Лев Криштапович: Институт шляхетской беспамятности

Лев Криштапович: Институт шляхетской беспамятности 17.05.2018 11:11

Исторические даты начала Второй мировой войны и воссоединения Западной Белоруссии с БССР в современной Польше и на Западе обыкновенно встречают очередным приступом русофобии и антисоветизма. Особенно усердствует в этой русофобии и антисоветизме так называемый Институт национальной памяти в Польше.

В своих писаниях институтские историки всячески обеляют недальновидную политику польского правительства в 1939 году и всю вину за разгром Польши возлагают на руководство СССР. Это не случайное явление, а устойчивая позиция как нынешних властей в Польше, так и их адептов в Белоруссии и России. Обусловлена эта позиция шляхетской ненавистью к России, укорененной в ментальных структурах польской правящей элиты и ее раболепием перед американской бюрократией и плутократией. «Слушайте нашего посла, он скажет, что вам делать», – поучал Дж. Буш–старший польскую правительственную делегацию во время ее визита в США в апреле 1992 года [1, c. 5].

Чем обусловлена очевидная проамериканское раболепие современной польской правящей элиты, ничего общего не имеющей с национальным достоинством Польши? Думается, во многом такое поведение порождено неадекватным восприятием прошлой и современной истории Польши. Сущность подобной неадекватности наиболее выпукло представлена в психологии и мировоззрении польской шляхты, считавшей себя неподвластной историческому развитию. Отсюда и ее политический принцип мышления – либерум вето, то есть, что хочу, то и ворочу. Белорусский народ, хорошо знавший природу польского шляхтича, метко окрестил его поведение как безмозглое. С чем, кстати, вынужден был согласиться даже У.Черчилль, отмечавший, что «добрый Бог дал полякам много достоинств, но даже на грош не дал им политического рассудка» [1, c. 3]. В самом деле, история жестко наказывала Польшу за безмозглость ее правителей.

Безмозглость исторического и  политического мышления сотрудников Института национальной памяти заключается в том, что во всех бедах, выпавших на долю польского народа, они обвиняют не своих правителей, а другие государства, прежде всего Россию и не хотят вспоминать о профашистской политике Польши в межвоенный период. Они обвиняют Сталина и Советский Союз за советско-германский пакт о ненападении, который якобы привел к началу Второй мировой войны и разделу Польши, но безмозгло помалкивают о том, что еще 26 января 1934 г. Польша заключает договор о ненападении с Германией и начинает рассматривать себя в качестве союзника немецкого фашизма. Как отмечал известный российский интеллектуал Станислав Куняев, «поляки очень хотят забыть позорные страницы своей истории, когда Польша изо всех сил старалась вписаться в европейскую фашистскую империю, которую выстраивал с середины 30-х годов Адольф Гитлер»[2, c. 120]. Польский посол в Париже Ю. Лукасевич 25 сентября 1938 года высокомерно заявил послу США У. Буллиту: «Начинается религиозная война между фашизмом и большевизмом, и в случае оказания Советским Союзом помощи Чехословакии Польша готова к войне с СССР плечом к плечу с Германией. Польское правительство уверено в том, что в течение трех месяцев русские войска будут полностью разгромлены, и Россия не будет более представлять собой даже подобие государства»[3].

Безмозгло ведут себя сотрудники Института национальной памяти и при описании положения Западной Белоруссии в составе Польши. В частности, у них напрочь отшибло память  о  терроре, развязанном польскими оккупантами в Западной Белоруссии  против православия как религиозной формы общерусской ментальности белорусского народа. Главную роль в борьбе против православия играл римско-католический костел, преследовавший целью реализацию своей давнишней иезуитской политики – не просто полонизацию, а денационализацию белорусов, то есть ликвидацию белорусов как этноса. Фактически это была политика духовно-культурного геноцида белорусского народа.

Осуществлялась эта политика духовно-культурного геноцида белорусского народа через так называемую ревиндикацию православных святынь в Западной Белоруссии. Ревиндикация, проводившаяся в Западной Белоруссии и на Западной Украине в отношении православной церкви, носила материальный и духовно-религиозный характер. В материальном плане ревиндикация сводилась к захвату и передаче имущества (сооружения и земли) православной церкви и православных общин в собственность римско-католической церкви или местных польских оккупационных администраций. В результате этой ревиндикации из 1 119 православных храмов только до 1924 года у православной церкви было отобрано более 500 храмов. Отобранные церкви либо перестраивались по римско-католическому образцу, либо разбирались на строительные материалы.

В духовно-религиозном плане насилие над православными святынями и верой белорусов сводилось к замене церковно-славянского и русского языков в православном богослужении и метрических книгах православных парафий исключительно польским языком.

В 1929 году римско-католический епископат потребовал ревиндикации, то есть возвращения католической церкви почти 700 православных храмов, приходских строений, церковных земель. Фактически речь шла о ликвидации православной церкви в Западной Белоруссии. Это напоминало самую отвратительную иезуитскую политику римской курии и польских магнатов против православия в Речи Посполитой в XVI-XVII веках. В Рождественском послании 1929 года митрополит Дионисий писал: «Нашу Святую Православную Церковь в Польше посетил Господь в истекшем году бедствием, равным избиению Вифлеемских младенцев, ибо клир Римский хочет отнять у нас половину святых храмов наших и тем лишить более 2 миллионов верующих младенцев наших духовного окормления и церковной жизни». Перед лицом грозящей опасности все православное население Польши объединилось и сумело сохранить хоть часть своих святынь.

Однако польские оккупанты не прекращали своих попыток ликвидации православной церкви в Западной Белоруссии. Для этого они придумали опять-таки чисто иезуитскую акцию, а именно создать в Польше автокефальную православную церковь. В 1925 году православная церковь в Польше получила статус автокефальной. Это было своеобразное издание церковной унии 1596 года применительно к новым историческим и геополитическим условиям. Но и эта иезуитская акция, направленная, как признавались польские оккупанты, «против сепаратистских тенденций, имеющих место среди белорусов и русских, и даже украинцев»[4, c. 150] не могла быть принята православным населением, поскольку подобная автокефальная православная церковь ставила своей задачей денационализацию белорусского народа.  Но об этой отвратительной и преступной политике Польши против западных белорусов Институт национальной памяти молчит словно воды в рот набрал. Не справедливее в таком случае подобное учреждение назвать не Институтом национальной памяти, а Институтом шляхетской безмозглости?

И не пора ли Белоруссии потребовать от Польши выплаты репараций за ее политику насилия и ограбления в Западной Белоруссии в 1919-1939 годах?

Лев Криштапович,  доктор философских наук

Источники

[1] Зависляк,  А. Выписки из истории вероломства и наивности в политике. – М., 1997.

2.Куняев,  С. Русский полонез. – М., 2006.

3.Крестовый поход Запада против России [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.km.ru. – Дата доступа: 20.07.2015.

4.Польша-Беларусь (1921-1953). Сборник документов и материалов. – Минск, 2012.