Пять лет спустя. Очевидцы вспомнили каждую минуту теракта в минском метро 11.04.2016 10:05Это был обычный час пик обычного минского понедельника. Весна, хорошая погода, конец рабочего дня. В 17.55 всё изменилось. 15 погибших, сотни раненых. Сегодня, спустя пять лет, в Минске не будет никаких мероприятий, приуроченных к годовщине этой трагедии. Очевидцы восстановили события 11 апреля 2011 года, вспомнили каждую минуту этого страшного вечера.
11 апреля. 17.54.56, за минуту до взрыва
На записи с камеры видеонаблюдения видно, как высокий молодой человек выходит из перехода на перрон станции «Октябрьская». Это Сергей Герасимчик. Через минуту прогремит взрыв. В июле 2011-го парню должно было исполниться 18… С его сестрой Юлией мы просматриваем съемку за 11 апреля 2011 года. В голове не укладывается, что с того момента прошло уже пять лет.
На 6 минуте 10 секунде записи видно, как Сергей Герасимчик заходит в метро.
— Когда узнали, что Сережи больше нет, внутри все словно оборвалось — пустота и боль. И ты стараешься держать себя в руках, чтобы не заплакать, потому что вокруг люди, работа — и жизнь продолжается.
Юлия, сестра погибшего Сергея Герасимчика.
К сорока дням Юля собрала и распечатала все снимки брата, которые смогла найти. Получился альбом из 500 фотографий. С цветных карточек на нас смотрит улыбающийся мальчишка.
— Он был очень общительный. Не мог сидеть на месте, с 14 лет на каникулах работал и даже купил маме мобильный телефон, — продолжает сестра.
Сергей учился в Ивьевском сельскохозяйственном профессиональном лицее. Из дома на учебу он всегда уезжал в воскресенье. Но на той злополучной неделе ему нужно было задержаться на день в Минске.
— Мы живем в Кунцевщине, и до вокзала он всегда добирался на метро, — вспоминает Юлия. — В тот день я, как обычно, около шести вечера вышла с работы. Но подземка была закрыта. Набрала маме сказать, что со мной все нормально. Потом спросила, уехал ли Сережа. Стала ему звонить, он был недоступен. По телевизору показывали какие-то списки погибших, но брата там не было. Мысли о том, что во время взрыва брат мог оказаться в метро, мы не допускали. Ни я, ни мама — никто об этом даже не подумал. Во вторник с утра мне позвонили и сказали, что нужно подъехать на Долгиновский тракт (там находится морг. — Прим. TUT.BY). В этот момент я все поняла. Только после похорон мы ощутили, что Сергей ушел. Ушел навсегда.
В результате взрыва в метро погибли 15 человек. Сергей Герасимчик был самым молодым среди погибших.
…У Сергея было много друзей. После взрыва каждый год 11 апреля они собираются у него дома. За пять лет ребята выросли. Мальчишки успели вернуться из армии, подружка-соседка вышла замуж. Вместе приятели листают альбомы с фотографиями Сергея. Вспоминают какие-то истории из жизни, часто что-то веселое.
На заплаканном лице Юлии широкая улыбка:
— Мы рады, что люди помнят его таким.
11 апреля. 17.55.50. Взрыв
В метро на пересадочной станции — самый час пик, люди возвращаются с работы.
Машинист Виктор Шумский остановил состав на станции «Октябрьская». Нажал кнопку блокировки.
— Кнопки блокировки двери и открывания — разные, чтобы случайно двери не открылись, — рассказывал он на суде по делу о теракте в метро, передает БЕЛТА. — В то время, когда нажимал следующую кнопку — открытия дверей, произошел взрыв. Ощущение, как будто сам нажал кнопку взрыва, очень синхронно произошло.
Виктор Шумский.
В это время машинист посмотрел в заднее боковое зеркало и увидел вспышку.
— Поначалу сложилось впечатление, что что-то с эскалатором, потому что полетели навесные потолки, — говорил Виктор Аркадьевич, но потом, отметил, все затянуло дымом, и было плохо видно. — Вышел из кабины, смотрю, люди лежат. Я вернулся и доложил диспетчеру, что произошел взрыв. Это случилось возле второго вагона — между первой и второй створкой дверей. Поначалу все люди ринулись убегать, а потом начали возвращаться. Мужчины в основном. Начали помогать вытаскивать, ну, вот это все делать… Я подходил помогать вытаскивать людей. Начали подбегать сотрудники со второй линии. Вырывали «сидушки» в вагонах и выносили людей. Мое лобовое стекло было разбито. Стекла в остальных вагонах были выбиты.
11 апреля. 17.56, первые секунды после взрыва
Андрей Бахмат.
Водитель погрузчика Минского тракторного завода Андрей Бахмат шел по перрону станции метро «Октябрьская». Он ехал в автошколу сдавать зачет. И тут прогремел взрыв…
— Меня отбросило взрывной волной ближе к лестнице, я ничего не слышал минуты две-три, звон в ушах стоял страшный, — рассказывает он.
Андрей поднялся и пошел к выходу через станцию метро «Купаловская». Спускаясь по улице Карла Маркса, парень почувствовал себя плохо, и постовой вернул его назад, к выходу из метро, где стояли машины скорой помощи.
— Меня положили на носилки, какая-то женщина накрыла своим пальто, потому что мои куртка и штаны были порваны, — вспоминает он.
В метро он получил множественные осколочные ранения мягких тканей ног, поясницы, также ему диагностировали острую двухстороннюю тугоухость, субъективный ушной шум.
Андрей пробыл в госпитале две недели. От помощи психологов отказался, говорит, не падал духом. Позже получил компенсацию в районе 10 миллионов рублей, также ему предложили отдохнуть в санатории. Этой возможностью он воспользовался.
Сегодня, спустя пять лет, он пойдет к мемориальному знаку погибшим «Река слез» около станции метро «Октябрьская», чтобы почтить память тех, кто не выжил:
— После теракта у меня изменилось отношение к жизни. После такого начинаешь ценить тех, кого до случившегося не вспоминал, но кто вспомнил тебя. А еще понимаешь, насколько сильно надо любить родителей.
11 апреля. 17.57, минута после взрыва
Северин Квятковский.
Журналист, литератор, публицист радио «Свобода» Северин Квятковский в момент взрыва в метро находился возле эскалатора и снял видео в первые минуты после происшествия.
Он спустился в метро на станции «Октябрьская», поставил ногу на эскалатор — и услышал мощный хлопок. Снизу, с перрона, пошел едкий дым. Люди присели на корточки, затем стали отступать к выходу.
— У той момант не было зразумела, што гэта тэракт. Было падобна да таго, што футбольны фанат запаліў дымавую шашку. Тады я толькі купіў свой першы смартфон і вырашыў паздымаць. У мяне спрацаваў журналісцкі рэфлекс. Я стаяў і здымаў, а людзі вельмі хутка выходзілі з метро. Калі ўбачыў жанчыну з параненай нагой, якую выносілі, зразумеў, што ўсё сур’ёзна. Яшчэ адна жанчына крычала… Ад шоку я таксама выйшаў з метро. Атмасфера была сюрэалістычная абсалютна, — рассказывает он.
Только на третий день Северин осознал, что если бы спустился в метро на 15−20 секунд раньше, то в момент взрыва мог быть как раз на платформе и оказаться среди пострадавших.
Видео Северина из метро тогда показали многие медиа, в том числе иностранные.
11 апреля. 17.58, две минуты после взрыва
Оксана Жданович
Оксана Жданович, диспетчер дежурной смены Центра оперативного управления Минского городского управления МЧС, этот день почти не помнит. Время, словно нарочно, вытеснило из памяти все плохое.
— Мы заступили на смену в восемь утра, в 17.58 поступило первое сообщение о взрыве. Звонок мог принять любой из пяти диспетчеров, кто работал в тот момент в центре. Ответила я, — она на секунду замолкает, на глазах появляются слезы. — «Взрыв… внутри задымление. Мы не можем выйти», — говорил мужчина. Голос у него был растерянный, но спокойный, в голове у меня даже промелькнула мысль: это шутка?!
— Потом слышу: напарнику поступает такой же звонок. В считаные минуты все 25 наших линий были заняты. Люди в панике кричали: «Взрыв!», «Ничего не видно!». Но никто из нас не думал, что это теракт. Масштаб трагедии поняли, только когда включили телевизор.
Сейчас Оксана в декрете. С ней и ее двухлетней Аришей встречаемся на детской площадке. Пока малышка играет, мама продолжает рассказывать:
— После рождения ребенка стала очень эмоционально на все реагировать, а тогда мы сработали, как часы: четко, без паники. Минут через десять, когда выслали всю технику, стала набирать родителей: испугалась — вдруг они там? Принимала вызовы и «на автомате» жала на кнопки мобильного. Мне даже не нужно было с ними говорить, мне нужно было знать, что на том конце кто-то снял трубку, но сеть была перегружена. И нам люди звонили и звонили. Больше всего сообщений было в первые два часа. Многие набирали, уточняли, есть ли родные в списках погибших. Запомнила, девушка просила проверить парня. Они вместе ехали в метро, но, когда пришел поезд, он не вместился и остался на перроне. На тот момент данных о жертвах не было. Часа через два узнала: он погиб. В этот момент стало страшно. Совсем ведь молодой.
Скоро к нам подключились психологи, и тех, кому нужна была психологическая помощь, мы переключали на них. В этот момент стало проще, потому что я и сейчас не знаю, как бы тогда смогла сказать человеку, что его близкого больше нет.
11 апреля. 17.59, три минуты после взрыва
Ирина Степанова.
Ирина Степанова — замдиректора «Центрального», пять лет назад работала заведующей отделом «Бар» универсама и в 17.58 заканчивала обход на первом этаже. От покупателей она услышала, что в метро что-то взорвалось, и выбежала на улицу.
— Я увидела девушек, которые выходили из метро. Они толком даже не поняли, что произошло. Сказали, что, когда поднимались по эскалатору, на них посыпались стены. Затем вышла женщина, которая упала на землю, начала ее целовать, говорить, что у нее дома маленький ребенок. Люди выходили из метро и просто садились на подиум у магазина, отходили от шока. Я побежала за салфетками, полотенцами, питьевой водой, чтобы они могли вымыть руки и глаза от пыли… Мои коллеги тоже выносили пострадавшим воду, — рассказывает она.
Через несколько минут станцию окружили скорые, людей из метро выносили и развозили по больницам.
— До сих пор, когда слышу, что по проспекту едет скорая, сердце екает, сразу перед глазами тот день, — вспоминает Ирина Степанова.
За бутилированную воду, которую продавцы выносили людям с прилавков, руководство магазина деньги не вычитало, даже никаких вопросов по этому поводу не возникло.
11 апреля. 18.01, пять минут после взрыва
К месту трагедии моментально выехали спасатели. Среди них был начальник караула пожарной аварийно-спасательной части № 19 Минского городского управления МЧС капитан Евгений Ращеня.
— Раздалась тревога, я взял путевку — было написано, что взрыв. Мы не предполагали, что в метро такая ситуация, думали, может, замыкание. Когда прибыли на «Купаловскую», увидели большое скопление людей. Они не могли объяснить, что случилось, были напуганы. Чем дальше мы продвигались в метро, тем больше видели людей с увечьями. Два человека мне навстречу несли третьего, которого перевязали подручными средствами. Эскалатор стоял, мы с командиром отделения первыми спустились и зажгли фонарь. Человек сто или больше лежали на полу, вокруг пыль и дым, некоторые стояли и не понимали, куда идти. Многие помогали друг другу, делали перевязки подручными средствами, — рассказывает он. Эвакуация заняла минут 20
11 апреля. 18.02, шесть минут после взрыва
Владимир Стецун.
В этот день Владимир Стецун, врач выездной бригады реанимации подстанции № 3 городской станции скорой медицинской помощи, будто предчувствовал трагедию. В его бригаде впервые заступила на смену девушка-стажер Роза, и он почему-то попросил ее изучить содержимое медицинской сумки.
— Мы съездили с утра на вызов, затем пошли на подстанции пить кофе. И Роза с нами. А я ей вдруг говорю: «Роза, а чего ты сидишь? Ты знаешь, как у нас сумка устроена? Где какие лекарства лежат?» Она отвечает: нет. Я говорю: «Так ты бы взяла и посмотрела. Случись чего, суета какая-то, рук не хватает в таких случаях, а ты не знаешь, где что». Роза оказалась девочкой очень дотошной и на протяжении дня изучала сумку, — отмечает он.
Владимир Стецун на место трагедии прибыл в 18.02. Когда они подъехали, пострадавших уже выносили из метро, кого-то увозили другие бригады скорой помощи. В его машине оказались люди с ранениями разной степени, среди них была беременная женщина. Роза работала так, будто уже давно трудится на скорой помощи.
День теракта в памяти Владимира Стецуна иногда всплывает. Он говорит, что тогда они просто делали свою работу и старались не отвлекаться на эмоции. Несмотря на произошедшее, ездить на метро он не боится.
— Общественным транспортом не пользуюсь, но если бы пришлось подъехать остановку-две, то на метро бы подъехал, — говорит он.
11 апреля. 18.03, семь минут после взрыва
Пять лет назад в районе 18.00 Иван Климчук, заведующий отделением сосудистой хирургии 4-й минской клинической больницы, привез на тренировку дочку. Рабочий день к тому времени у него уже закончился. И вдруг позвонил главврач больницы.
— Он сообщил, что произошла чрезвычайная ситуация. В таких случаях у нас отработан алгоритм оповещения сотрудников: он звонит мне, я — другим хирургам. В течение 20 минут на работе уже было почти все отделение, даже те, кто не входил в эту цепочку оповещения. Люди узнавали, что что-то произошло, и возвращались на работу. Причем это были не только врачи, но и медицинские сестры, санитарки, — восстанавливает картину произошедшего он.
Через какое-то время в больницу привезли пострадавших во время теракта. Первый пациент, которого прооперировал Иван Климчук, поступил со множественными осколочными ранениями, осколок вошел в берцовую кость и повредил сосуды.
В тот день к ним привозили не так много людей, как в другие больницы. Чтобы помочь коллегам, хирурги подготовили свои инструменты.
— На своих машинах ездили в другие клиники помогать коллегам делать операции. Врачи работали в режиме нон-стоп, — вспоминает он.
Самым сложным для Ивана Климчука в тот день было осознать, что теракт произошел в Беларуси, а не где-то далеко.
— Какой я сделал вывод? Что все в этой жизни относительно и может быть достаточно скоротечно. И если нам кажется, что мы что-то решаем, то, к сожалению, это не так. Порой за нас решают другие люди и порой не очень хорошие, как в данной ситуации.
Ночь с 12 на 13 апреля, больше суток после взрыва
Дмитрий Лепретор.
Дмитрия Лепретора как дежурного адвоката вызвали ночью в ГУБОПиК МВД.
— По телефону переспросил статью, по которой задержан подзащитный. Когда назвали номер, я даже не сообразил, о чем идет речь. Пришлось открыть УК, увидел — «Терроризм». В тот момент я не думал, что это будет громкий процесс. После взрывов 2008 года тоже многих задерживали, потом отпускали. Полагал, так случится и в этот раз. Коновалов (Дмитрий, впоследствии признанный главным виновным в теракте и расстрелянный в марте 2012 года. — Прим. TUT.BY), давая показания по делу, был спокоен, а та ночь — очень сложной. Состоялось два допроса, которые записывались на видео. Помню, вышел из управления, и начинался рассвет.
От дела Дмитрий Лепретор отказаться не мог.
— Это не соответствует Правилам профессиональной этики адвоката и Закону об «Об адвокатуре и адвокатской деятельности в Республике Беларусь», где четко прописаны случаи, когда адвокат не вправе оказывать юридическую помощь и должен отказаться от принятого на себя обязательства по оказанию юридической помощи. Но не стоит драматизировать, я просто выполнял свою работу. Материалы дела насчитывали более 500 томов, и все это следовало изучить. С Коноваловым мы общались исключительно как адвокат и подзащитный. Он был замкнутым человеком, который в свой мир никого не пускал. Да и тем, что происходит вокруг, не интересовался. Ему было все равно, что пишут о нем газеты и говорят люди. Свои действия он объяснял «дестабилизацией обстановки в Республике Беларусь».
Суд над Дмитрием Коноваловым и Владиславом Ковалевым был открытым. Вскоре адвокат заметил: некоторые в общественном транспорте посматривают в его сторону.
— Стало приходить много сообщений в соцсетях. Конечно, были среди них и неприятные, но проклятий мне никто не писал. Многие пробовали выяснить подробности дела, полагая, что я, как адвокат, расскажу больше. С похожими вопросами подходили на улице. Журналисты звонили родным, старались узнать, как со мной связаться. Российские корреспонденты иногда набирали их и, представляясь прокурорами и помощниками прокуроров, пытались получить мои контакты.
— Что почувствовали, когда в деле была поставлена точка?
— Помню, был очень уставшим. Взял несколько дней перерыва, а потом снова за работу.
Комментарии
Комментариев пока нет
