Коммунизм и глобализм. Советы постороннего. Часть I 10.05.2021 13:172021 год – год 30-летия «крупнейшей геополитической катастрофы ХХ века». Катастрофа есть катастрофа. Её последствия могут ощущаться и 30, и 300 лет: она охватила государство, территорию которого британский географ Х. Д. Маккиндер метко назвал «геополитической осью истории».
Трагедию конца СССР одни считают распадом, чем-то естественно-историческим. Другие – развалом, итогом операции против главного противника, каким был для капиталистического Запада социалистический Советский Союз. 30 лет спустя подвести окончательный итог катастрофы мы не в состоянии. Одни полагают распад/развал не завершённым (и рассчитывают завершить), другие отвергают необратимость произошедшего. А нарастающее обострение противоречий между Западом и Востоком (США – Китай, США –Россия) предвещает новый этап борьбы…
I
Когда в 1937 году появилась книга Н. Бердяева «Истоки и смысл русского коммунизма», её автор ещё не видел, как соединятся через несколько лет германский национальный социализм, англосаксонская доктрина расового превосходства, ненависть к евреям, жажда всемирного господства и Drang nach Osten. Потому Бердяев написал: «Сталинизм… перерождается незаметно в своеобразный русский фашизм». Философ-эмигрант и противник советской власти не понял, что между немецким национальным социализмом и Коммунистическим Интернационалом подобия быть не может. Что их схватка неизбежна. Ход и исход этой схватки Бердяев наблюдал, но выводов не сделал – формула «русского фашизма» так и осталась в его сочинении.
Судьба книги любопытна. Написанная по-русски, она впервые увидела свет в 1937 году не в оригинале, а в переводе на английский язык. Вскоре книга появилась на немецком, французском, испанском, итальянском, голландском языках – в странах, где существовали фашистские режимы и/или влиятельные фашистские партии. Только в 1955 году, в годы «хрущёвской слякоти» (удачное выражение историка Е. Ю. Спицына), YMCA-PRESS издало «Истоки и смысл русского коммунизма» на языке оригинала. А на заключительном этапе перестройки, в 1990 году, репринт парижского издания, был выпущен в Москве издательством «Наука» для советского читателя.
Русский Бердяев стал первым, кто поставил знак равенства между коммунизмом и фашизмом – ещё до Ханны Арендт с её «Истоками тоталитаризма» (1951), до резолюций Европейского союза, уравнявших «два тоталитаризма»… О ложности такого посыла, положенного в основу антикоммунистической и антирусской идеологии, поговорим позже. А пока заметим, что в 1930-е, когда Бердяев писал свою книгу, трансляция идей не сводилась к общению на новоязе. Тридцатые годы ХХ века, в отличии от нашего времени, были эпохой сложной мысли. Работали выдающиеся теоретики-марксисты (А. Грамши, Д. Лукач, М. Лившиц), выходили работы крупных философов других направлений; существовал поток около-марксистской литературы. Сейчас на месте полноводной реки – высохшее русло.
Поэтому стоит вспомнить книгу Бердяева и её не совсем обычные для русской эмигрантской литературы оценки того, что автор назвал «русским коммунизмом». Всё-таки лексически скудный новояз отгородил нас от культуры сложной мысли, и сегодня какой-нибудь Клаус Шваб с его «четвёртой промышленной революцией» и «великой перезагрузкой» популяризуется в России так, как 30 лет назад, перед концом СССР популяризовался Бердяев. Однако в ворохе слов, в суете пропаганды не должно всё-таки исчезнуть понимание произошедшего с нами. И происходящего сейчас с молодыми, которым нет тридцати... Да и не грех подумать, какими границами, кроме словесных, отделимы «лихие 90-е» от 2000-х, от 2010-х, от тревожно начавшихся 2020-х годов.
А прежде, чем говорить о книге, отметим некоторые события миновавшего тридцатилетия и предшествовавших ему 74-х советских лет. Без этого тема «Коммунизм и глобализм» не выстроится.
II
В августе – декабре 2021 года в Российской Федерации, в республиках её ближнего зарубежья, во многих других местах будут вспоминать, хотя и очень по-разному, события 30-летней давности. Речь о событиях в Москве, когда советская столица стала на короткое время средоточием всемирно-исторического процесса: распадалось крупнейшее государство Евразии, вторая сверхдержава планеты…
Катастрофа была всеохватывающей – социально-экономической, идейной, нравственной, духовной... От Большой страны отпало несколько миллионов квадратных километров. На отпавшей территории были провозглашены новые государства, но их границами стали линии старого административного деления. Этот парадокс и невозможность объявить без проблем противоречивый продукт советского администрирования границами новых суверенных государств, отозвались кровавыми драмами в Литве, на Днестре, на Кавказе, в Средней Азии... Представители номенклатуры КПСС предпочли назвать это «цивилизованным разводом»…
В итоге наследие 74-летней советской истории было поделено между полутора десятками новообразований, к которым добавились несколько «серых зон» – территорий, не признанных как государства и существующих в таком виде до сих пор.
В течение первого «пореволюционного» года (1992-й) рублёвые сбережения граждан бывшего СССР исчезли; было уничтожено огромное количество накопленного труда. После эпохи относительного социального равенства, обеспеченного общественной собственностью на средства производства, обозначилась тенденция роста имущественного разрыва между бедными и богатыми. Рост разрыва между двумя частями общества кажется с тех пор безостановочным, но возможно ли дальнейшее углубление пропасти без того, чтобы общество перестало существовать?
Два года спустя после дезинтеграции СССР в Москве был расстрелян Верховный Совет РСФСР и исчезло упоминание о советах как форме политической организации. Новая конституция 1993 года закрепила эти изменения.
Повальной модой в бывших советских республиках за пределами РФ стал «суверенитет». На окраинах бывшей сверхдержавы поняли, что верным средством его обеспечить является вытеснение русского языка как языка международной коммуникации. Вытеснялись, бежали из республик и русские.
Перестала существовать новая историческая общность – советский народ. Она не была выдумкой кремлёвских идеологов, это и сейчас можно углядеть на фотографии 50-х, 60-х, 70-х годов прошлого века. При всех противоречиях, существовавших в СССР между городом и деревней, между Москвой и провинцией, между номенклатурой и «низами», общность, цементированная победой в Великой Отечественной войне, являлась действительным состоянием народа. Народа, которого больше нет.
О событиях распада/развала, о жизни на обломках распавшегося написано так много, что было бы нелепо пытаться сказать что-то ещё. Я и не буду. Я лишь попробую кратко выразить то, что 30 лет спустя представляется существенным.
***
Вместе с разрушением в позднем СССР больших производственных комплексов разрушалась память о жизни в Большой стране. В роли ликвидаторов трудись по очереди команда Горбачёва/Яковлева, затем когорта молодых демократов-антикоммунистов, которые с ювенильным рвением млели перед «мировым сообществом»; противоречий между одними (членами ЦК и Политбюро ЦК КПСС) и другими («завлабами» из ниоткуда) не было…
Сторонясь бесполезного спора о последствиях распада/развала (отсюда и «советы постороннего»), хочу сказать: значение случившегося с Советским Союзом на рубеже 80-90-х годов ХХ века не менее важно, чем значение Октябрьской революции 1917 года. И в тот, и в другой раз история переломилась, и эта история ещё не завершена. Два перелома, 1917-го и 1991-го годов, отрицают друг друга, их исторический смысл противоположен. А сближает их то, что оба события произошли в России и оба были потрясениями всемирно-историческими. Если 1917 годом крупнейшая держава Старого Света, вырвавшись революционным усилием из разрушительной военной схватки империалистических грандов, открывала историческую АЛЬТЕРНАТИВУ перед своими народами (думалось – перед народами всего мира!), то события 1991 года означали обратное: миражом приобщения к «мировой цивилизации» закрывалась альтернатива капитализму как способу воспроизводства жизни.
Если 1917 год в России был революцией, то 1991 год стал контрреволюцией.
Сбылось пророчество очень не любившего советскую власть Ивана Ильина, сделанное им в 1948 году в статье «Чем грозит миру расчленение России?»: Россию/СССР расчленили и лишили нескольких миллионов квадратных километров. Страну вытолкнули на периферию мировой капиталистической системы, она утратила обретённое в ХХ веке после Великой Отечественной войны положение одного из центров миропорядка. Не будем повторять в 1001-й раз, чем это обернулось для миллионов людей...
Навсегда ли? Не станем спешить с ответом. Сам вопрос не созрел. Гримасы истории ХХ века ещё вызывают душевную боль.
(Продолжение следует)
Владимир Максименко, webkamerton.ru
Комментарии
Комментариев пока нет
