Елена Конышева. Рассказ: Букет

Елена Конышева. Рассказ: Букет 15.09.2016 15:01

Максим Анатольевич пришёл на работу не в духе. Мало того, что полчаса простоял в пробке, так водитель умудрился ещё заехать не в первую полосу, а в крайнюю. Тоже мне, правила дорожного движения решил соблюдать.

Штрафуют, говорят, если первую полосу займешь, она, мол, предназначена только для общественного транспорта. Задержка в пути ухудшила и без того мрачное настроение Максима Анатольевича, которое не отпускало его несколько дней. Причину внезапной депрессии он и не пытался найти. Какая разница. Плохо — и всё.

Устроившись в большом кожаном кресле, Максим Анатольевич сделал несколько важных звонков, а потом по селекторной связи вызвал секретаря — старовозрастную девицу, кокетливо перекрашенную в блондинку.

— Витольда Лаврентьевна, вызовите мне Кураблаткина! — приказал руководитель тоном, не терпящим отлагательств. Однако секретарь решила уточнить. Дело в том, что Максим Анатольевич возглавил эту огромную контору месяца четыре назад, но уже успел заменить старых кадровых работников, досконально знавших дело, своими людьми. Оставшиеся сотрудники, а их, к слову, было ещё немало, каждый день жили в нервном ожидании: вдруг с ними по каким-либо причинам не продлят контракт или расторгнут его раньше времени?

Поэтому все без исключения сотрудники боялись сказать лишнее слово, а уж тем более вступать в беседу с новоназначенным руководителем. Вот и Витольда Лаврентьевна оказалась в такой ситуации: возраст-то предпенсионный, в любой момент могут отказать в продлении контракта. А кому она нужна уже после пятидесяти? И уборщицей не возьмут. Сейчас востребованы длинноногие фотомодели, в совершенстве владеющие роботами-пылесосами какого-то там последнего технологического уклада и электронными швабрами. Женщина жалась к двери, опасаясь переспросить о должности, которую занимает названный главным подчинённый. Не всех новых сотрудников ещё запомнила по фамилиям.

— Вам чего ещё? — недовольно бросил шеф и быстро посмотрел исподлобья маленькими острыми глазками, отчего пучки коротких волос на переносице зашевелились.

— Максим Анатольевич, извините… — робко проговорила женщина. Голос надломился, во рту внезапно пересохло.

— А он ваш заместитель по какой работе? Лучше бы Витольда Лаврентьевна этот вопрос задала коллегам. Руководитель посмотрел на запуганную женщину столь грозно, что та готова была пулей вылететь из кабинета и пожалеть о том, что появилась на этом свете.

— У вас что, телефонного справочника нет? — сурово начал отчитывать её Максим Анатольевич.

— Так я мигом вам его устрою.

— Так это… Новый ещё в печати… — пыталась оправдываться секретарь.

— Не отвлекайте меня от работы своими пустыми и глупыми вопросами, — перебил её Максим Анатольевич и демонстративно начал перекладывать бумаги. — Не стойте! Не стойте! У вас что, больше дел нет!? Идите работать! Работать! Повышайте производительность труда! А то живо лишу надбавки к премии!

Испуганная Витольда Лаврентьевна с мокрыми от обиды глазами тихо вышла из кабинета и с усилием прикрыла тяжёлую дубовую дверь.  

Новый заместитель Максима Анатольевича по общим вопросам, а по совместительству и зам по благоустройству Куроблаткин был обширный мужчина высокого роста с довольно гладкой кожей и рельефными чертами лица. Давние приятели уже не один десяток лет работали вместе. На какую бы ответственную должность не перекидывали Максима Анатольевича, вслед за ним в ту же организацию переходил и Куроблаткин. В принципе, Максим Анатольевич был мужик что надо. Хамоват, правда, немного. Что есть, то есть. Этого у него не отнимешь. А так, мужик деловой, хваткий. Руководить умеет. Требует от подчинённых беспрекословной дисциплины. Любой ценой. За это его и ценят. Вот и недавно Максим Анатольевич позвал Куроблаткина в свою новую контору. Говорит, как сыр в масле будешь кататься, горя не знать. Работа — не бей лежачего. Пришлось согласиться, иначе обиду затаит на всю жизнь. Есть у него такая поговорка: «Я не злопамятный, но всё помню».

Так размышляя, Кураблаткин медленно поднимался по скользким мраморным ступеням главного здания конторы. С каждым днём осиливать пятнадцать ступеней ему становилось всё тяжелее. А в последнее время ещё и сильно прибавил в весе. К тому же, замучало повышенное артериальное давление. Врачи настоятельно рекомендовали пересмотреть режим питания: поменьше употреблять жирной пищи, воздерживаться от алкоголя, больше двигаться. Да где же от этого обережёшься?! Неспешный ход мыслей Кураблаткина прервал звонок мобильного телефона. Вынимая в спешке аппарат, с трудом удержал его в руках, торопливо ответил. Звонила секретарь Максима Анатольевича. Тот срочно требовал Куроблаткина к себе. Мужчина ускорил насколько возможно шаг и направился к кабинету директора.

— Можно войти, Максим Анатольевич? — Входи, Кураблаткин, — пробурчал тот, не поднимая головы от бумаг.

— Почему опаздываешь?

— Так всего на пять минут, вы же сами вчера приказали на объект съездить.

— Нехорошо, нехорошо. Надо успевать. Ты ведь знаешь содержание приказа о рациональном использовании рабочего времени? То-то же. Это тебе не куриный блат устраивать.

Надо сказать, что Кураблаткин не любил, когда подсмеивались над его фамилией. Ну наградил его прапрадедушка такой фамилией. Так что из этого, цирк устраивать?

— Не надо, Макс. — Один на один Кураблаткин иногда мог позволить называть шефа на «ты». Ему позволительно, двадцать лет дружат.

— Я ведь по твоему поручению ездил. Максим Анатольевич не слушал подчинённого:

— Что в твоём подшефном хозяйстве творится? Как ты за своими зелёными газонами смотришь? Коллеги смеются: развёл тут, понимаете, бежин луг перед управлением. Ферму одуванчиков решил устроить?

— Ну так, Макс, весна… Май на улице, время цветов… Максим Анатольевич продолжал в том же тоне: — Чтобы через два часа всё это жёлтое… — он на несколько секунд замялся, — безобразие было убрано. Куроблаткин понуро стоял перед директором. Сообщать Максу то, что сейчас рабочие выполняют его задание, не посчитал нужным. Вряд ли он сейчас вникнет в реальное положение вещей. Такой уж Максим Анатольевич человек: слишком зависим от чужого мнения и за неимением своей точки зрения часто подвержен влиянию других. Куроблаткин не стал вдаваться в подробности. Зачем создавать себе и другим лишние проблемы? Только ответил:

— Будет сделано. Через отведённый срок все газоны перед управлением были подстрижены. Для выполнения поручения шефа Кураблаткин снял половину бригады со строительства важного объекта, сроки возведения которого уже поджимали. Теперь все газоны выглядели так же, как и перед другими зданиями города — короткий ёжик травы в обрамлении бетонных плит.  

…День близился к вечеру. Максим Анатольевич, заложив руки за спину, стоял возле окна и удовлетворённо созерцал освещённую солнцем зелёную зону перед управлением. «Прелесть, — думал он. — Ничего лишнего, только строгие линии…»

Дверь внезапно распахнулась. Максим Анатольевич услышал радостно-звонкий голос пятилетней внучки и обернулся. Позади девочки выглядывала озабоченная секретарша. Уверенною походкой в кабинет направлялась супруга Максима Анатольевича, затянутая по современной моде в узкие укороченные джинсы, что только выпячивало излишки её нерационального питания. Растянув узкие губы в улыбке, мужчина направился навстречу близким.

— Кто ко мне пришёл! — умилительно засюсюкал он перед внучкой. — Катенька пришла ко мне… А что ты прячешь за спиной?

— А это тебе букет, — весело прощебетала девочка и протянула дедушке подвявший одуванчик.

— Спасибо, родненькая, — выдавил слезу Максим Анатольевич. — А почему один? Ведь в букете всегда должно быть больше одного цветочка.

— А больше не было. Я искала, искала у тебя перед работой и больше ничего сегодня не нашла. А вчера их столько много было… Куда они подевались? Не знаю, — огорчилась крошка и развела ручонки.

Подошла супруга — крупная, в отличие от мужа, женщина с высокой причёской и густо накрашенными яркими губами.

— Ты уже освободился или ещё останешься? — равнодушно спросила она.

— Посижу ещё. А вы идите, мне нужно кое-какую бумагу написать, — настроение Максима Анатольевич внезапно ухудшилось.

— Не засиживайся допоздна, — проявив не свойственное ей сочувствие, бросила женщина.

— Хорошо, постараюсь быстрее.  

Когда за супругой и внучкой закрылись двери, Максим Анатольевич сел за стол и что-то торопливо записал на блестящем белом листе бумаги. Потом с полчаса угрюмо смотрел на подстриженные газоны и ближе к восьми вечера вызвал секретаря.

Наутро Куроблаткин расписался в приказе, где сообщалось о том, что ему объявлено строгое предупреждение в связи с ненадлежащим исполнением приказа руководства о благоустройстве дворовой территории.  

Елена Конышева, 2012–2016

фото: rosefast.ru