Андрей Геращенко: Андрей Полоцкий и Куликовская битва

Андрей Геращенко: Андрей Полоцкий и Куликовская битва 01.08.2017 11:52

В 1379 году Ягайло, не слишком довольный независимостью Кейстута, начал тайные переговоры с крестоносцами, рассчитывая с их помощью устранить хоть уже и старого, но всё ещё опасного соперника. Ягайло и его братья не забывали и об Андрее Полоцком – дети Юлиании попытались лишить Андрея и его брата Дмитрия их уделов – Стародуба и Трубчевска. Андрей Полоцкий вместе с братом вступил в решительную борьбу за свои вотчины и при поддержке мужа своей сестры Владимира Храброго и двоюродного брата Дмитрия Боброк-Волынского одержал верх. Сохранённые уделы оба Ольгердовичей присоединили к Московскому княжеству.

В том же 1379 году Мамай искал выход из сложной ситуации. В которой он оказался – Тохтамыш подходил всё ближе, а поражение на Воже значительно подорвало авторитет Мамая.

В этих условиях Мамай решил собрать все свои силы и пойти походом на Москву. С Тохтамышем Мамай пока избегал главной битвы, потому что не слишком надеялся на верность своих войск в споре темника с законным ханом-чингизидом, каковым Тохтамыша воспринимали даже воины самого Мамая. Поход же на Москву, напротив, в случае успеха, значительно бы поднял популярность Мамая среди ордынцев. Тогда можно было бы бросить вызов и Тохтамышу.

Но войск было недостаточно. По некоторым летописным свидетельствам ханские советники говорили Мамаю: «Орда твоя оскудела, сила твоя изнемогла; но у тебя много богатства, пошли нанять генуэзцев, черкес, ясов и другие народы».

Мамай послушался совета и принялся энергично набирать наёмное войско, в которое вошли представители множества народов. Большие надежды Мамай возлагал на наёмную генуэзскую пехоту.

Помимо этого ордынский лидер вёл активные переговоры с Ягайло, и заручился его поддержкой – Ягайло давно искал случая поквитаться с Дмитрием Донским и его союзником – своим заклятым врагом и братом Андреем Полоцким.

Обещал поддержку Мамаю и рязанский князь Олег. Мамай собрал грозную силу, и над Русью вновь нависла опасность разорения и разгрома. 

Дмитрий принял решение дать ордынцам бой и принялся собирать свою рать. По его призыву на помощь поспешили со своими полками гедеминовичи – Андрей Полоцкий, его брат Дмитрий, Боброк-Волынский и, конечно же, Владимир Храбрый. Вот что говорится об этом в памятнике древнерусской литературы конца XIV – начале XV веков «Задонщина» (полное название – «Слово о великом князе Дмитрии Ивановиче и о брате его князе Владимире Андреевиче, как победили супостата своего царя Мамая»): «…О соловей, летняя птица, вот бы тебе, соловей, пеньем своим прославить великого князя Дмитрия Ивановича и брата его князя Владимира Андреевича, и из земли Литовской двух братьев Ольгердовичей, Андрея и брата его Дмитрия, да Дмитрия Волынского! Те ведь - сыновья Литвы храбрые, кречеты в ратное время и полководцы прославленные, под звуки труб их пеленали, под шлемами лелеяли, - с конца копья они вскормлены, с острого меча вспоены в Литовской земле». Молвит Андрей Ольгердович своему брату: «Брат Дмитрий, два брата мы с тобой, сыновья Ольгердовы, а внуки мы Гедиминовы, а правнуки мы Сколомендовы. Соберем, брат, любимых панов удалой Литвы, храбрых удальцов, и сами сядем на своих борзых коней и поглядим на быстрый Дон, напьемся из него шлемом воды, испытаем мечи свои литовские о шлемы татарские, а сулицы немецкие о кольчуги басурманские!». И сказал ему Дмитрий: «Брат Андрей, не пощадим жизни своей за землю за Русскую, и за веру христианскую, и за обиду великого князя Дмитрия Ивановича! Уже ведь, брат, стук стучит и гром гремит в белокаменной Москве. То ведь, брат, не стук стучит, не гром гремит, то стучит могучая рать великого князя Дмитрия Ивановича, гремят удальцы русские золочеными доспехами и червлеными щитами. Седлай, брат Андрей, своих борзых коней, а мои уже готовы - раньше твоих оседланы. Выедем, брат, в чистое поле и сделаем смотр своим полкам,- сколько, брат, с нами храбрых литовцев. А храбрых литовцев с нами семьдесят тысяч латников» (перевод Л.А. Дмитриева).

Ольгердовичи привели с собой псковские, переяславльско-залесские, полоцкие, стародубские и трубчевские дружины. Из Великого княжества Литовского также прибыли рати из Брянска, Друцка, Дорогобужа, Новосили, Таруса и Оболенска. Из русских земель подошли белозерцы, суздальцы, смоленцы, ярославцы, галичане, костромчане, муромцы и многие другие дружины.

Но как ни было сильно войско, Дмитрий Донской понимал, что Руси грозит смертельная опасность – с юга неумолимо надвигалась огромная орда Мамая, грозившая новым разорением русских княжеств.

Перед битвой Дмитрий посетил знаменитого старца – монаха Сергия Радонежского в Троицко-Сергиевой лавре. Старец благословил князя и русскую рать на битву, а в помощь отправил двух монахов, отличавшихся богатырской силой – Пересвета и Ослябю.

Чтобы не допустить соединения Мамая с шедшими ему на помощь Ягайлой и Олегом Рязанским, Дмитрий совершил быстрый переход по рязанскому княжеству и подошёл к Дону. Им был отдан приказ, чтобы «ни один волос не упал с головы рязанцев» при движении московской рати – было важно, чтобы рязанцы понимали, что речь идёт не об обычной усобице, а о всенародной борьбе с монголо-татарским игом.

Движения войск накануне Куликовской битвы и последующее бегство Мамая.

Разведка сообщила, что Мамай с огромной ордой стоит на Кузьминой Гати в ожидании Ягайло и Олега. Дмитрий собрал совет, чтобы решить, как поступить – перейти дон и напасть на Мамая или же остаться на северном берегу и ожидать нападения. Многие воеводы и князья осторожничали и советовали не переходить Дон, чтобы не отрезать себе путь к отступлению при возможной неудаче. Большую роль сыграла позиция Андрея Полоцкого, поддержанная его братом Дмитрием. «Лучше переправиться как можно скорее. Надо, чтобы ни у кого и мысли не было назад возвращаться, пусть всякий без хитрости бьётся, пусть не думает о спасении. Говорят, сила велика у врагов. Что на то смотреть! Не в силе Бог, а в правде!» - убеждали Дмитрия Донского и своих союзников оба Ольгердовича. В итоге московский князь согласился с их мнением.

Московское войско и союзные литовские полки перешли на южный берег Дона, уничтожили за собой мосты, чтобы не дать возможность Ягайле ударить в тыл и вечером 7 сентября 1380 года выстроились в боевой порядок.
В центре встал Большой полк и весь двор великого московского князя. Этим полком командовал окольничий Тимофей Вельяминов. По бокам расположились полки правой и левой руки. Полк правой руки возглавил Андрей Полоцкий, а полк левой руки – Василий Ярославский  и Фёдор Моложский. Позицию перед Большим полком занял сторожевой полк князей Симеона Оболенского и Иоанна Тарусского. В дубраве был скрыт резерв – засадный полк во главе с Владимиром Храбрым и Дмитрием Боброком-Волынским.

Общий замысел состоял в том, чтобы Дмитрий Донской и Андрей Полоцкий выдержали первоначальный натиск ордынцев, а Владимир Храбрый и Дмитрий Боброк-Волынский ударили в подходящий момент наступающим татарам в тыл. 

Вечером появились передовые отряды татар.

В ночь на 8 сентября Андрей Полоцкий и Владимир Храбрый занимались последними приготовлениями к сече, а Дмитрий Донской и Дмитрий Боброк-Волынский отправились на разведку, чтобы осмотреть свои и татарские позиции. Согласно преданию, московский князь, наслышанный о даре предвидения Боброка-Волынского, попросил того предсказать результат битвы. Боброк-Волынский выразил уверенность в победе над татарами, но сказал, что цена этой победы будет страшной – погибнет множество русских и литовских воинов.

Наступило утро. Оно было туманным и некоторое время противники стояли на своих позициях. Боброк-Волынский и Храбрый использовали эту передышку, чтобы сделать пребывание засадного полка в дубраве ещё более скрытным.

Дмитрий Донской поменялся доспехами со своим близким помощником, боярином Михаилом Бренком, а сам облачился в обыкновенные доспехи – он не хотел, чтобы его возможная гибель привела к панике в московском войске.

Наконец, туман развеялся, и русские полки в боевом порядке двинулись к месту впадения Непрядвы в Дон, где располагался татарский стан.

Навстречу им одной сплошной массой воинов спускалась орда Мамая. Выделялись своим строем генуэзцы, которые, как когда-то македонцы в своей фаланге, клали друг другу копья на плечи – при этом копья у стоявших позади были длиннее, чем у тех, кто шёл впереди.

В центре русской рати выделялось тёмно-красное знамя с золотым образом Иисуса Христа. Напряжение нарастало. Русские и татары остановились, и некоторое время наблюдали за стычками своих передовых отрядов.

Эти стычки были быстротечными. Наконец, из татарского строя выехал богатырь огромного роста – Челубей и по старинному обычаю стал приглашать кого-либо из русских на бой. Охотник нашёлся не сразу, но из русского строя выехал монах Пересвет. Всадники с копьями наперевес понеслись друг на друга и с грохотом и звоном сшиблись. От сильного удара оба коня едва не упали и присели на задние ноги, а оба всадника замертво упали на землю.

Поединок Пересвета и Челубея.

Сразу после этого друг на друга бросились татарский авангард и сторожевой полк. Так началась знаменитая Куликовская битва. Дмитрий Донской бился в рядах сторожевого полка, а затем с его остатками отошёл к Большому полку.

Татары начали стремительное наступление, стремясь с ходу опрокинуть Большой полк и одновременно смять фланги, чтобы окружить и уже затем добить русские рати.

Сражение разгорелось со страшной силой и длилось уже около двух часов. Большой полк с трудом сдерживал натиск орды, но о наступлении не могло быть и речи. Татары, увидев Михаила Бренка и решив, что перед ними сам Дмитрий Донской, яростно напали на центр русского войска. В итоге Бренка им удалось убить. Рядом полегли множество русских князей и бояр, а также простых воинов. Знамя падало за знаменем. Русскими овладело отчаяние и Большой полк начал пятиться.

Ещё тяжелее была ситуация в полку левой руки, в составе которого было множество молодых, не имевших должного опыта воинов. Они растерялись и также начали пятиться.

Ситуацию ненадолго выправила атака Глеба Брянского, который на некоторое время остановил наступающих татар, бросив в бой владимирские и суздальские дружины.

В разгар битвы.

Битва была столь кровавой, что тела павших устлали всю землю и не только лошади, но даже люди вынуждены были идти в буквальном смысле по трупам.

В самый разгар битвы, когда ещё ничего не было ясно, свою важнейшую роль сыграли гедеминовичи – Андрей Полоцкий и Дмитрий Боброк-Волынский. Полк правой руки составляли наиболее опытные и боеспособные литовско-русские рати. Сильной стороной дружин Андрея Полоцкого было и наличие мощной кованой конной рати. 

Татарское наступление на полк правой руки захлебнулось, но Андрей Полоцкий, видя, что полк Большой руки пятится, а полк левой руки и вовсе побежал, выжидал и лишь немного теснил татар на своём фланге, чтобы не расстроить окончательно русские позиции. Они с братом Дмитрием, безусловно, ожидал атаки засадного полка Боброка-Волынского и Храброго.

Куликовская битва.

Полк левой руки уже просто бежал к устью Непрядвы, а Большой полк хоть и держался, но также пятился и вот-вот мог быть атакован прорвавшимися татарами с тыла.

Мамай со своими мурзами наблюдал за битвой с холма. Он видел, что русские практически разгромлены. Осталось окончательно опрокинуть Большой полк, а затем окружить и уничтожить полк правой руки.

Видя, что Большой полк готов уже побежать, а русские вот-вот будут разгромлены, Владимир Храбрый начал терять терпение, и потребовал у Боброка-Волынского атаковать татар. Но опытный полководец проявил редкое хладнокровие и выбрал наиболее удачный момент для атаки – как только татары поверили, что и Большой полк дрогнул и практически побежал, им в спину неожиданно ударила целая лавина тяжёлой, хорошо защищённой конницы. Андрей Полоцкий, только и ждавший этого момента, тут же стремительно атаковал врагов силами полка правой руки.

Совместный удар засадного полка и полка правой руки оказался настолько неожиданным ля ордынцев, что ситуация тут же полностью поменялась. Татарские порядки были полностью расстроены и враг, ещё недавно, казалось, торжествовавший победу, не выдержал этого удара и татары побежали сами.

Мамай, у которого уже не осталось резервов, был настолько поражён происшедшим, что в панике в сопровождении своих приближённых мурз покинул поле боя, бросив свою орду на произвол судьбы.

Часть ордынцев в попытке спастись бросалась через Непрядву, часть – к реке  Красивой Мечи. Их ряды окончательно расстроились и вместо организованного сопротивления ордынцы теперь каждый сам по себе пытались спасти свои жизни, погибая во множестве как раз по этой самой причине. В сражении погиб и номинальный восемнадцатилетний хан Мухаммед Булак, от имени которого фактически правил Мамай.

Наконец Владимир Храбрый дал сигнал прекратить преследование и назначил сбор войск. Среди тел погибших нашли и Дмитрия Донского, который был без сознания.

Победа была полной. Стало ясно, что объединённые силы Руси могут попытаться сбросить татарское иго. Важнейшую роль в Куликовской битве сыграли наши князья-гедеминовичи – Андрей Полоцкий, его брат Дмитрий и Дмитрий Боброк-Волынский.

Но победа далась тяжёлой ценой – в Куликовской битве погибли многие лучшие русские князья, бояре и дружинники, и в том числе наши земляки-полочане.

Первоначально русские хотели продолжить поход в степь и окончательно разгромить Мамая, но тяжёлые потери заставили отказаться от первоначального плана и вернуться в Москву. До этого целую неделю с 9 по 16 сентября хоронили убитых, а над Куликовым полем кружили целые тучи воронья. Пересвета и Ослябю похоронили в храме Рождества Пресвятой Богородицы в Старом Симонове.