Кирилл Метелица: "Drang nach Osten" Вильгельма II

Кирилл Метелица: "Drang nach Osten" Вильгельма II 13.08.2015 12:42

Одним из самых позорных пятен в истории так называемого белорусского национального движения является печально известная телеграмма на имя кайзера Вильгельма II, отправленная членами Рады БНР в марте 1918 года. Несмотря на то, что в это время половина белорусских земель находилась под немецкой оккупацией, представители самопровозглашённой республики не постеснялись написать в Берлин о том, что “только под защитой Германской империи страна видит лучшее будущее”. 

Впрочем, сам император даже не счёл нужным отвечать на подобные депеши, тем более, что ещё до начала Первой мировой войны германская правящая элита сформулировала свои планы в отношении западных земель Российской империи. Разработанные в кайзеровской Германии проекты территориального переустройства Европы давно уже забыты и отправлены в архивы. Вероятно, именно в силу этой исторической амнезии в украинской, белорусской и прибалтийской националистической прессе всё чаще стали появляться материалы, в которых восхищением описываются деяния коллаборационистов Первой мировой войны. Видимо, стоит напомнить авторам этих статей о том, что на самом деле несли на своих штыках солдаты в островерхих шлемах.

В январе 1871 года новоиспечённый германский император Вильгельм I заверил Александра II в том, что его страна никогда не забудет нейтралитета России во время франко-прусской войны. Оно и неудивительно, ведь именно молчаливое согласие царя позволило Пруссии объединить вокруг себя мелкие немецкие государства и провозгласить создание Германской империи. Престарелый Вильгельм I был одним из последних европейских венценосцев, кто жил по средневековым рыцарским представлениям о чести. Император до конца своих дней считал, что разрыв с Санкт-Петербургом будет равнозначен измене. С некоторыми оговорками этих же взглядов придерживался и Бисмарк, полагавший, что конфликт с Российской империей обернётся для Германии катастрофой. Увы, в конце XIX века на политическом небосклоне Европы стали появляться люди с совершенно иными моральными качествами. 

К этому времени Германия превратилась в индустриального монстра. Задрали свои длинные глотки пушки с заводов Круппа, с верфей Киля спустились на воду первые броненосцы, взмыли в небо чудовища Цеппелина, и немцы, которым вдруг стало тесно в их старых бюргерских городах, начали угрожающе поглядывать на своих соседей сквозь превосходную оптику Цейса. Промышленная и военная элита Второго рейха стала подталкивать нового императора Вильгельма II к разрыву с Россией. Немецкие интеллектуалы считали, что разработанная Бисмарком система союзов стала сковывать движения Германии, поскольку молодая империя достигла такого могущества, что способна была решать геополитические вопросы самостоятельно. На страницах влиятельных берлинских журналов всё чаще стали обсуждаться экспансионистские планы, сулившие Германии роль нового мирового гегемона. Был среди них и амбициозный проект “Mitteleuropa” (Срединная Европа). Именно его и намеревался реализовать кайзер в случае победы Центральных держав.

Концепция “Срединной Европы” более-менее сформировалась к концу XIX века. Сторонники “Mitteleuropa” считали, что центровое географическое положение Германии уже само по себе даёт ей право на лидерство в Европе. Пропагандисты новомодной доктрины заявляли, что молодая империя призвана осчастливить культурно отсталое человечество достижениями германской цивилизации, которая якобы не только отличалась от всех западных и восточных культур, но и стояла на несколько ступеней выше. 

Изначально под «Миттельевропой» подразумевалось создание таможенного союза в составе Немецкого таможенного союза, Австро-Венгрии, Голландии, Бельгии, Швейцарии, Румынии, всех немецких и бельгийских колоний. А также Польши, Прибалтики и Украины. Представители этой точки зрения считали, что Германия должна вести осторожную мировую политику, дабы оберегать своё континентальное положение. Германская же гегемония должна носить исключительно экономический характер. Теория подобного “экономического доминирования” пользовалась определённой популярностью у представителей электротехнической, химической, машиностроительной, судостроительной отраслей промышленности, а также у банкиров. Для них силовое вовлечение остальной Европы в германское экономическое пространство было намного более предпочтительным, нежели “дорогостоящие и убыточные” аннексии. Одним из выразителей этой точки зрения был известный промышленник Вальтер Ратенау, считавший, что “эпоха территориальных завоеваний закончилась в XIX веке”Представители другого, более радикального крыла сторонников “Срединной Европы” мечтали о создании в центре Европы Великогерманской конфедерации во главе с кайзером. В состав потенциального государственного образования помимо самой Германии должны были войти Голландия, Бельгия, Швейцария и Австро-Венгрия. Несмотря на то, что подданные конфедерации одновременно являлись бы гражданами входящих в неё государств, только немцы имели бы право избирать и быть избранными в земельные, государственные и имперские органы власти, служить в армии и на флоте и приобретать землю. Что касается государств-членов, то их внешняя и внутренняя политика в теории должна была находиться в полном подчинении Берлину. Подобные взгляды были характерны для магнатов горно-металлургической промышленности, мечтавших о захвате новых сырьевых центров. 

Примерно в одно время с теорией “Срединной Европы” в арсенале германских политиков появляется и такое тесно связанное с “Mitteleuropa” понятие как “жизненное пространство”, позже взятое на вооружение нацистами. Тогдашнее светило немецкой экономической теории профессор Вернер Зомбарт прямо писал, что немцу “уже не хватает места, и хозяйство его вынуждено все больше искать себе базиса на земле зарубежных стран”. Решить эту проблему должен был традиционный германский “Drang nach Osten”. Само собой, что главным объектом экспансии должна была стать Россия. Дело тут не только в возможности поживиться за счёт западных губерний Российской империи. Державу Романовых, находившуюся на рубеже XIX-XX веков в зените своего могущества, попросту боялись. В Германии на полном серьёзе опасались того, что пройдёт совсем немного времени – и “русский прилив” начнёт “бить в германскую плотину”.  Передислокация каждого линейного батальона русской императорской армии вызывала дрожь в Берлине, Вене, Лондоне и Стамбуле. На Западе были уверены, что в любую минуту царь может приказать своим войскам начать переход через Балканы и Гималаи. На почве этой фобии едва не сошлись Германия и Британская империя, боящаяся потерять Индию. Лишь врождённая бестактность и политическая близорукость Вильгельма II, развернувшего строительство германского океанского флота, не позволили состояться этому союзу.

Во многом проект “Срединной Европы” рассматривался его теоретиками как искусственная попытка создания своеобразного санитарного кордона, способного “защитить Европу” не только от России, но и от славянства в целом. Начиная с 90-х годов XIX века, высокопоставленные немецкие офицеры открыто заявляли, что будущая война будет носить цивилизационный характер. По их мнению, в предстоящем конфликте в “смертельной схватке на истребление” сойдутся германская и славянская цивилизации. Так, начальник германского генерального штаба Хельмут Мольтке (младший) в 1913 году предупреждал своего австрийского коллегу Конрада фон Гётцендорфа о том, что “рано или поздно придёт европейская война, в которой речь будет идти в первую очередь о борьбе между германством и славянством”. По словам Мальтке, подготовка к ней является долгом “всех государств, являющихся знаменосцами германской культуры”. 

Подобные взгляды находили поддержку на самом высоком уровне. Не секрет, что последний германский император прямо заявлял о своём отношении к славянским народам: “Я ненавижу славян. Я знаю, что это грешно. Никого не следует ненавидеть, но я ничего не могу поделать; я ненавижу их”. Вот у такого человека и искали в своё время покровительства белорусские и украинские националисты. Впрочем, если вспомнить, что спустя два десятка лет идейные наследники отцов-основателей БНР и УНР пели хвалебные оды Гитлеру, то удивляться этому националистическому мазохизму не приходится.

Окончательно же германские планы территориального переустройства Европы были оформлены только спустя месяц после начала Первой мировой войны. 9 сентября 1914 года канцлер Бетман-Гольтвиг представил своему правительству докладную записку “О направляющих линиях политики при заключении мира”. В этом памятном документе называлась главная цель текущей войны: создание “хозяйственного союза, включающего Францию, Бельгию, Голландию, Данию, Австро-Венгрию, Польшу и, возможно, Италию, Швецию и Норвегию”. Предполагалось, что это будет союз “без общего конституционного управления, при внешнем равноправии его членов, но фактически под немецким руководством”. Впрочем, как только кайзеровские войска достигли определённых успехов, эти “скромные” цели сменились на более жёсткие. 

Отступление из Царства Польского и кровавые жертвы русской армии, давшие союзникам по Антанте время на передышку, были ошибочно восприняты в Берлине как признак военной слабости России. На волне этой эйфории министр иностранных дел Германии Готлиб фон Ягов представил Вильгельму II меморандум, где требовал окончательно добить Россию, веками “нависавшую над Западной Европой как кошмар”. Сам по себе этот документ, в котором красной нитью проскальзывает мысль о том, что “русская раса, частично славянская, частично монгольская, является враждебной по отношению к германо-латинским народам Запад” удивительным образом предвосхищает последующие пропагандистские пассажи Геббельса. К слову, касательно населявших западные губернии Российской империи белорусов и украинцев, фон Ягов высказался вполне определённо, назвав их “дегенеративной ветвью русских”. Знают ли об этом определении одного из творцов германской политики нынешние белорусские и украинские националисты, рассказывающие о том, что Германския империя несла им освобождение?

К концу 1915 года германская правящая элита окончательно сделала ставку на расчленение Российской империи. В Берлине всерьёз рассчитывали на аннексию русской Прибалтики, Польши и западных частей Украины и Белоруссии. Кроме того, Финляндия и Грузия должны были получить независимость и попасть под протекторат Германии. Присоединённые территории должны были подвергнуться германизации, а местное население предполагалось либо ассимилировать, либо депортировать. Для достижения этих целей была сделана ставка на экстремистов вроде большевиков и на всевозможных сепаратистов, к которым, впрочем, относились настороженно и всерьёз практически не воспринимали. По словам самого Вильгельма II, это был “сброд, от которого после войны нужно избавиться”. В свете этого презрительного отношения к сепаратистам, отказ императора вести какие-либо дела с представителями Белорусской Народной Республики кажется вполне закономерным.Планы Берлина по отбрасыванию России “за Двину и Днестр” были впоследствии перевыполнены по результатам подписанного в марте 1918 года Брест-Литовского мирного договора. Германия получила значительно больше того, на что рассчитывали теоретики “Срединной Европы”. На присоединённых ко Второму рейху землях воцарился жёсткий оккупационный режим. И дело тут не только в грабеже и реквизициях, в ходе которых у местного населения выметалось всё подчистую. Сейчас об этом уже не помнят, но пионерами массовых расстрелов на территории бывшей Российской империи стали вовсе не затянутые в кожу чекисты, а именно “носители германской культуры”. Например, в приказе командира одной из немецких дивизий, дислоцировавшейся на белорусской территории, говорилось о том, что “за каждого убитого или раненого германского солдата будут немедленно расстреляны первые попавшиеся десять русских солдат или жителей”. И это не были пустые слова. Так, в марте 1918 года оккупанты сожгли деревню Новосёлки Витебской губернии, вместе со всеми жителями. Вообще же, за всё время пребывания кайзеровских войск на территории Белоруссии были сожжены 130 деревень и местечек. 

Знали ли обо всём этом члены Рады БНР, оставившие свои подписи под той телеграммой кайзеру? Если нет, то они были слепы, если да, то они просто изменники. Иного и быть не может. Нацистские лагеря смерти затмили преступления кайзеровских войск, но это вовсе не повод забывать о них. Когда сегодня некоторые одиозные деятели предлагают чествовать как героев людей, пошедших на предательство своего народа ради каких-то националистических миражей, это не может не вызывать удивления. В годы Первой мировой войны германский меч был занесён вовсе не над “тюрьмой народов”, как полагают нынешние украинские и белорусские русофобы, а над славянским миром в целом. Поэтому стоит отдать должное нашим предкам, грудью вставшим на пути очередного "Drang nach Osten".