Александр Плавинский: «Куропаты — у истоков исторической сенсации». Великая Отечественная война. Айнзатцгруппа «В»
В июле 1941 года немцы создали в Минске разветвлённую сеть концлагерей для военнопленных и мирных жителей. Первым был концлагерь в Масюковщине – шталаг № 352, более известный как «Лесной лагерь», затем ещё 22 его филиала. Непосредственно на территории Минска располагались гетто, дулаг № 131, пересыльный лагерь СС для гражданских лиц (на улице Широкой), сортировочный лагерь для гражданских лиц «Дрозды»1. Другие филиалы располагались на станциях: Минск, Колодищи, Михановичи, Седча, Руденск, Дричин, Пуховичи, Талька, Верейцы, Осиповичи, Смолевичи, Жодино, Фаниполь, Койданово, Негорелое, а также на разъезде Домашевичи2.
В шталаге № 352 «Лесной лагерь» за годы войны было уничтожено 80 000 человек, в гетто – 80 000, в пересыльном лагере СС для гражданских лиц – 20 000, в Тростенце – трудовом лагере СД и месте массового уничтожения советских граждан – 206 0003.
Для зачистки ближнего тыла от нежелательных элементов на территории Белоруссии за группой армий следовал мобильный спецназ полиции безопасности и СД айнзатцгруппа (оперативная группа) «В». В её состав входили сотрудники полиции безопасности и СД, полиции правопорядка, подразделения войск СС. Из показаний Коха и других военных преступников известно, что айнзатцгруппу «В» организовали перед началом войны Германии с Советским Союзом, для чего подготовили большое количество переводчиков. Она была мобильной, то есть с момента начала войны Германии с Советским Союзом постоянно продвигалась за передовой линией фронта4. Айнзатцгруппа и её подразделения – айнзатцкоманды – по пути следования при участии армейской контрразведки (абвера) фильтровали все лагеря военнопленных.
Порядок фильтрации лагерей детально излагался в Директиве командам полиции безопасности и СД, откомандированным в стационарные лагеря военнопленных (шталаги), подписанной 17 июля 1941 года5. Положения директивы успешно применяли не только в лагерях военнопленных, но и для фильтрации мирных жителей в сортировочном лагере для гражданских лиц «Дрозды». В задачу айнзатцкоманды входила политическая проверка всех содержащихся в лагере людей и решение их дальнейшей участи. Особое внимание обращалось на выявлении всех ответственных государственных и партийных функционеров, в особенности:
профессиональных революционеров;
функционеров Коминтерна;
всех ответственных партийных функционеров КПСС и её филиалов;
членов ЦК партии, областных и районных комитетов;
всех народных комиссаров и их заместителей;
всех бывших политкомиссаров Красной Армии;
руководящих деятелей центральных и средних инстанций государственных учреждений;
руководящих деятелей хозяйственного аппарата;
советских интеллигентов;
всех евреев;
всех коммунистических смутьянов и фанатиков.
В директиве также была отмечена необходимость временного сохранения жизни тем лицам, которые могут быть использованы для выяснения общих, интересующих захватчиков вопросов. В это число входили высшие государственные и партийные деятели, которые с учётом прежнего положения и знаний в состоянии были дать сведения о мероприятиях и методах работы советского государства и Коминтерна6.
Вопреки расхожему в настоящее время мнению, в Директиве обращали особое внимание, что экзекуции не должны проводить в лагере или в непосредственной близости от него. Оговаривалось, что проведение экзекуций непосредственно в лагере допускается в случае необходимости укрепления лагерной дисциплины, причём после согласования этого вопроса начальником оперативной команды полиции безопасности и СД с комендантом лагеря7.
Айнзатцгруппа «В» была первой, что в годы Великой Отечественной войны начала заливать землю кровью мирных жителей нашей столицы. Все её преступные действия подробно отражены в «Сводках событий из СССР». Кроме беспрецедентной жестокости оккупантов, эти сводки раскрывают ряд фактов халатности и бездействия советской власти во время организации отступления из Минска, значительно облегчившие работу фашистским палачам. Так в сводке № 20 среди сообщений айнзатцгрупп и команд указано, что в Доме правительства захвачены почти все документы, касающиеся государственного управления БССР, в том числе:
перечень членов правительства БССР с адресами жительства и указанием состава семьи;
перечень членов Верховного Совета БССР и их семей;
перечень ответственных работников Народного комиссариата местной промышленности;
перечень важнейших государственных учреждений БССР;
перечень ответственных работников ЦК комсомола Белоруссии.
Далее были захвачены все мобилизационные документы БССР8.
Установлено, что уже 13 июля 1941 года в Минске проходящие ранее части вермахта создали лагерь гражданских заключённых, в котором содержали почти всё мужское население города. Айнзатцгруппа получила приказ совместно с тайной полицией профильтровать этот лагерь. Под освобождение подпадали только те лица, которые могли гарантированно удостоверить свою личность и не являлись политическими (с точки зрения оккупантов) или уголовными преступниками. Оставшихся в лагере лиц подвергли скрупулёзной проверке, их дальнейшую судьбу решали в зависимости от полученных результатов9.
Сначала было ликвидировано 1 050 евреев. Остальных ежедневно доставляли на казнь. Что касается оставшихся в лагере неевреев, то ликвидации подлежали уголовники, партийные функционеры, азиаты и так далее. Потом под руководством немцев был создан еврейский совет, начато строительство гетто и введены опознавательные повязки для евреев.
Перед отступлением большевики освободили уголовных преступников, находившихся в Минской тюрьме, а по отношению к лицам, приговорённым к высшей мере наказания, приговор был приведён в исполнение. Поэтому оккупанты организовали розыск освобождённых уголовников.
Как отмечалось в отчёте, деятельность всех команд протекала удовлетворительно. В первую очередь производили ежедневно и массово расстрелы. Палачи заверяли, что «проведение необходимых ликвидаций, во всяком случае, при любых обстоятельствах будет обеспечено»9. 24 июля 1941 года было продублировано сообщение айнзатцгрупп и команд о том, что в Минске ликвидированы все слои еврейской интеллигенции (учителя, профессоры, адвокаты и т.д., исключая медицинских работников)10.
Имея на руках списки всех советских и партийных работников, оставленные по халатности при отступлении советским руководством, айнзатцгруппы и команды приступили к планомерному поиску и ликвидации этих специалистов. Из сводки событий из СССР от 28 июля 1941 года: «В Минске и в дальнейшем будет ежедневно расстреливаться 200 человек. Речь идет о большевистских функционерах, агентах, уголовных элементах, азиатах, и т.д., которые отсортировываются из лагеря гражданских пленных»11. Но гарантированное количество ежедневных расстрелов в две сотни человек айнзатцгруппа успешно перевыполняла. Так 29 августа 1941 года в сводке № 67 сообщали, что в Минске при прочёсывании лагеря для гражданских лиц расстреляли ещё 615 советских граждан. И ни капли сожаления: «Во всех экзекуциях речь идёт о расово неполноценных низших элементах»12. В сводке № 73 от 4 сентября 1941 года айнзатцгруппа доложила о рекордных успехах: «Была продолжена фильтрация лагерей для гражданских лиц в Минске. В ходе фильтрации ликвидировано 733 человека. Речь идёт о совершенно неполноценных элементах преимущественно азиатского происхождения, оставлять которых на оккупированной территории ни при каких обстоятельствах невозможно»13.
Большинство людей, расстрелянных в лагере «Дрозды», было захоронено в приспособленной под братскую могилу огромной траншее длиной 350 метров. Упокоение здесь нашли около 10 тысяч человек. Исключение составили только те евреи, которых на казнь немцы куда-то вывозили на машинах. Ориентиром для определения места их расстрела могут стать воспоминания Бориса Хаймовича, который подробно рассказал о днях пребывания в лагере: «В один из дней подъехал автомобиль, оттуда в рупор объявили: военнопленные должны отделиться от гражданских. Искали коммунистов, переодетых командиров Красной Армии… На следующий день до нас очередь дошла. Снова сортировка – на евреев и прочих. Окружили отсеянных евреев. Набралось нас тысяч десять – больше, меньше, поди сосчитай. Явился комендант лагеря и такую речь держал. Немецким властям, мол, требуются евреи-специалисты: инженеры, врачи, юристы, учителя, артисты и так далее. Короче, люди интеллигентных профессий, а также квалифицированные рабочие. Всех специалистов надо переписать и списки передать ему, коменданту. Кое-кто засомневался: провокацией, чудовищным обманом попахивает. Около половины инженеров, врачей и прочих, тем не менее, записались. Мы с Евсеем тянули до последнего момента, потом посовещались и решили записаться в рабочие. Рабочих стали сгонять в одну колону, служащих, то есть интеллигенцию, – в другую…
А на рассвете понаехало гитлеровское начальство. Приказали построиться. Колонну служащих стали в машины запихивать. Три-четыре машины набьют битком и отъезжают. Минут через двадцать слышны пулеметные и автоматные очереди. Возвращаются машины пустые и снова погрузка…»14
Итак, исходные данные для анализа есть: приблизительно двадцать минут езды гружёного автомобиля и слышимость пулемётных выстрелов.
Наиболее распространенный немецкий грузовой автомобиль для военных с 1938 года до начала войны выпускался компанией «Büssing-NAG» в двух модификациях: «Bussing-NAG 500-А» (полноприводный) и «Bussing-NAG 500-S» (заднеприводный). Он имел 6-цилиндровый дизельный двигатель мощностью 105 л.с., грузоподъемность – 4,7 т и максимальную скорость – 65 км/ч. Качество покрытия минских дорог позволяло этим автомобилям ездить значительно быстрее 40 км/ч. Об этом можно сделать вывод из приказа комендатуры стационарного лагеря № 352 («Лесного лагеря») от 25 апреля 1942 года: «Принимая во внимание бережное отношение и сохранение галечного покрытия улиц во время таяния снега, устанавливаются ограничения скоростей и конкретно: для легковых автомобилей не более 50 км в час, для грузовых автомобилей не более 40 км в час»15.
Исходя из этих данных, грузовой автомобиль за 18–20 минут должен был проехать приблизительно 12–13 км, с учётом того, что необходимо прибавить 1–2 минуты для выгрузки людей и подведения их к месту расстрела. Но с такого расстояния звук пулемётных выстрелов уже не будет слышен. Это значит, что автомобили, выехав на Заславскую трассу, не поехали дальше на север, а повернули на запад или восток. Массовые захоронения западнее Дроздов на расстоянии слышимости выстрела есть в районе Масюковщины, но… В Директиве командам полиции безопасности и СД, откомандированным в стационарные лагеря военнопленных, подписанной 17 июля 1941 года, о которой шла речь выше, особое внимание обращалось на то, что экзекуции не должны проводить в лагере или в непосредственной близости от него. А в то время в Масюковщине уже был создан «Лесной лагерь» – шталаг № 352. Поэтому ни при каких обстоятельствах немцы не стали бы там расстреливать евреев!
В случае поворота колонны на восток место прибытия по времени как раз вписывалось в так называемые Куропаты. С такого расстояния в Дроздах пистолетные выстрелы уже не будут слышны, но при безветренной погоде пулемётные очереди или винтовочные выстрелы доноситься могут. Хорошему распространению звука способствовал равнинный рельеф местности между Дроздами и Куропатами, а также господствующее расположение участка возвышенности, на котором происходили расстрелы евреев.
Подводя промежуточный итог изучения преступлений айнзатцгруппы «В», можно с уверенность сказать, что начиная с первых дней оккупации Минска, в так называемых Куропатах немцы регулярно расстреливали мирных жителей еврейской национальности.
Литература:
1. НА РБ, ф. 1450, оп. 2, д. 1396, л. 18.
2. НА РБ, ф. 1450, оп. 2, д. 1396, л. 20.
3. НА РБ, ф. 1450, оп. 2, д. 1396, л. 18–19.
4. НА РБ, ф. 1363, оп. 1, д. 66, л. 367.
5. НА РБ, ф. 1440, оп. 3, д. 954, л. 1–4.
6. НА РБ, ф. 1440, оп. 3, д. 954, л. 2–3.
7. НА РБ, ф. 1440, оп. 3, д. 954, л. 4.
8. НА РБ, ф. 1440, оп. 3, д. 954, л. 53–54.
9. НА РБ, ф. 1440, оп. 3, д. 954, л. 59–60.
10. НА РБ, ф. 1440, оп. 3, д. 954, л. 93.
11. НА РБ, ф. 1440, оп. 3, д. 954, л. 101–102.
12. НА РБ, ф. 1440, оп. 3, д. 954, л. 159.
13. НА РБ, ф. 1440, оп. 3, д. 954, л. 182.
14. Д. Гай. Десятый круг. Москва, 1991. С. 159–161.
15. НА РБ, ф. 1440, оп. 3, д. 918, л. 104.
