Дефолт по социальным обязательствам для государства гораздо хуже, чем неспособность обслужить долг органов госуправления. В последнем случае речь идёт о деньгах, а в первом – о людях.
Великий советский педагог Антон Семенович Макаренко (1888—1939) говорил: «Научить человека быть счастливым нельзя, но воспитать его так, чтобы он был счастливым, можно». В СССР была система воспитания и просвещения, которой искренне завидовали на Западе и многое смогли успешно перенять. В постсоветских образованиях школа окончательно перестала быть местом воспитания – она стала чем-то вроде госкомпании, доминирующей в сфере образовательных услуг, что вполне соответствует курсу на коммерциализацию и дегуманизацию. В некоторых постсоветских краях, где на республиканские начала указывают лишь официальные названия и конституционные декларации, воспитание заменено пропагандистской «промывкой мозгов», а просвещение – т.н. «образованием». Наверное, не будет большим преувеличением утверждение о потерянной функции воспитания, которую семья передала школе, а школа не вернула назад семье.
Министерство просвещения не зря было переименовано в министерство образования. Логично было бы переименовать министерство экономики в министерство занимающихся, так как, судя по тенденциям, численность работающих неуклонно сокращается. При этом растёт численность занимающихся – в сфере услуг занято около 2/3 граждан, учтённых Белстатом как «работники». Проблема, однако, не в названиях министерств, а в том состоянии, в котором пребывает группа лиц, считающая себя «эитой», узурпировавшая право на легальное насилие, заявившая о способности управлять государством в интересах народа. Как показывает практика, превратное представление о народе и его интересах чревато катастрофой устоявшейся государственности, а в случае новообразований – сценарием failed state.
Несмотря на то, что образовательные проблемы постоянно затрагиваются в выступлениях чиновников различного уровня, общая ситуация в системе образования с каждым годом вызывает всё больше вопросов. Ощущается нехватка детских садов и школ, в вузах количество платных мест давно уже превысило количество бюджетных мест, а уровень подготовки студентов и школьников заметно падает с каждым годом. Статистика Белстата показывает тревожную картину, свидетельствующую о системных проблемах на всех уровнях белорусского образования.
Прежде всего, бросается в глаза, что большинство мер, предпринимаемых государством, сводится к сокращению – учителей, преподавателей, числа образовательных учреждений и кафедр. Так, если в 2010 году учреждения дошкольного образования посещали 384 тысячи человек, то в 2015 их число увеличилось до 409,8 тысяч человек. При этом количество самих учреждений дошкольного образования за 5 лет сократилось с 4099 до 3951 и эта тенденция прослеживается с 2000 года, когда в республике было 4423 дошкольных учреждения, в которых воспитывались 390,8 тысяч детей.
На сегодняшний день детей меньше не стало, однако за 15 лет исчезли 472 детских сада – более 10% от общего количества. Но и в оставшихся белорусских детских садах не хватает воспитателей, нянечек, уборщиц, мойщиц посуды, сторожей, а для работы воспитателем уже не требуется педагогического образования – часто готовы брать кого угодно, чем иногда пользовались сомнительные личности. После введения «декрета о тунеядцах» фиктивное трудоустройство сторожами, воспитательницами и т.д. получили многие «теневики», однако документ, как и предупреждали эксперты, никак не способствовал решению реальных проблем. Появившись как недоразумение (тунеядство так и не было закреплено в юридической терминологии), декрет в процессе его реализации нанёс добропорядочным налогоплательщикам больший ущерб, чем мифические «тунеядцы». Не случайно власти не публикуют полных отчётов о реализации декрета - овчинка явно не стоила выделки. Во Франции и в Греции, но не в Белоруссии естественны констатации в духе «Король голый!» - в «Центре Европы» другой тип политической культуры и другой политический режим, в «Сердце Европы» пахнет Азией.
Минобраз ожидаемо рапортует об отсутствии поводов для беспокойства о нехватке кадров. Однако она ощущается даже в Минске, не говоря уж о периферии. Данная проблема не возникла за один день и очевидно, что за 15 лет можно было изыскать средства на её решение. Поскольку никаких действий не предпринималось, то можно говорить о сознательной политике «талантливых госуправленцев» по сокращению числа детских дошкольных учреждений с целью экономии средств и перекладывания на плечи родителей забот о детях. Аналогичная тенденция прослеживается и с учреждениями общего среднего образования. В 2010 году в Белоруссии было 3654 школы на 962,3 тысяч учащихся, в 2015 году осталось 3230 школ на 969,1 тысяч учащихся. В 2000 году было 4772 учреждения общего среднего образования, которые посещали 1 миллион 547,6 тысяч человек. Сокращение количества учащихся более чем на полмиллиона человек объясняет, на первый взгляд, закрытие полутора тысяч «лишних» школ. Тем не менее, многочисленные факты свидетельствуют о том, что по экономическим соображениям закрываются школы с небольшим количеством учащихся в сельской местности, в результате чего дети вынуждены ездить на уроки за много километров.
Как и в детских садах, из-за низких зарплат в школах регулярно ощущается нехватка учителей. В 2013 году эта проблема была по-быстрому решена поднятием нагрузки учителей с 18 до 20 часов в неделю, в результате чего количество ставок сократилось сразу на 17 тысяч. На первом месте вновь оказались соображения экономии, подсказавшие простое решение – больше работы за те же деньги. С точки зрения качества образования, которое и без того не блещет, подобная оптимизация привела к дальнейшему снижению уровня учащихся. Об этом свидетельствуют как низкие проходные баллы во многие вузы, так и показатели централизованного тестирования. Количество учителей в 2010 году составляло 111,7 человек, в 2015 их осталось 100,7 тысяч человек. Подобных масштабных сокращений не было в других бюджетных сферах, и это при том, что по классическим представлениям профессия учителя предполагает не только высокую квалификацию, но и не часто встречающийся педагогический талант. Но, судя по всему, образ преданного своему делу учителя советского периода безвозвратно ушёл в прошлое и сегодня на первом месте уже совершенно иные критерии. Понятно, что ломать – не строить: сократить учителей сегодня просто, а подготовить завтра – куда сложнее. В 2015/2016 учебном году в белорусских вузах на бюджетной основе обучались 134 тысячи студентов, а на платной – 202,4 тысячи. Таким образом, 60,2% студентов обучаются на платной основе и за немалые суммы, которые по плечу отнюдь не всякой семье, особенно с учётом падения реальных доходов населения в последние годы. Тем самым финансовая поддержка высшего образования перекладывается на плечи населения, а вместе с этим закладываются и предпосылки для долгосрочных негативных социальных последствий. Из общего количества студентов в 336,4 тысячи человек в 2015/2016 учебном году лишь 176,8 тысяч обучались на дневном отделении, 158,2 тысяч – на заочном, а ещё 1,4 тысяч – на вечернем. Качество заочного обучения во многих случаях является откровенно низким и даёт повод говорить о простом получении диплома за деньги. Однако заочное образование представляет собой отнюдь не единственный фактор, оказывающий влияние на качество высшего образования. Проблема качества высшего образования во многом связана с низким уровнем подготовки в средней школе, которая не позволяет студентам соответствовать требованиям более высокой ступени образования. Таким образом, недостатки среднего образования неизбежно ведут к деградации высшего образования, которое не имеет возможности исправить просчёты школы.
Сегодня важным показателем качества высшего образования является его востребованность в других странах. О том, как котируется белорусское образование на международной арене, говорит количество иностранных студентов и уровень развития стран, которые они представляют. Если в 2010 году иностранных студентов в Белоруссии было 9 тысяч 357 человек, то в 2015 – уже 14 тысяч 594 человека. На первый взгляд, есть повод отметить рост привлекательности белорусского образования за рубежом. Однако увеличение статистических показателей было почти полностью обеспечено за счёт студентов из Туркменистана, которых в 2010 году было 3408 человек, а в 2015 стало 8191. За пять лет также увеличилось количество студентов из Нигерии, Таджикистана, Казахстана, Азербайджана, Украины, Ирана, Ирака и Ливии. А вот из Китая, о стратегическом партнерстве с которым постоянно говорят белорусские чиновники и сообщают государственные СМИ, студентов стало гораздо меньше: 1227 человек в 2010 году и лишь 722 человека в 2015 году. Показательно и сокращение количества студентов из России: только 1554 человека в 2015 году против 2197 человек в 2010 году. География иностранных студентов, приезжающих на обучение в Белоруссию, включает лишь ближнее зарубежье стран бывшего СССР и преимущественно развивающиеся страны Азии и Африки. Даже для стран Восточной Европы, не говоря уж о Западной Европе, белорусское высшее образование не представляет интереса. При этом очевидно, что происходит ощутимое падение интереса к белорусскому образованию со стороны российских и китайских студентов.
Подобно дошкольному и среднему образованию, в высших учебных заведениях за пять лет произошло сокращение профессорско-преподавательского состава, общая численность которого в 2010 году составляла 24 тысячи 451 человек, а в 2015 – лишь 21 тысяча 993 человека. Предсказуемо сократилось и количество преподавателей с научными степенями, особенно кандидатов наук, которых за пять лет стало на 385 человек меньше. Это сокращение едва ли можно объяснить только сокращением количества вузов (с 55 в 2010 году до 53 в 2015) и уменьшением количества студентов. Факты показывают, что нагрузка преподавателей в вузах, как и учителей в школах, в последние годы постоянно увеличивалась, при этом зарплаты в лучшем случае оставались на том же уровне. Нехватка преподавателей стимулирует порочную практику работы на полторы ставки, которая ведёт к дальнейшему снижению качества преподавания. Несмотря на то, что все белорусские вузы превратились в успешные коммерческие предприятия, уровень оплаты труда преподавателей остаётся крайне низким. Как и в случае работников учреждений дошкольного образования, преподаватель – это непрестижная профессия с низким социальным статусом, из которой многие стараются уйти из-за невысоких зарплат и плохих условий труда. Кроме того, в вузах также регулярно предпринимаются меры по сокращению количества предметов и кафедр, которые являются несомненным признаком упрощения высшего образования.
Таким образом, за последние пять лет в дошкольном, среднем и высшем образовании происходят значительные сокращения, которые преподносятся как оптимизация системы образования. Очевидно, что данные шаги не только не решают старые проблемы, но и порождают новые, тем более их нельзя представить как эволюционные. Общая картина демонстрирует, что государство не желает вкладывать серьёзные средства в систему образования, стремясь превратить её в некое самоокупаемое коммерческое предприятие. Чисто утилитарный и коммерческий подход к образованию, однако, не позволяют себе даже высокоразвитые капиталистические страны, где в большинстве случаев принято экономить и просчитывать любое начинание. Следует учитывать, что белорусская система образования большей частью была унаследована от СССР и последние 25 лет эксплуатировалась без существенных обновлений и вложений средств. Несмотря на формальную включённость в Болонский процесс и сотрудничество с иностранными образовательными учреждениями, обмен опытом с другими странами сегодня сведён к минимуму. В этом смысле особенно показательно явно недостаточное и незначительное количество контактов в сфере образования Белоруссии с Россией, которая является ближайшим крупным образовательным и научным центром в регионе. Проблемы белорусского образования, которые долгое время оставались в тени, уже сегодня сказываются на всех сферах общества и требуют конкретных решений, которые, однако, не могут быть сведены исключительно к масштабным сокращениям учреждений и кадров.
Комментарии
Комментариев пока нет
