Белоруссия: интеграция для суверенитета, часть 1 28.12.2019 22:17Об интеграции и о суверенитете у нас в Белоруссии много говорят и пишут все последние годы. Можно сказать, наверное, что это тема №1 в белорусском общественно-политическом дискурсе. Особую актуальность она обрела в связи с двадцатилетним юбилеем создания Союзного Государства и приуроченным к этой дате очередным этапом обсуждения интеграционных процессов на высшем государственном уровне.
По этому случаю, националистическая оппозиция на страницах обслуживающих её СМИ развернула жесточайшее сражение за суверенитет. Его объявили наивысшей ценностью и готовились защищать, во что бы то ни стало. Им едва ли не клялись и уже почти собирались умирать за него. Звали людей на улицы и площади. Россия, как водится, обвинялась во всех смертных грехах. Казалось, ещё немного и мы услышим парафраз знаменитого фиделевского: «Суверенитет или смерть!». Но, как говорится, обошлось. Никто не пошёл на баррикады, неслышно было призывов: «К оружью, граждане». И это, конечно, хорошо. Плохо, что некоторые граждане, особенно громко камлающие против интеграции, видимо, так и не определились, чего у них больше: любви к суверенитету Белоруссии или ненависти к интеграции с Россией? К тому же, они, похоже, не вполне адекватно понимают смысл этих слов и, соответственно, суть обозначаемых ими явлений. Иначе, они не представляли бы дело таким образом, что интеграция и суверенитет находятся в обратно пропорциональной зависимости, – то есть, чем больше одной, тем меньше другого и наоборот. Ведь, по существу, именно эта идея лежит в основе всей аргументации противников укрепления союзной государственности. Необходимо поэтому со всей определенностью сказать, что идея эта, – ложная, несостоятельная ни в логическом отношении, ни фактически. И нашим самозваным монополистам «национальной сознательности», полезно было бы осознать, что знак равенства между защитой суверенитета Белоруссии и борьбой против интеграции с Россией существует только в их оппозиционных головах, и есть следствие если не злонамеренности, то прискорбной путаницы в оных.
Вообще говоря, в наше время, путаница в головах весьма распространенное явление. Иногда кажется даже, что современные СМИ вкупе с разного рода «институтами стратегических исследований» ей намеренно способствуют. Сегодня в «цивилизованном мире» очень в ходу навешивание ярлыков, использование понятий с неопределенным содержанием и их произвольная трактовка в целях манипулирования массовым сознанием. Открытое, прямое насилие уже не модно, более того, его применение говорит, как раз, о слабости власти, о неумении надлежащим образом пользоваться современными средствами «убеждения масс» = «промывки мозгов». Одним из таких средств и является постоянное оперирование понятиями с трудноуловимым смыслом, в том числе и создание такого положения дел, когда, когда какие-то слова превращаются едва ли не в фетиш, становятся, своего рода, «священными коровами», требующими от каждого «сознательного законопослушного гражданина» строго предписанной реакции. Понятие «суверенитет», к сожалению, также нельзя отнести к числу чётко и однозначно определённых, что и создает известную почву для политических спекуляций.
Так, слово суверенитет, очень часто понимают, как синоним слова независимость, употребляют эти слова, как взаимозаменяемые. Именно такое словоупотребление, в сочетании с представлением о том, что объединение, как таковое, ограничивает независимость, и, позволяет ненавидящим Россию и русскую культуру противникам интеграции, выдавать себя за любящих Белоруссию и «беларускую» культуру, защитников её суверенитета. Но нелюбовь к России, очевидно, отнюдь не является доказательством любви к Белоруссии. И, в принципе, надо со всей определенностью сказать, что, несмотря на частоту употребления синонимия слов «суверенитет» и «независимость» ошибочна, а именно, нарушает элементарное правило формальной логики, согласно которому, никакой предмет, нельзя определить с помощью отрицательных понятий. А понятие независимости является именно отрицательным и, соответственно, практически не обладает собственным содержанием, ничего не даёт мысли. Сказать, что суверенитет – это независимость, в логическом отношении совершенно тоже, что сказать: стол – это не стул. Это, конечно, в общем правильная, но совершенно бессодержательная мысль, которая так и оставит нас в неведении, что же такое стол и для чего он нужен.
Дать конкретное, чёткое и содержательное определение такого сложного понятия, как суверенитет, не самая легкая задача, однако, для Белоруссии сегодня, её решение, похоже, является практически-политической необходимостью. По меньшей мере, для того, чтобы лишить рациональных оснований анти интеграционные спекуляции оппозиции. И не надо думать, что логически чёткое определение понятий излишне, что оно есть всего лишь «отвлечённое теоретизирование», и надо просто «идти от жизни», которая «сама всё расставит». Ясно должно быть, что тот, кто хочет правильно и чётко действовать должен ставить правильные и чёткие цели, а для этого необходимо чётко и правильно мыслить, что, в свою очередь, требует оперирования чёткими, конкретно-определёнными понятиями. Неслучайно еще Конфуций считал «исправление имён» необходимым для правильного государственного управления. «Когда имена неправильны – суждения несоответственны. Когда суждения несоответственны – дела не исполняются», – говорил он. Для поклонников «европейского выбора» приведём аналогичные, по сути, слова Декарта, сказавшего: «определите правильно понятия и избавитесь от большей части заблуждений». Вот для избавления от заблуждений, которыми бывает перенасыщено обсуждение интеграционной проблематики у нас в Республике и «исправим имя»,– определим содержание понятия «суверенитет».
Для начала посмотрим, что говорит этимология. Понятие «суверенитет» возникло в рамках феодального права средневековой Европы и трактовалось как высшая абсолютная власть лица, того или иного феодального государя на определённой территории. Cлово «souverаinete» во французском и аналогичное в немецком языках было образовано на базе латыни, служившей общеевропейским языком науки и права, посредством соединения двух слов: suus, sui – свой, самому себе принадлежащий, самостоятельный и veritas – основное значение: действительность, сущность, а также истина, правда. Таким образом, изначально, понятие суверенитет имело примерно следующий смысл: самостоятельное владение всеми необходимыми основаниями собственного существования. Иначе говоря, суверенитет – это способность самому определять-организовывать собственную действительность; возможность принимать и осуществлять в действительности, (на которую распространяется данный суверенитет), решения, исходя из собственных представлений об истине, из своей правды.
В Новое время понятие суверенитета было перенесено с личности на общество. Знаменитая фраза Людовика XIV «Государство – это я», после эпохи революций утратила актуальность. Сувереном теперь стал не государь, а народ, и в процессе этого «переноса» было утрачено единственное имевшееся у средневекового суверенитета ограничение – религиозное. Если прежде суверен указывал на волю Бога, как основание своей власти, то народ, став источником-носителем суверенитета, мог обойтись и без божественной санкции, внутри себя, обладая основанием своего существования и своей власти. Соответственно, суверенитет теперь стал принципиально неограниченным. Таким образом, согласно современному пониманию, суверенитет, в сущности своей – это реальная (духовными и материальными ресурсами обеспеченная) возможность строить свою жизнедеятельность, руководствуясь исключительно собственными представлениями о благе (истине). Предельно коротко суверенитет можно было бы определить, как возможность субъекта действовать так, как он считает нужным. Другими словами, суверенитет – это способность организовывать собственную жизнедеятельность, руководствуясь собственной же системой ценностей. Есть у субъекта, неважно, государь это или народ, такая способность – значит, он действительно обладает суверенитетом. Если нет, если, например, кто-то другой решает за него, «что такое хорошо и что такое плохо», то о суверенитете такого субъекта речи быть не может. И никакие ссылки на обладание так называемой верховной властью или «экономическую мощь» тут ничего не изменят.
Теперь, когда ключевое понятие получило адекватное определение и путаница в головах может быть устранена, можно перейти к рассмотрению фактов. И первое, что необходимо отметить: в современном мире, в отличие от эпохи Средних веков, обладание подлинным суверенитетом – весьма редкое явление. Одна из причин этого лежит на поверхности и заключается в специфике современного экономического развития. На смену натуральному хозяйству феодализма, позволявшему всякому более-менее крупному сеньору быть самодостаточным в экономическом отношении, пришло такое положение дел, когда экономика практически каждой страны теснейшим образом интегрирована в мировую. Конечно, юридически, с точки зрения международного права, в мире – множество суверенных государств и каждое принято считать столь же суверенным, как и любое другое. Те же княжество Монако и герцогство Люксембург, бывшие феодальные владения, как известно, сохранили свой юридически суверенный статус. Ясно, однако, что если во времена Средневековья, они могли быть действительно суверенными государственными образованиями, то, сегодня, ситуация иная. И «признание мирового сообщества» здесь ничего не меняет.
Надо сказать, что суверенитет, в соответствии с понятием вообще не может быть предоставлен извне. Для действительного обладания им должны быть в наличии определённые внутренние предпосылки. Самая очевидная из них, как было отмечено, – экономическая, шире говоря, материальная. То есть необходимым условием подлинного суверенитета в современном мире является наличие такой ресурсной базы, которая потенциально позволяла бы данному государству успешно функционировать в независимости от состояния мировой экономики, только за счёт развития внутреннего рынка. Иными словами, суверенитет требует материальной самодостаточности, соответствующих территориальных, людских, природных и, конечно, технических (военно-технических в том числе), ресурсов. Это условие необходимое, но не достаточное для обладания подлинным суверенитетом. Ещё одной и, вообще говоря, главной обязательной составляющей последнего является духовная самодостаточность. Совершенная духовная самостоятельность и зрелость, позволяющая осуществлять действительно самостоятельное нормотворчество и целеполагание, в том числе, в сфере высших смыслов, и проявляющаяся в производстве своеобразной высокоразвитой культуры, прежде всего, в наличии собственной, глубоко и всесторонне разработанной системы ценностей.
Сергей Ванин
