Олег Прудников:  «Из русских самый русский человек»

Олег Прудников:  «Из русских самый русский человек» 23.04.2015 10:08

В апреле нынешнего года исполнилось 120 лет со времени основания Государственного Русского музея. Указ «Об учреждении особого установления под названием „Русского Музея Императора Александра Третьего“ и о представлении для сей цели приобретённого в казну Михайловского Дворца со всеми принадлежащими к нему флигелями, службами и садом» был подписан последним из коронованных Всероссийских императоров 13/25 апреля 1895 года. Но история замысла и подготовки к рождению уникальнейшего из всех музеев современного мира связана с именем предшественника православного царя-страстотерпца – его отца Александра. Кроме того, наступивший 2015 год в целом ознаменован 170-летней годовщиной со дня рождения Александра III-го, ставшего символом могущества и миролюбия нашей великой Державы. 

Внешняя политика России в период правления Императора-Миротворца  во многом сделалась следствием его личного характера. В ней проявлялись честность, простота и та откровенная прямолинейность, которая была свойственна этому самодержцу. В своём апрельском манифесте 1881 года о вступлении на престол он заявил, что при нём никогда не будут нарушены «наблюдение строжайшей справедливости и экономии, возвращение к исконно русским началам и обеспечение повсюду русских интересов». Такие слова, данные в официальной декларации на виду у тогдашнего мирового сообщества, в полной мере соответствовали действительности. 

Престиж империи на международной арене удалось поднять, не прибегая к войнам, на небывалую высоту. Но произошло это благодаря вовсе не соглашательской дипломатии или сговорчивости, а вследствие необходимой демонстрации русской силы. Граф С. Ю. Витте вспоминал об Александре III-м: «Он дал России эти тринадцать лет мира и спокойствия не уступками, а справедливой и неколебимой твёрдостью. Об Императоре… все знали, что… он никогда, ни в коем случае не поступится честью и достоинством вверенной ему Богом России». Сегодня вновь пора прочитать, к сожалению, порядком позабытые выражения из полного текста старого гимна, «Молитвы русского народа», написанного горячим патриотом, истинным другом Пушкина Василием Жуковским. Там утверждается – миролюбивая Русь как государство будет лишь «в силе спокойное…». 
Как известно, «у России нет друзей. Нашей огромности боятся», мудро завещал Александр III. Он словно предвидел, какой дорогой ему идти. «По той ли, говорил царь, на которую меня толкало так называемое „передовое общество“, заражённое либеральными идеями Запада, или по той, которую подсказывало мне моё собственное убеждение,… моя совесть. Я избрал мой путь. Либералы окрестили его реакционным. Меня интересовало только благо моего народа и величие России». Александр собственноручно отмечал в письме к Победоносцеву: «Я не намерен… из года в год повторять банальные фразы о мире и дружбе ко всем странам, которые Европа выслушивает и проглатывает ежегодно, зная хорошо, что всё это пустые фразы». Ведь он не пустословил, а деятельно стоял на страже мира.  

В 1888 году в Лондоне вышла книга английского писателя Стэда «Правда о России». И вот, по выражению Ключевского, «наконец и камни возопияли, органы общественного мнения Европы заговорили о России правду и заговорили тем искреннее, чем непривычнее было для них говорить это. Оказалось, по этим признаниям, что европейская цивилизация недостаточно и неосторожно обеспечила себе мирное развитие, для собственной безопасности поместилась на пороховом погребе, что горящий фитиль не раз, с разных сторон приближался  к этому опасному оборонительному складу и каждый раз заботливая и терпеливая рука русского царя тихо и осторожно отводила его… Европа признала, что царь русского народа был и государем международного мира и порядка, и этим признанием подтвердила историческое призвание России… Европа призналась, что страна, которую она считала угрозой своей цивилизации, стояла и стоит на её страже, понимает, ценит и оберегает её основы не хуже её творцов; она признала Россию органически необходимой частью своего культурного состава, кровным, природным членом семьи своих народов». Пожалуй, подобная политика решительного умиротворения Европы вправе заслуживать достойной памяти потомков.   

Эпоха Александра III-го отличилась возрождённым и вдохновенным творчеством народа с беспримерным подъёмом патриотических мотивов в произведениях прославленных авторов. Достоевский, в тон настроениям будущего императора, писал в 1876 году наследнику-цесаревичу: «Нынешние великие силы в истории подняли дух и сердце русских людей… на высоту понимания многого, чего не понимали прежде, и осветили в сознании нашем святыни русской идеи ярче, чем бы то ни было до сих пор». Чайковский не случайно был близок к семье великого князя Александра Александровича и посвятил ей свою торжественную кантату «Москва». Чуть позже, именно на протяжении 1880 – 1890-х годов, состоялись премьеры «Хованщины» Мусоргского и «Князя Игоря» Бородина, были окончательно доработаны Римским-Корсаковым «Псковитянка» и симфоническая поэма «Русь» Балакирева, «русский минор» которого зазвучал с новой энергией. «Богатыри», например, переделывались Васнецовым не однажды. Они увидели свет после смерти Александра. Однако даже выдающийся критик В. Стасов заметил, что изображённый в центре картины главный эпический защитник русской земли Илья Муромец, несмотря на грозный вид, исполнен «благости, великодушия и добродушия», чем явно напоминал былинный образ недавно ушедшего государя. Не менее точно описывал могучего царя и англичанин Стэд – «из русских самый русский человек».   

Сам император постоянно пополнял дворцовые художественные коллекции. В его собраниях выделялись произведения Венецианова, первым показавшего широкую панораму сельского быта, тропининские портреты крестьян, работы Левицкого, Федотова, Брюллова. Им были инициированы открытие Исторического Музея в Москве, музея в Севастополе и работа по организации Русского музея. «Я часто и серьёзно думаю, писал царь в 1889 году, о необходимости создания в Петербурге Музея русского искусства. Москва имеет, положим, частную, но прекрасную галерею Третьякова, которую, я слышал, он завещает городу. А у нас ничего нет». Через несколько лет труды по основанию «всенародного музея» близились к завершению. Оставалось решить вопрос о предоставлении музею здания, достойного крупнейшей коллекции изобразительного искусства. Заранее предполагалось, что первые образцы коллекции будут свозиться из Императорской Академии художеств, Императорского Эрмитажа, Зимнего, Гатчинского и Александровского Царскосельского дворцов. Александр Бенуа впоследствии подтвердил: правление Александра III-го «подготовило тот расцвет русской культуры, который, начавшись при нём, продлился затем в течение всего царствования Николая II».