Лев Криштапович: Союзное государство – гарант независимости Белоруссии и России

Если ретроспективно рассмотреть государствообразующие процессы на территории современной Белоруссии до образования Республики Беларусь включительно, то, пожалуй, можно сформулировать следующие основные положения.

Первое. История белорусской государственности неразрывно связана с историей развития белорусского национального характера. Историческим этапом, зафиксировавшим основные принципы белорусского национального характера, является рубеж XVI–XVII веков, когда белорусам была насильственно навязана церковная уния. Церковная уния 1596 года имела определенную установку – упразднить в Речи Посполитой православную веру. В своей речи в Сенате  князь Константин Острожский прямо обвинил польского короля Сигизмунда III в насильственном насаждении унии. «На веру православную наступаешь, на права наше, ломаешь вольности наше, и наконец  на сумненье наше налегаешь: чим присягу свою ломаешь, и то што – кольвек еси для меня учинил, в нивошто остатнею ласкою своею оборочаешь…» [1, с.219].

Именно от этого времени история  Белоруссии получает «по преимуществу народное направление» [2, с.207]. Почему народное направление? Потому что защита своего образа жизни, своей веры и культуры, своего языка исходила именно из среды самого народа, т.е. крестьянства, мещанства, казачества. Дело в том, что к этому времени западнорусская (белорусская) шляхта уже ополячилась и окатоличилась. 

Высшее западнорусское сословие пало, денационализировалось. Последние столпы русской веры, как, например, князь Константин Константинович Острожский, сходили с исторической сцены. На смену шло молодое панство, для которого проблемы православной веры и русских традиций отступили  на задний план перед чисто меркантильно-карьеристскими устремлениями. Хроника жизни Льва Сапеги, перебегавшего из православия в протестантизм, из протестантизма в католичество, наглядно демонстрирует процесс денационализации западнорусского (белорусского) высшего класса. 

Поэтому весьма двусмысленным выглядит открытие памятника Льву Сапеге в Слониме на День белорусской письменности в сентябре 2019 года. Открытие памятника ренегату и гонителю православного белорусского люда – до этого могли только додуматься невежественные чиновники, абсолютно лишенные элементарного чувства белорусской культуры и белорусской истории.

Именно в этот период и выкристаллизовались те социально-философские принципы нашего народа, которые сегодня лежат в фундаменте белорусской государственности. Какие это принципы? Это принципы народности, трудового образа жизни, социальной справедливости, братскости, союза с русским народом, миролюбия, отсутствия гонора. И это понятно, так как только такие принципы отвечали сущности такого общества, которое состояло из трудовых элементов – крестьянства и мещанства и в котором не было этнически своего высшего сословия, а было уже ренегатское  панство, варварски угнетавшее белорусских крестьян. Такое общество по своему определению уже было обществом трудовым, народным и миролюбивым. Поэтому вполне закономерно, что история  Белоруссии с этого времени приобретает характер народного направления, как в своей белорусской идентичности, так и в историческом  развитии.

Второе. Воссоединение белорусов с великорусским народом, родственным по языку, конфессиональному признаку, образу жизни, в рамках Российской империи позволило нашему народу избежать грозящей денационализации и сохранить предпосылки для последующего национального возрождения и государственного строительства.

«Включение восточнославянских земель в состав Российской империи, – отмечал Президент Беларуси А.Г.Лукашенко, – имело для белорусского этноса тогда спасительный характер». Прогрессивное значение заключалось в том, что была ликвидирована шляхетская империя, кровные разборки между шляхтой, от которых страдал в первую очередь простой народ.

Вхождение белорусских земель в состав России способствовало развитию зарождающейся промышленности, втягиванию во всероссийский рынок, что содействовало хозяйственной специализации Беларуси,  подъему сельского хозяйства  и промышленности» [3, с.41].

Важно осознать, что государственность вовсе не является только сугубо политической категорией,  лишенной  каких бы то ни было духовно-ментальных характеристик. Государственность есть в определенном смысле воплощение национального характера и национальных традиций. Так, например, сложно представить себе в Белоруссии ту или иную модификацию западной политической системы, ибо она не соответствует  представлениям белоруса, не вписывается в парадигму белорусской ментальности. Западный человек, обустраивавший свое благополучие за счет эксплуатации колониальных народов, объективно рассматривал незападного человека как материал для удовлетворения своих жизненных потребностей. Отсюда и западная буржуазная ментальность с ее принципами индивидуализма и расового превосходства над другими народами. 

Для белоруса такие представления абсолютно невозможны в силу принципиально другого образа жизни. Мир в представлении белоруса был его реальный «мир» (община), где все должны трудиться и жить по справедливости. Такой мир априорно не знает и не принимает разделения людей на высших и низших, ибо все люди божьи создания. Подобного рода представления и были закреплены на ментальном уровне нашего народа. Есть правило: нельзя вкладывать в язык народа того, чего сам народ не находит в своем языке. Если  проанализировать с этой точки зрения  нашу белорусскую  историю, то необходимо признать, что культурно, религиозно,  пространственно и в смысловом отношении белорусы и Белоруссия входили в состав, были частью единой цивилизации — цивилизации общерусской. Отсюда и вся наша общерусская ментальность: широта души, открытость характера, невоинственность (принадлежность к большому пространству объективно не предполагала агрессивности), ироническое отношение к своим достоинствам и недостаткам (взять, к примеру, популярные анекдоты о белорусской толерантности).

Основной недостаток отечественных политических исследований, касающихся политики Европейского союза на постсоветском пространстве, состоит в наивном отождествлении политической риторики и политической практики европейских политиков в отношении Белоруссии, России и других постсоветских республик. Если нарисовать собирательный образ европейской бюрократии и олигархии, то он будет очень похож на картину античной мифологии – Прокруста и его ложе. Прокруст любезно предлагал уставшим путникам отдохнуть на его ложе, но подобный отдых заканчивался трагически для тех, кто пользовался услугами этого античного персонажа. Именно такую же прокрустовскую политику и демократию стремятся реализовать Европейский союз и США на постсоветском пространстве. Что, кстати, прекрасно понимают все дезинтеграторы в постсоветских республиках, под какими бы названиями они не прятались, будь-то так называемая оппозиция в Белоруссии, якобы либералы - правозащитники в России и всевозможные неправительственные организации на постсоветском пространстве.

Третье. Не вызывает сомнений тот факт, что общерусская ментальность определяет  и генезис белорусской государственности. То есть данный феномен присутствует на всех этапах нашей истории, на каждом из них существенно влияя на формы и характер белорусской государственности. 

Нетрудно заметить, что эволюция государственных форм на территории Беларуси шла от общей древнерусской государственности и  через чужеземные  государственные образования в виде Великого княжества Литовского и Речи Посполитой к реальной государственности в XX веке (СССР) и на современном этапе. Именно нарастание и углубление процесса общерусского самосознания неизбежно привело к формированию белорусской государственности.

Четвертое. Представляется необходимым адекватно оценить роль религиозного фактора как в процессе формирования ментальности белорусов, так и в ходе государственного строительства.  

Рассматривая данный вопрос, нельзя не коснуться униатства, которое так называемые «белорусизаторы» зачисляют в разряд национальной религии белорусов. Здесь важно отметить, что в то время, когда на Белой Руси вводилось униатство (XVI-XVII века), меняли вероисповедание не простые верующие (крестьяне), а их патроны (паны, шляхта, церковные иерархи). В тот период считалось: чья власть, того и вера. Поскольку привилегированное сословие (шляхта) денационализировалось, отказалось от православия, то оно заставляло и своих подданных (крестьян) также отказываться от своей русской веры, а поэтому насильственно переводило  православные приходы в приходы униатские путем навязывания православным верующим униатских священнослужителей. «Загоняемый подобными насилиями в унию русский [белорусский. – Л.К.] народ не мог, конечно, искренно держаться унии. В глубине своей души он продолжал хранить старые свои верования, старые православные убеждения и искал только случая избавиться от насильно навязанной ему унии. Сами защитники латинства сознавались, что все униаты или открытые схизматики (православные), или подозреваются в схиме» [4, с.161]. Поэтому, когда говорят, что в XVIII веке 80% белорусов были униатами, то это относится не столько к белорусским крестьянам, сколько к формальному количеству униатских приходов в Белоруссии. Крестьяне, как и раньше, так и в XVIII веке оставались верными вере своих предков, то есть православию. Не случайно переход из унии в православие для белорусов был осуществлен без больших затруднений, поскольку все дело свелось к формальному переводу священников из унии в православие. И об унии в народном самосознании не осталось никакого воспоминания.

Пятое. Необходимо подчеркнуть, что ментальность не означает буквального совпадения с исторической хронологией. В ментальности история закрепляется не просто в исторических событиях, а в смысле истории. А смысл истории данного народа вполне может быть противоположен определенным историческим явлениям, свидетелем которых он являлся. Дело в том, что определенные исторические события могут быть временны и преходящи,  а смысл истории  данного народа непреходящ до тех пор, пока живет этот народ. Вот почему все историко-культурологические потуги «белорусизаторов»  вывести из аббревиатуры ВКЛ (Великое княжество Литовское) некую белорусскую идентичность носят сугубо софистический характер. Отсюда должно быть понятно, что подобные попытки никакого отношения к действительной белорусской государственной традиции не имеют. В данном контексте важно обратить внимание на следующее соображение. Ментальность, если можно так выразиться, «мудра» и «избирательна». Она сохраняет лишь то, что позволяет народу сохранить себя в истории. Если агрессивные, кровопролитные войны на территории Белоруссии не закрепились на ментальном уровне как белорусские события, то это означает, что это не была белорусская история, что эти исторические события не были связаны с процессом развития белорусского национального самосознания. 

Отсюда основной вывод: не надо реанимировать то, что не закреплено в национальной памяти. Такого рода «традиции» – блеф.  

Обратите внимание: сложно вытравить из нашей памяти процессы, связанные с Великой Отечественной войной. Скажут: так ведь это именно потому, что она «последняя». Это ошибочный вывод. Ибо эта война закреплена и в виде памятников письменности, и в форме материальных свидетельств, и на генном уровне. Дело не только в последней войне. Дело в том, что в жизни каждого народа имеются смысловые пункты развития, своеобразные гены истории, в которых закодированы характер национального самосознания, историческая связь поколений, приоритеты общества и государства. Таким, безусловно, смысловым пунктом белорусской истории является Великая  Отечественная война. «У каждого народа есть свои особенности, свои яркие черты, по которым его узнают в мире. Есть определенные ценности, достоинства и свершения, которые его делают тем, кто он есть. Скажите, какое самое великое достояние нашего народа, за которое  просто в ноги ему надо поклониться?

Это – победа над фашизмом. Мы вместе с русским народом и другими народами пострадали  больше, чем кто-либо иной. Мы выстояли. Мы не только отстояли  свою независимость, но мы спасли человечество от нацизма и коричневой чумы» [3, с.35]. В Великой Отечественной войне как своеобразном ядре исторического времени и пространства наиболее рельефно выступает неразрывность общерусского философско-исторического процесса, приверженность нашего народа своим алтарям и очагам, свободе и справедливости. Отечественная история объективно предполагает социальное и личностное постижение исторического смысла Дня Победы и включение его в духовно-нравственную сокровищницу белорусского народа.

Таким образом, исторический путь развития Белоруссии проходил в русле национального, культурного, цивилизационного единства с Россией. Для белорусского и русского народов характерны языковое родство, единство образа жизни и территории, одна и та же социальная система ценностей, одни и те же мировоззренческие и политические убеждения, общность исторической судьбы.

Объективно белорусская государственность сформировалась в условиях общерусского цивилизационного пространства, союза с русским народом. Такова специфика исторического формирования белорусской государственности.

Эта специфика образования белорусского государства рельефно проявляется на примере попытки создания Белорусской Народной Республики (БНР). Историки, анализирующие процесс возникновения БНР, делают большой упор на различные частные моменты и сообразно казусной логике исторического мышления подразделяются на две группы: одни считают, что БНР не была государством, а представляла собой только идею белорусской государственности, поскольку у нее не было реальной власти и реальных признаков государственности: армии, полиции, Конституции, судебных органов, финансовой системы и т.п. Другие же доказывают, что БНР все-таки была белорусским государством, поскольку имела флаг, герб, «государственную печать». Несмотря на свои расхождения, обе группы исследователей, тем не менее, считают, что БНР следует рассматривать как явление, которое все-таки способствовало формированию национального самосознания белорусского народа, развитию его языка и культуры, осуществлению государственной самостоятельности и независимости.

Некорректность такого вывода заключается в том, что он основывается на хронологических и формально-юридических признаках. Для постижения феномена БНР важна не формально-юридическая, а философско-историческая точка зрения. А философско-историческую подкладку БНР как раз и составлял комплекс антирусских, антисоюзных идей, которые шли вразрез с белорусской ментальностью и белорусской государственностью.

Один из важнейших деятелей БНР Вацлав Ластовский в своих работах доказывал, что «белорусы и русские две разные расы, а белорусское движение по существу является не просто сепаратным от России, а движением национально-расовым» [5, с.79]. Вернувшись из эмиграции в Минск в 1927 году и став руководителем исторической и этнографической науки в Советской Белоруссии, он продолжал проповедовать теорию волото-кривского происхождения белорусов, согласно которой белорусы имеют расово-антропологическое превосходство над русскими. Им была создана так называемая концепция о «Кривии» – огромном белорусском государстве в прошлом, где доказывалось, что белорусский народ должен называться «кривичским», так как он принципиально отличается от русских, а название Белоруссия должно быть заменено Кривией.

Идеологи БНР всячески стремились противопоставить белорусов и русских, развести Белоруссию и Россию по разные стороны исторического и цивилизационного развития. И такая идеология была не только антироссийской, но и антибелорусской, поскольку она была чужда белорусскому национальному характеру, в ложном свете рисовала взаимоотношения между белорусами и русскими, а поэтому абсолютно не воспринималась нашим народом. Совсем не случайно, что БНР была провозглашена в период немецкой оккупации Белоруссии в 1918 году, так как она не имела поддержки среди белорусского народа, а лишь рассчитывала на «хаўрус с Германской империей», т.е. с оккупантами. Вот почему БНР никакого отношения к белорусскому национальному самосознанию и к белорусской государственности не имеет.
 
«БНР, о которой неоправданно много говорят, не была поддержана массами и, по существу, не была признана в мире, не имея необходимых атрибутов государства, не стала реальным государством» [3, с.43].

Первые атрибуты реальной государственности на территории современной Белоруссии появились лишь 1 января 1919 года, когда была провозглашена Советская Социалистическая Республика Белоруссия (ССРБ). Начиная именно с этой даты, мы можем говорить о появлении суверенного белорусского государства, самостоятельного, независимого, обладающего признаками государственности в полном объеме. Конечно, события тех лет – это, прежде всего, сложные испытания, выпавшие на долю и белорусского народа. Государственность в период революций, гражданской войны не могла сформироваться одномоментно, не могла сразу же приобрести черты стабильности, не могла оформиться конституционно. Далеко не случайно в связи с этим второе провозглашение БССР состоялось в июле 1920 года. Об окончательном восстановлении белорусской советской государственности было заявлено в «Декларации о провозглашении независимости ССРБ», которая была принята 31 июля 1920 года в Минске на совместном заседании представителей государственных и партийных органов, общественно-политических организаций и профсоюзов.

Поиск адекватных форм белорусской государственности привел в конце 1922 года к созданию Союза Советских Социалистических Республик. Именно в рамках принципа союзности развивалась и укреплялась белорусская государственность. И эта союзность белорусской государственности не была фикцией. Достаточно сказать, что наполнение понятия «белорусская государственность» реальными атрибутами произошло именно в этот период. Аппарат государственной власти, система образования, здравоохранения, культурного развития – все это та реальность, которая возникла после 1922 года. Возникшая в результате социалистической революции БССР сыграла важнейшую роль как в становлении и развитии идеи суверенитета, так и национального самосознания белорусов.

Историческое значение образования БССР заключается в том, что оно явилось закономерным итогом исторического развития белорусского народа, когда он, наконец-то, поднялся на уровень государственного мышления и государственного строительства. БССР лежит в основании дальнейшего развития белорусского государства именно как Союзного государства. «БССР выполнила государственную, политическую, культурную роль объединителя белорусской нации. Именно в этот период времени мы вместе с русским народом победили фашизм» [3, с.43].

Особенность исторического развития Белоруссии состоит в том, что белорусская государственность изначально формировалась как союзная государственность. Именно не уния, а союз. Хотя терминологически понятия «уния» и «союз» совпадают, однако по существу за ними скрываются принципиально разные векторы философско-исторического развития.
Общеизвестно, что попытки польской шляхты привлечь  белорусское  крестьянство к своей борьбе против России всегда терпели крах. Ибо белорусы прекрасно понимали, что их враг – не Россия, а польский пан и латинский иезуитизм. Сами иезуиты, видя провал своего миссионерства в среде белорусов, в сердцах произносили: «Грубый и окаменелый в схизме (православии) народ». Союзность является атрибутивным признаком белорусской государственности.

Сегодняшняя Республика Беларусь зиждется на союзном государственном фундаменте. И вне российско-белорусского Союзного государства не будет независимой Белоруссии. Союзное государство и есть гарант независимости Белоруссии и России в современных условиях.
 
СПИСОК ЦИТИРОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1.Акты Западной России. — СПб., 1851. — Т. 4.
2.Коялович, М. Чтения по истории Западной России / М. Коялович. – СПб., 1884.
3.Лукашенко,  А.Г. Исторический выбор Беларуси.  Лекция  Президента Республики Беларусь  в  Белорусском  государственном университете.   Минск, 14  марта  2003  г. / А.Г. Лукашенко. – Минск: БГУ, 2003.
4.Киприанович, Г.Я. Исторический очерк православия, католичества и унии в Белоруссии и Литве / Г.Я. Киприанович. –  Минск: Издательство  Белорусского Экзархата, 2006.
5.Лукашенко,  А.Г. Большое  видится  на расстоянии / А.Г. Лукашенко. – Советская Белоруссия. 05.01.2010. 
6.Залесский,   А.И.,  Кобринец,  П.Н.  О  национальных  отношениях  в  Советской Белоруссии / А.И. Залесский, П.Н. Кобринец. – Гродно, 1992.