишь начальное четырехлетнее (!) образование. Под стать его образованию были и псевдоисторические писания «ученого».
Вацлав Ластовский: лжеисторические писания этого господина до сих пор
пытаются выдавать за некие научные откровения
Во время эмиграции в поле зрения Ластовского оказались модные в то время в Западной Европе расовые теории, под впечатлением которых он слепил и собственную абсолютно невежественную доктрину о том, что «белорусы и русские две разные расы, а белорусское движение по существу является не просто сепаратным от России, а движением национально-расовым». При этом «белорусы обладают расово-антропологическим превосходством над русскими».
Кроме того, Ластовский, действуя в жанре ненаучной фантастики, сочинил концепцию некоей Кривии - о якобы существовавшем в прошлом огромном белорусском государстве, и утверждал, что белорусский народ должен называться «кривичским», так как он в корне отличается от русских, а название Беларуссия/Беларусь должно быть заменено на Кривию . И этот лжеученый авантюрист был руководителем исторической и этнографической науки в Советской Белоруссии.
Другой «национально-демократический» деятель того времени А.А. Смолич, также выходец из руководства БНР («народный секретарь просвещения»), с разрешения правительства БССР вернулся в 1922 году в Советскую Белоруссию и сделал там научную карьеру на ниве географии и экономики, стал доцентом, затем профессором (1927) БГУ, а также членом Президиума АН БССР. Однако все эти научные титулы не помешали ему быть последователем расовых бредней Ластовского. В учебнике для средних школ БССР «Кароткi курс геаграфii Беларусi» А.А. Смолич пытался обосновать антропологическое (физическое) отличие белоруса от русского.
В это же время уже упоминавшийся Язэп Лёсик, являясь автором школьных учебников по белорусскому языку, всячески стремился противопоставить его русскому. В своих публикациях и выступлениях он требовал отказаться от использования в белорусской речи общерусских слов (т.е. присутствующих как в русском, так и в белорусском языке) и предлагал «смело вводить» вместо них языковые «новоделы» или иностранные заимствования.
Надо понимать, что игры руководства большевиков с «нацдемами» преследовали конкретные тактические цели. Они выступали в качестве языковых янычар при насаждении в БССР «ленинской национальной политики», объявившей белорусов нерусским народом. Но т.к. подобный посыл мягко говоря не нашел понимания ни в обществе, ни в партии, а решение вождей нужно было проводить в жизнь, то на роль культурно-языковых ландскнехтов сгодились и деятели «картонной» БНР.
Когда же «великодержавно-черносотенные настроения» среди белорусского населения с помощью репрессивной политики были приглушены (совместным действиям нацдемов, партийных органов и ГПУ БССР против «белорусов-шовинистов» еще предстоит стать достоянием общественности), а нацдемы, заигравшись, начали выдвигать идеи, пусть и примитивные, но совсем уж идущие в разрез с «пролетарским интернационализмом» и далеко не безобидные для устоев советской власти, то наступил черед и этих калифов на час.
Комментарии
Комментариев пока нет
