Подольский Сергей Викторович
Родился в городе Уфа, Республика Башкортостан.
Член Смоленского отделения союза российских писателей с 2016 года.
Автор шести книг, изданных за период с 2009 по 2022 год: «И в шутку и всерьёз», «Опять весна на белом свете», «Берега», «Такая долгая зима», «Апрельская радуга», «Обратный отсчёт», «Поклонимся великим тем годам», «Перекрёстки щедрой осени».
Лауреат и дипломант многих международных поэтических конкурсов: Руднянские зори», «Библиопарнас», «С любовью к поэту», г. Смоленск; памяти К.М.Симонова, г. Могилёв; «Славянская лира», г. Минск, 2018 год; «Словенское поле», Псков, 2018 и 2020 годы, «Центр Европы», г. Полоцк, 2019, 2021,2022 годы, «Поэт-артист» г. Полоцк, 2019 год; «Мгинские мосты», Мга, Ленинградская область, 2019, 2022 годы; «Переправа», Смоленск 2016, 2018, 2021 годы; конкурс маринистики имени К.С.Бадигина, г. Калининград, 2019, 2022 годы; памяти татарского воина-поэта Фатиха Карима, г. Калининград, 2020 год; «Литературные Старки», 2021 год; памяти Игоря Григорьева, 2021 год, г. Санкт-Петербург; «Литкузница», Самара, 2021 год; памяти В.П.Чкалова, г. Москва, 2022 год.
Печатался в литературных альманахах: «Царицын», «Берега», «Литкузница», «Под часами», «Белая скала», в газете «Литературный Крым», периодической печати города Смоленска.
Участник радиопередач ГТРК Смоленск: «Крылья Пегаса», «Поэтический дневник».
Февральское утро
поэту-фронтовику Николаю Майорову, погибшему
в Гжатском районе Смоленщины в 1941 году
Восходит солнце. Тренькает синица.
Шинелей пятна устилают склон.
Снежок, не тая, падает на лица.
И не поднять в атаку батальон.
Пошли они в атаку не за славой,
А за своих любимых и родных.
Бил пулемёт по ним на фланге правом,
Повзводно отправляя в мир иных.
Вершитель судеб, вражий пулемётчик,
Решил со смертью тот жестокий спор.
Короткой жизни тонкую цепочку
Глотает, жадно клацая, затвор.
Не тает чёрный снег на пепелище,
Бойца позёмка будет заметать.
Дневник его, навряд ли, кто отыщет:
Клеёнчатую тонкую тетрадь.
Студёный ветер унесёт листочек,
Запрячет где-то посреди снегов.
Не сохранится торопливый росчерк
Поэтом недописанных стихов.
Когда наступит мирное затишье,
Пусть это будет лучшей из наград:
Убитые отчётливо услышат,
Как эти строчки внуки повторят.
Морская душа
Брусчатка гремела от их каблуков,
Их клёши листву разметали.
Под марши оркестров и взмахи платков
Они корабли покидали.
На ватник сменили матросский бушлат –
Пусть к форме возникнут придирки –
У сердца ребята любовно хранят
Родные свои бескозырки.
Матросского шика таков атрибут.
Отметим и важность момента:
В атаке матроса от пуль берегут
Оранжево-чёрные ленты.
В бою рукопашном решает не штык –
Враг в панике, видя тельняшку.
Солдатский пошире раскрой воротник:
Морская душа нараспашку!
Полундра! В атаку шагаем в цепи,
Винтовок сжимая приклады,
А тот, кто был рядом, остался в цепи,
Упав после взрыва снаряда.
Звезда из фанеры над степью взошла.
«Как звали его, кто-то спросит?» –
«Не знаю, братишка. Такие дела…
«Зови неизвестным матросом!»
Московские голуби
Жил мальчишка – натура простая,
Непокорный упрямый вихор.
Над двором голубиную стаю
Выпускал в необъятный простор.
Заберётся, бывало, на крышу
И оттуда с восторгом следит,
Как кругами всё выше и выше
Поднимается стая в зенит.
Ненадолго исчезнув, однажды
Он вернулся. Был двор удивлён:
В новой форме, подросший и важный,
Портупея и крылья погон.
Не пацан, а уж лётчик военный,
Только крыша, как прежде, манит.
Сбросив китель, самозабвенно
По-разбойничьи стае свистит.
Ах, как здорово было вернуться!
С губ водой голубей напоить,
К нежным перьям щекой прикоснуться
И мальчишкой себя ощутить.
На войну всем двором провожали,
Обещал он: «Врага разобьём,
Чтобы в небе Москвы не кружили
Самолёты с паучьим крестом.
А потом прочитали в газете,
Что, исполнив присягу свою,
Он погиб в декабре в сорок третьем
В самом первом воздушном бою.
Двор сегодня пустой и холодный,
Незнакомых в нём видишь людей.
Нынче, знаете, стало не модно
Над Москвою гонять голубей.
Тихий Дон
Степь весенние проталины,
Как ладони, тянет ввысь.
Дремлет мирно на завалине
Отставной кавалерист.
Китель, вытертый, с заплатами,
Весь в медалях и в крестах.
Их при прежнем императоре
Заслужил казак в боях.
Солнце с неба льётся золотом,
Талый снег ручьём журчит.
Снится дивный сон о прожитом,
Что он в памяти хранит.
…Дон широко разливается
В серо-жёлтых камышах.
Коромысло в такт качается
У казачки на плечах.
«Воду не плещи студёную
Ты из вёдер на песок.
Как взглянул в глаза зелёные –
Взгляда отвести не смог!»
Ногу вставил в петлю стремени,
Осенил себя крестом.
«Эх, в поход мне не ко времени.
Расскажу ей всё потом!»
Обнял крепко плечи нежные,
Низко свесившись с коня:
«Любишь ли меня по-прежнему?
Будешь ждать с войны меня?»
Затянулось расставание
У обрыва над рекой.
Но зовёт призывным ржанием
Конь – товарищ боевой.
Степью, пыль, поднявши, конница
Мчится лавой на врагов.
У икон в станице молятся
За ушедших казаков.
Сколько слёз девичьих пролито!
Всё не гас в окне огонь…
По погибшим плачет колокол,
По вернувшимся – гармонь.
Колокол церквушки маленькой
Далеко разносит звон.
Козырёк фуражки старенькой
На глаза надвинул он.
Звон капели нескончаемый,
Почки соком налились.
Дремлет мирно на завалине
Отставной кавалерист.
Записка из солдатского медальона
Над серым утренним болотом
Так низко облака скользят.
Ствол, раскалённый пулемёта
Шипит от капелек дождя.
Шинель и каска в рыжей глине,
В воде промокли сапоги.
Туман крадётся по ложбине,
За ним тяжелые шаги.
Ракета вновь след дымный чертит,
Сейчас поднимутся опять!
А в восемнадцать лет, поверьте,
Так не хотелось умирать!
Родным, меня так долго ждавшим,
Придёт по почте полевой
Три слова. «Без вести пропавший».
О тех, кто рядом был со мной.
Мы ляжем здесь в могиле братской –
Так эта истина проста!
Не заслужив звезды солдатской,
Ни православного креста.
Шинели вражеские близко,
Прицел вмещает их по грудь…
Мою последнюю записку
Прошу, найдите кто-нибудь!
Ладога
Месяц жёлтой горбушкой меж тучами
Льёт на Ладогу призрачный свет.
В свете фар лишь позёмка колючая
Заметает «полуторки» след.
Дом разрушило бомбой фугасною,
Нас везут на далёкий Урал.
А водитель в фуфайке промасленной
Свой паёк нам с братишкой отдал.
Он «баранку» рукою накручивал,
Сокрушаясь: «Замены нам нет.
Третий день спим от случая к случаю,
Да промёрзший сухарь на обед».
В кузовах люди холодом скручены.
Жив твой рядом притихший сосед?
Доберёмся! Хватило б горючего,
Над Кобоной забрезжил рассвет.
Сном тревожным вернутся события –
Всё хотелось забыть! Не забыл:
То лицо фронтового водителя,
Что паёк свой тогда разделил.
Ленинград, от бомбёжек пылающий,
Всех, спасённых в последний момент,
Словно ангел, крылом укрывающий,
Тот промёрзший, в лохмотьях брезент.
Жить и помнить – мне вами поручено,
Теми, кто не увидел рассвет.
Снова вижу: позёмка колючая
Заметает «полуторки» след.
Пехота
отцу Виктору Николаевичу
Маршрут пролёг через болото,
Сапог из грязи не видать.
Такая тяжкая работа
Пехоте выпала опять!
Горбаты под дождём шинели,
До смерти хочется курить.
Вновь интенданты не успели
Нас перед маршем накормить.
Подсумки. Вещмешок, лопатка,
Гранаты, ППШ-а родной,
И, матерясь, «сорокапятку»
Из грязи тащим за собой.
Вот он за летом гул знакомый,
И трассы вверх летят звеня.
А «треугольники» из дома
Шуршат под сердцем у меня.
В тылу, в нетопленом бараке
Родные молятся и ждут.
Вы верьте: в утренней атаке
Меня, конечно, не убьют!
Бредёт в грязи устало рота,
Что всуе Бога вспоминать!
Такая тяжкая работа
Пехоте выпала опять.
Военная кинохроника
Фильм немой, лишь строчки текста
Средь повисшей тишины.
В клубе старенький проектор
Крутит хронику войны.
Ждать солдат не перестанут,
Хоть полгода с той весны.
Вот мелькает по экрану
Тень нечёткая войны.
Пусть заезженная плёнка,
Смотрят третий раз не зря.
Ну, так что, что «похоронка?»
Вдруг ошиблись писаря?
Рота поднялась в атаку
Сквозь разрывов чёрный дым.
Вдруг старик в углу заплакал,
Сына увидав живым.
Им окоп покинут только,
Вот лицо на весь экран.
Взрыв. Подкошенный осколком,
Лёг боец лицом в бурьян.
Крик отца весь зал услышал:
«Не спеши вперёд, постой!
Обожди минутку, Гриша!
Вдруг останешься живой!?
Эй, механик! Сделай милость,
Прокрути ещё разок!
Может, что-то изменилось?
Услыхал меня сынок?»
В зал глядит солдат с экрана
И безмолвно говорит:
«Батя, если я отстану,
Кто Россию защитит?»
Ополченский квартет
Мальчишка был не по годам серьёзен,
Блестели линзы толстые очков.
Шептались в зале: «Будет виртуозом!»
Так пели струны под его смычком!
Фрак музыканты сменят на обновки –
Квартет: три скрипки и виолончель –
Им через месяц выдадут винтовки
И каждому – солдатскую шинель.
Репертуар претерпит измененья:
Тревожно над притихшею Москвой,
Под сапогами роты ополчения
Звучит мотив булыжной мостовой.
Ритм отбивает клацанье затвора,
Рука тверда, и выверен прицел.
Самозабвенно свой концерт проводит
Квартет: три скрипки и виолончель.
Приклад прижав к щеке, как деку скрипки,
Стремясь сдержать волнения озноб,
Солирует без права на ошибку
Мальчишка, не оставивший окоп.
На дно траншеи тело опустилось,
А на щеке – застывшей струйкой кровь.
Да пасмурное небо отразилось
На толстых линзах треснувших очков.
Катюша
Ползет букашка по ладони,
Да каску солнышко печёт…
Мы загораем в обороне –
Стрелковой роты третий взвод.
Затишье месяц. Редкий случай.
На фронте всё без перемен.
…К нам через мины и «колючку»
Ползёт мотив «Лили Марлен».
Чужая фрау хрипловато
Твердит: «Солдата буду ждать…»
Видать, и немцам плоховато
Без баб три года воевать.
И так мотив тревожил душу,
Что молвил «взводный» с матерком:
«А ну, боец, давай «Катюшу»,
Да непременно с огоньком!»
Взял гармонист ремень на плечи –
Гармошка враз отозвалась.
Со дна траншей «Лили» навстречу
«Катюша» гордо поднялась.
Бой рукопашно-музыкальный
Пусть в сводки фронта не войдёт.
Сошлись две песни на нейтральной,
Заспорив насмерть, чья возьмёт.
Их фрау выглядит опрятно:
Шёлк, воротник из соболей.
На «Кате» – сапоги да ватник,
Но наша краше и родней.
«Так кто из нас сегодня лучше?» –
Плечом «Катюша» повела…
«Марлен» обратно за «колючку»,
Плацдарм без боя отдала.
Щербатый рот, раскрыв в улыбке,
Задорно рявкнула гармонь.
Блицкриг, похоже, был ошибкой,
Ответим враз, попробуй, тронь.
Фокстрот немецкий смолк в унынье,
Шипит с досадой патефон.
Ну, «гансы», ждите нас в Берлине:
Пехоту, «Катю» и гармонь.
Мотив летит над минным полем,
Победно в воздухе кружась.
И «взводный» очень был доволен,
Что песня в целом удалась.
А немцы из окопов: «Слюшай,
Иван, пожалуйста, играй.
Давай ещё твоя «Катюша»,
Мы тоже будем подпевай.»
Губной гармошкой неумело
Нам вторят с вражьей стороны.
Эх, как «Катюша» вас задела!
И словно вовсе нет войны.
Перепоём и перепляшем,
В кровавой драке победим,
Но ни клочка России нашей
Вовек врагу не отдадим!
