Кирилл Метелица: Андрей Громыко. Карьера “Мистера Нет”

Кирилл Метелица: Андрей Громыко. Карьера “Мистера Нет” 21.01.2016 15:46

Кирилл Метелица: Андрей Громыко. Карьера “Мистера Нет”

Этот уроженец белорусской земли считался самым авторитетным дипломатом своего времени. В 1981 году "The Times" писала о нём следующим образом: "Возможно, Андрей Громыко является самым информированным министром иностранных дел в мире". Тем удивительнее та характеристика, которую дал ему во время Великой Отечественной войны его тогдашний начальник – советский посол в США Максим Литвинов: “К дипломатической службе непригоден”. Литвинов тогда и представить не мог, что отказывает в профпригодности человеку, которому суждено возглавлять внешнеполитическое ведомство СССР целых 28 лет.

Деревню Старые Громыки Гомельского уезда Могилевской губернии, в которой 5 июля 1909 года появился на свет Андрей Андреевич Громыко, ныне не отыскать на карте Беларуси: после катастрофы на Чернобыльской АЭС все её жители были переселены. Однако на момент рождения выдающегося дипломата Старые Громыки процветали – согласно сохранившимся данным, в 1909 году деревня насчитывала 553 жителя. Происходил Андрей Андреевич из обедневшей белорусской шляхты, хотя по понятным причинам впоследствии этот факт своей биографии он старался не афишировать и во всех анкетах указывал, что его отец был крестьянином. Громыко любил вспоминать, что именно во время общения с односельчанами он приобрёл навыки “переговорщика” и получил первые отрывочные сведения о международной обстановке. Не стоит, однако, думать, что у мальчика было много свободного времени для тренировки и совершенствования своего красноречия. Чтобы хоть как-то помочь семье, уже с 13-летнего возраста он вместе с отцом стал ходить на заработки.

Нет ничего удивительного в том, что умному и трудолюбивому юноше многие пророчили большое будущее. Нужно сказать, что Громыко и впрямь оправдал ожидания тех, кто в него верил. Он без проблем окончил семилетку, профессионально-техническую школу в Гомеле, Староборисовский сельскохозяйственный техникум и Минский сельскохозяйственный институт и был принят в аспирантуру при АН БССР. После успешной защиты диссертации в 1936 году Громыко направили в Москву, где, как казалось, молодого учёного ждёт блестящая научная карьера, однако в его судьбе случился неожиданный поворот.

Дело в том, что в результате сталинских чисток во многих государственных ведомствах возникла острая нехватка работников. Не стал исключением и Народный комиссариат иностранных дел, лишившийся за годы репрессий около 200 руководящих сотрудников. Образовавшиеся кадровые “дыры” нужно было срочно латать, поэтому к кандидатам на вакантные места предъявляли всего два требования: рабоче-крестьянское происхождение и сносное владение каким-нибудь иностранным языком. Кто-то из партийных чиновников обратил внимание, что этим двум пунктам соответствует Громыко, работавший к тому времени в Институте экономики АН СССР. В 1939 году его вызвали в комиссию ЦК, где он произвёл должное впечатление на Молотова и Маленкова, которые дали добро на перевод Андрея Андреевича на дипломатическую работу. В том же году он стал заведующим Отделом американских стран Наркомата иностранных дел. Подобное назначение неслучайно, поскольку в своё время Громыко защитил диссертацию, в которой рассматривал положение в сельском хозяйстве США. К слову, в дальнейшем он неоднократно будет касаться темы Соединённых Штатов в своих работах: в 1957 году выйдет его книга "Экспорт американского капитала", а в 1981 году – "Экспансия доллара".

Вскоре новоиспечённого дипломата отправили советником посольства в Вашингтон. Интересно, что перед самым отъездом в Америку Громыко, испытывавший некоторые трудности с английским произношением, получил от Сталина совет: заходить в американские церкви и слушать местных проповедников, у которых отличное произношение. Предполагалось, что со временем Андрей Андреевич заменит посла Уманского, которым были недовольны в Москве, но начавшаяся война и возросшая важность советско-американских отношений вынудила советское руководство назначить на эту должность более опытного Литвинова. О том, что отношения с новым руководителем у Громыко были натянутыми, мы уже знаем. Тем не менее, когда в 1943 году Литвинова отозвали, он без труда занял освободившуюся должность. Будучи советским послом в США, Громыко занимался подготовкой Тегеранской, Ялтинской и Потсдамской конференций. 26 июня 1945 года в Сан-Франциско он подписал от имени СССР Устав Организации Объединённых Наций. Это был его звёздный час. Американцев не устраивал пункт о праве вето, но Громыко упорно настаивал на своём, заявляя, что в противном случае советская делегация прервёт переговоры. В итоге ему удалось вырвать у Вашингтона согласие на все требования, выдвигаемые советской стороной. Здесь, в солнечном Сан-Франциско неуступчивый и хмурый Громыко получил прозвище “Мистер Нет”.

В 1946 году Громыко стал постоянным представителем СССР в ООН и заместителем министра иностранных дел СССР. В 1952 году, после того как Сталин вынес на обсуждение в Политбюро вопрос о произволе “зазнавшихся чиновников МИД”, Андрей Андреевич попадает в опалу и направляется послом в Лондон, но уже на следующий год после смерти вождя его вернули в Москву и назначили первым заместителем Министра иностранных дел. Эту должность Громыко занимал вплоть до февраля 1957 года, когда Хрущёв по совету Шепилова назначил его главой МИД.

Главным достижением Громыко на этом посту стала его роль в заключении в 1963 году между советской, американской и британской сторонами так называемого Московского договора, запрещавшего испытание ядерного оружия в атмосфере, космосе и под водой. Эта инициатива была своеобразным “делом чести” для Громыко, который за год до этого остался не у дел во время знаменитого Карибского кризиса, поскольку, по некоторым источникам, Хрущёв тогда в целях секретности не сообщил ему о своём намерении разместить советские ядерные ракеты на Кубе. Это опрометчивое решение генсека привело к тому, что не обладавшей полной информацией глава МИД попросту не ориентировался в сложившейся обстановке. Можно не сомневаться в том, что Громыко никогда бы не одобрил авантюру. Он всегда испытывал вполне объяснимую боязнь перед возможной ядерной войной. Ещё в 1946 году Андрей Андреевич выступал с предложением о запрете военного использования атома. Впоследствии его подпись стояла под договорами ПРО, ОСВ–1, и ОСВ–2. В 1982 году во время спецсессии Генассамблеи ООН Громыко заявил: “В политике Советского Союза забота о мире является главенствующей. Мы убеждены, что никакие противоречия между государствами или группами государств, никакие различия в общественном строе, в образе жизни или идеологии, никакие сиюминутные интересы не могут заслонить фундаментальную, общую для всех народов необходимость сберечь мир, предотвратить ядерную катастрофу”.

Громыко вообще слыл миротворцем. Благодаря его всестороннему участию удалось предотвратить серьёзное военное столкновение между Индией и Пакистаном в 1966 году, подписать Парижское соглашения 1973 года о прекращении войны во Вьетнаме и принять в 1975 году Хельсинкскую декларацию. Одним из пунктов последней закреплялись итоги Второй Мировой войны. Для Андрея Андреевича ревизионизм всегда был больной темой, поскольку в сражениях Великой Отечественной отдали жизни два его брата. Во многом именно поэтому ему всегда было трудно вести переговоры с немецкими делегациями. По воспоминаниям Громыко, при этом он всегда чувствовал незримое присутствие своих погибших братьев.

Многие удивлялись тому, как Андрею Андреевичу удалось так долго удерживаться на своём посту. Он возглавлял МИД при таких разных личностях, как Хрущёв, Брежнев, Андропов, Черненко и Горбачёв, и пользовался их безмерным доверием и уважением. Часто можно услышать мнение о том, что Громыко попросту был опытным царедворцем. К примеру, другой известный советский дипломат Анатолий Добрынин, также в своё время занимавший должность посла в США, говорил, что у его начальника был какой-то особый нюх, позволявший ему определять “будущих победителей” в схватках за кремлёвскую власть. В этом утверждении и впрямь есть немалая доля истины. Взять хотя бы того же Горбачёва. Ни для кого не секрет, что именно Громыко предложил его на пост генсека ЦК КПСС. Впрочем, спустя некоторое время Андрей Андреевич, глядя на то, как его протеже разрушает страну, искренне сожалел об этом. В 1988 году он признал, что совершил самую большую ошибку в своей жизни.

Вряд ли справедливо обвинять Громыко в каких-либо серьёзных закулисных интригах, тем более, что зачастую он озвучивал свою собственную точку зрения, которая в корне отличалась от мнения советского руководства. Причину его политического долголетия стоит искать скорее в невероятной трудоспособности, компетентности, преданности своему делу и искреннему желанию служить во благо своей страны. Он обладал великолепной памятью и даже в преклонном возрасте обходился без шпаргалок. Этот “человек без нервов” был умён, строг, педантичен. Один единственный раз он позволил себе проявить несдержанность, да и то исключительно в силу обстоятельств. Это случилось во время того самого заседания ООН, когда Хрущёв начал стучать ботинком по столу: “Я весь напрягся и против своей воли стал стучать по столу кулаками, ведь надо было как-то поддержать главу советской делегации. В сторону Хрущёва не смотрел, мне было неловко”. В остальном же Громыко всегда излучал предельную холодность. Достаточно вспомнить знаменитый эпизод с британским министром иностранных дел Джоном Брауном, который предложил ему перейти на “ты”: “Зовите меня Джо, а я вас как?”. На лице советского дипломата не дрогнул ни один мускул: “Можете называть меня Андрей Андреевич”. В этом весь Громыко.

В 1985 году вместо Громыко, занявшего декоративный пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР, посту министра иностранных дел получил Эдуард Шеварнадзе, который, как говорят, строго выговаривал своим подчинённым за любое упоминание о своём предшественнике. Андрей Андреевич с ужасом наблюдал за тем, как новый руководитель МИД, не имевший до того совершенно никакого отношения к дипломатии, разрушает всё то, что “Мистер Нет” строил годами. Оставшемуся не у дел Громыко не оставалось ничего, кроме как сесть за мемуары, которые вышли в 1988 году в двух томах. Спустя год Андрей Андреевич скончался, так и не увидев, как разваливается на части страна, служению которой он отдал почти полвека.

На протяжении всей своей карьеры Громыко твёрдо и последовательно отстаивал интересы своей родины на международной арене. Он всегда был сторонником мирного решения конфликтов и немало сделал для наступления разрядки. Нынешний министр иностранных дел России Сергей Лавров, которого западная пресса часто сравнивает с “Мистером Нет”, сказал как-то, что считает Громыко великим дипломатом советской эпохи. Что ж, трудно с этим не согласиться.