Никто не хотел отступать? 16.08.2017 13:4275 лет назад, 28 июля 1942 года, был издан приказ № 227 — «Ни шагу назад». Среди всех документов Великой Отечественной он считается одним из самых известных, а споры о нем продолжаются и сегодня.
«Без 227-го мы бы войну проиграли» — так звучит одна позиция. «Лишние жертвы, чрезмерная и совершенно ненужная жестокость» — есть и другая, противоположная. В обоих случаях — много пафоса, трагизма и очень мало аргументов. Попытаемся понять — почему, кому именно и в какой обстановке Верховный главнокомандующий приказал стоять насмерть.
Жаркое лето 42-го
После успешного зимнего контрнаступления 1941-го боевой дух РККА находился на подъеме. В вермахте, наоборот, царило уныние, число «пораженцев» постоянно множилось. Противник, конечно, был еще силен, но его уже воспринимали по-иному. «Фашиста можно и нужно бить» — такой настрой царил в армии, а тыл этому всячески способствовал.
Заработал челябинский «Танкоград», вводились в строй эвакуированные заводы, артели СССР принялись штамповать ППШ и гранаты, разливать «коктейли Молотова» и шить обмундирование, промышленность окончательно встала на военные рельсы. Разумеется, многого не хватало, те же Т‑34 выпуска начала 1942-го щеголяли голыми катками с «внутренней амортизацией» — резины недоставало. Гремели такие танки страшно, но исправно ездили и стреляли. Упрощали все, что можно, главное — насытить войска оружием, транспортом, ГСМ, боеприпасами и продовольствием. С последним приходилось особо туго, тыловикам сильно урезали нормы — время было голодное, но солдат накормили, и они были готовы наступать.
Красные командиры уже набрались опыта, разработали новые тактические приемы. Пришло понимание того, что вермахт силен организацией, но едва Ordnung нарушается — все начинает сыпаться как карточный домик. Не было больше и «танкобоязни» первого года войны, научились успешно пробивать «панцеры» — было чем.
«На вооружение войск поступали модернизированные артиллерийские 45-миллиметровые противотанковые пушки, новые 76-миллиметровые пушки… Общая численность нашей действующей армии возросла до 5,6 миллиона человек, количество танков достигло 3882, орудий и минометов — 44,9 тысячи (без 50-мм минометов, которых было 21,4 тыс. штук), боевых самолетов — 2221. В войсках широко развернулась боевая подготовка, всесторонне осваивался опыт войны и новая боевая техника», — сообщал в книге «Воспоминания и размышления» маршал Георгий Жуков.
Казалось бы, при множащихся проблемах противника наша армия должна была начать освобождение оккупированных территорий. Многие военачальники и просто ветераны войны в своих мемуарах пишут о том, что царило всеобщее воодушевление, причем вполне обоснованное — живой силы, техники, боеприпасов и прочего хватало.
«Приказываю… всей Красной Армии добиться того, чтобы 1942 год стал годом окончательного разгрома немецко-фашистских войск и освобождения советской земли от гитлеровских мерзавцев», — говорилось в приказе наркома обороны СССР № 130 от 1 мая 1942-го. Разумеется, просто так вождь подобные документы не подписывал.
Однако разразилась трагедия, затмившая катастрофу лета 1941-го.
Началась она в мае, когда наступательная Харьковская операция обернулась окружением большой группировки РККА: точные потери до сих пор неизвестны. Воронежско-Ворошиловградская оборонительная операция не увенчалась успехом, немцы внезапно прорвались в сторону Кавказа и Сталинграда. Отметим, что в обоих случаях численное (и по количеству техники тоже) преимущество было на нашей стороне.
24 июля — без боя оставлен Ростов-на-Дону…
«Главная проблема в том, что Советский Союз мог остаться совсем без ГСМ. Вермахт рвался к нефтяным 
приискам Баку и Грозного, а также к Волге — главной транспортной артерии, по которой топливо поставлялось на фронт. А без нефти встали бы танки, самолеты, грузовики и все прочие виды транспорта. Лишенная техники армия была обречена на поражение, именно поэтому и вполне резонно события лета 1942-го оцениваются многими экспертами как более тяжелые, нежели годом ранее», — объясняет кандидат исторических наук Алексей Исаев.
Стоит еще вспомнить, что тогда же провалилась Керченская оборонительная операция (8–19 мая), урон, по официальной версии, составил не менее 200 тысяч человек. При более чем странных обстоятельствах, несмотря на беспримерное мужество защитников города, сдали Севастополь (3 июля). При попытке наступления на Ржевский выступ под Белым погиб генерал Александр Березин (5 июля), 41-я армия понесла значительные потери, включая около восьми тысяч пленными. Под Ленинградом произошла катастрофа Волховского фронта, название деревеньки Мясной Бор стало синонимом жуткой бойни. 2-я ударная армия была окружена и уничтожена, а ее командующий, генерал Андрей Власов, сдался немцам (на поступках этого персонажа не будем останавливаться отдельно — все понятно и так).
Дальние рубежи
Ошибки командования, трагическое совпадение — так пытаются объяснить странную череду поражений. Но это — лишь одно из предположений. Быть может, чтобы найти ответы, стоит внимательно прочесть сам текст документа?
…Нельзя дальше терпеть командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции…
…Безусловно снимать с поста и направлять в Ставку для привлечения к военному суду командующих армиями, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций, без приказа командования фронта…
…Безусловно снимать с постов командиров и комиссаров корпусов и дивизий, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования армии, и направлять их в военный совет фронта для предания военному суду…
Что любопытно, про простых красноармейцев краскомов уровня взвод-рота в приказе не так много упоминаний, к ним у Сталина претензии отсутствуют. И тут нет ничего удивительного.
«Стойкость рядовых бойцов и их командиров была на высоте, ведь пехотный (танковый, артиллерийский…) Иванов прекрасно понимал, что Гитлеру ни он, ни его семья не нужны, захватчиков интересует только русская земля и ее богатства. Лейтенант Петров и комбат капитан Сидоров не собирались отступать, да и командир их полка тоже. Советскую власть защищали — свою, народную, и себя тоже», — уверен доктор исторических наук Юрий Жуков.
Но есть в приказе очень неприятные строчки.
…Безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше на восток, что от такого отступления не будет якобы вреда…
Откуда появлялись «отступательные настроения»? И на каком уровне рождались? На кого воздействовала пропаганда нацистов?
«Немцы, бесспорно, постоянно вели агитацию, направленную на рядовых бойцов. Успеха они не имели — над трансляциями солдаты смеялись, а листовки использовали в отхожих местах. Вообще-то, брать в руки их запрещалось, но бумаги вечно не хватало… Однако писари, ординарцы, адъютанты и прочие штабные крысы периодически приносили слухи один хуже другого: что их полковник (генерал) сказал — нужно отступать, есть куда, в глубоком тылу, где-то под Горьким и Казанью, созданы мощнейшие оборонительные рубежи. И там немцы точно не пройдут», — рассказывал «Культуре» ветеран Великой Отечественной войны сапер Василий Поляков.
Упомянутые укрепления действительно строились, они сохранились и доступны сегодня для посещения. Более того, в последние годы там появились памятники, посвященные трудовому подвигу создавших их людей.
«Вокруг Горького было организовано 15 Полевых строительств, наше, 5-е, занимало Работкинский район. Да, тогда опасность для Горького казалась вполне реальной. И вокруг всех бывших поволжских городов — Казани, Ульяновска, Куйбышева, Саратова — тоже копались противотанковые рвы, строились огневые точки», — писал в своих мемуарах «Записки беспогонника» работник Главгидростроя НКВД князь Сергей Голицын. Кавалер орденов Отечественной войны 2-й степени и Красной Звезды, медалей «За оборону Москвы» и «За боевые заслуги» был вольнонаемным топографом.
Описанные выше рубежи рассматривались командованием Красной Армии как резервные, на самый крайний случай — если вдруг сдадут Москву. Вот только столица СССР уже тогда превратилась в неприступную крепость, и взять ее вермахту в 1942-м было совершенно нереально. Тем не менее строительство запасных оборонительных линий старались держать в строжайшей тайне, прежде всего для того, чтобы в армии не расслаблялись. Военачальники почему-то пренебрегали этими мерами секретности.
Стоит отметить еще один неприятный аспект: в Ставку и Генштаб доходила, мягко говоря, не самая достоверная информация.
«На уровне взвод-рота составлялись совершенно объективные донесения, потом в штабе полка их слегка приукрашивали. На уровне дивизии добавляли лоска, в штабе армии — еще. Отбили атаку немцев на деревеньку, доложили. А после двух-трех правок получается, что проведена чуть ли не успешная наступательная операция силами целой дивизии», — вспоминал ветеран войны Виктор Смирнов.
В итоге, как и годом ранее, Москва порой получала откровенную дезинформацию, что самым негативным образом сказывалось на планировании операций. Поэтому просчеты, конечно же, были. Но только ими объяснить масштабы весенне-летней трагедии 1942 года нельзя, а уж сам 227-й приказ — тем более. В противном случае появился бы документ о недопустимости какого-либо вранья в донесениях и о суровых карах за ложь. Но генералам и комиссарам просто приказали выполнять указания Ставки, не отступать, когда они того пожелают. Выходит, Сталин верил простым бойцам, но не до конца доверял генералам и комиссарам?..
Взялись за ум
Действенность «Ни шагу назад» многие ставят под определенные сомнения. И в первую очередь потому, что при помощи 227-го якобы нередко сводили счеты.
«Распространенная ныне байка — воинская часть получает устный приказ отойти на запасные позиции, а ее 
командира потом за это отдают под трибунал. Так-де разбирались с неугодными — слишком самостоятельными, инициативными и резкими на язык. Что порой вело к неоправданным потерям, ведь маневрировать начинали банально бояться — стояли под огнем врага. Это — ложь, появившаяся потому, что люди у нас тогда были настоящими, цельными, а сегодня они морально разложились. Вот и придумывают различные небылицы», — негодует Юрий Жуков.
Вторая, не менее «популярная» легенда — пресловутые штрафбаты. О них снимают фильмы, имеющие мало общего с реальностью, пишут книги, делают телепередачи… Цифры фигурируют страшные.
Что ж, снова обратимся к тексту приказа:
…Сформировать в пределах фронта от 1 до 3 (смотря по обстановке) штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины…
Посмотрим на реальную статистику: за годы Отечественной войны во все штрафные подразделения угодило 427 910 человек — это 1,24 процента от числа воевавших, которое оценивается в 34 миллиона. Штрафников вели в бой обычные офицеры.
«По сути, 227-й приказ просто узаконил сложившуюся в войсках реальность, — объясняет Алексей Исаев, — подобные части создавались и ранее, начиная с 1941 года. Поэтому на данном аспекте не следует акцентировать внимание. Тогда и немцев стоит вспомнить».
Для справки: «Особые полевые подразделения», они же «Батальоны‑500», создали в вермахте еще в 1940-м, и на сей счет критики штрафных батальонов почему-то помалкивают.
«Приказ был нужен для отрезвления генералитета: пора прекратить отступать, надо начинать всерьез браться за врага. А вскоре грянул Сталинград», — считает Юрий Жуков.
И не поспоришь. Получается, одни испугались возмездия, другие просто взялись за ум. В общем, сработало.
«Приказ № 227 — один из самых сильных документов военных лет по глубине патриотического содержания, по степени эмоциональной напряженности, — вспоминал маршал Александр Василевский. — Я, как и многие другие генералы, видел некоторую резкость оценок приказа, но их оправдывало очень суровое и тревожное время».
Но сегодня есть и иные мнения.
«Я бы не стал придавать приказу № 227 такого значения, это просто «одна из» многочисленных директив. И распространенное мнение о том, что без нее мы бы проиграли войну, совершенно ничем не обосновано. Какой-то статистики о пользе 227-го или, наоборот, вреде, не существует, посему не стоит заниматься особыми восхвалениями или порицаниями. Надо лишь отметить, что приказ явно написан в критической обстановке», — считает Алексей Исаев.
Истина, как обычно, находится посередине. Главное, что стоит понимать: история Великой Отечественной — слишком трагическая тема, к ней нужно относиться бережно и очень внимательно. Предстоят серьезные исследования, именно они способны беспристрастно объяснить все, оставшиеся до сих пор неясными, эпизоды той войны.
Нильс ИОГАНСЕН, Культура
Комментарии
Комментариев пока нет
