Олег Прудников: Белорусский путь побед российской армии

Олег Прудников: Белорусский путь побед российской армии 16.10.2015 11:22

Мы уже привыкли к тому, что разговор про Первую Отечественную войну, как правило, связывается с представлениями о подвигах летучих партизанских отрядов, о долгом отступлении, московском пожаре и преследовании голодных французов вплоть до заснеженной переправы, которая и теперь является символом краха бывшей Великой армии Наполеона. В один ряд с грозой двенадцатого года встают Бородино, Смоленская дорога, Малоярославец, Красное, Березина. Вместе с ними неразлучны и имена трёх главных полководцев – Барклая, Багратиона и Кутузова. Многие, пожалуй, смогут прибавить возникающие в памяти громкие фамилии Платова, Коновницына, Раевского, Давыдова, Фигнера. Реже припомнят адмирала Чичагова, «упустившего» Бонапарта, или командующего 3-й Обсервационной армией генерала Тормасова…

Граф Пётр Христианович Витгенштейн

Среди упоминаний о ярчайших героях и командирах Отечественной войны по-прежнему почти не встречаются имена Петра Витгенштейна и Ивана Дибича. Либеральная традиция пренебрежительного отношения к выдающимся государственным заслугам перед нашим Отечеством сумела утвердиться ещё в советской историографии. Она превратила обоих фельдмаршалов в безынициативных, бесталанных начальников и удачливых реакционных царедворцев. Однако стоит внимательнее приглядеться к действиям вверенных им подразделений, которые были организованы против превосходящих сил фактически четырёх маршалов Франции, и перед нами предстанут незабываемые картины воинской доблести, проявленной чинами Отдельного корпуса на Витебской земле в течение лета и осени 1812 года.

В дни вторжения Наполеона Первый пехотный корпус находился под командой сорокатрёхлетнего генерал-лейтенанта Витгенштейна и двадцатисемилетнего начальника его штаба, обер-квартирмейстера полковника Дибича. Немало грамотных людей припомнят, что войска данного корпуса прикрывали подходы к Петербургу, но всё же, по въевшейся школьной привычке, наверняка скажут, мол, решающие события, разворачивались на центральном, смоленско-калужском направлении. К сожалению, северо-западный театр военных действий остаётся полузабытой страницей при описании побед русского оружия.

Граф Иван Иванович Дибич,  герой освобождения Полоцка

Между тем, значение безоговорочных побед, одержанных солдатами графа Витгенштейна на этом театре, ожидает новой, более справедливой оценки в глазах современников. В конце концов, они повлияли на крушение наполеоновских планов не меньше, чем мудрые, чрезвычайно осторожные и попросту выжидательные манёвры главнокомандующего основной армии. Венцом боевых успехов, как самих предводителей, так и частей Отдельного пехотного корпуса в целом, оказалось второе – октябрьское сражение за Полоцк, входивший в то время в пределы Витебского губернаторства. А начинался их славный победный путь по белорусскому краю чуть раньше.

Пока гениальный узурпатор народов лично возглавлял марши большинства своих дивизий на восток, стремясь поразить «сердце» русской державы, её «голова» вовсе не находилась в безопасности. «Освободитель» монархической Европы не имел ни малейшего желания щадить северные губернии империи. К примеру, Витебская, борясь со страшным врагом, была практически опустошена им и лежала в горящих развалинах. Вопреки устоявшемуся мнению об удалённости Северной Пальмиры от направлений главных ударов захватчиков, нужно учитывать, что Наполеон выделил колоссальные людские и транспортные ресурсы для наступления на невскую столицу. Так он надеялся при любых условиях принудить царя к подписанию выгодного ему мира. Количество войск, предполагавшихся для расширения операций на северо-западе, достигало 125-ти тысяч человек. По крайней мере, это превышало четверть общей численности сухопутной армады, надвигавшейся на Москву. На необъятном пространстве – от прусских границ до Смоленска и Полоцка – к походу на Петербург, поддержанию коммуникаций с Великой армией Бонапарта и к обеспечению резервов были специально призваны четыре корпуса. Один их этнический состав служил отличным подтверждением ёмкой фразы о западном нашествии «двунадесяти язык». Левый фланг нападения занимал прусский корпус Этьена Макдональда. Шотландец по происхождению, маршал Макдональд намеревался наступать из Восточной Пруссии на Ригу и, по возможности, соединиться с дивизиями маршала Удино где-нибудь в районе Себежа, Невеля или Усвят, чтобы пресечь витебское тыловое снабжение, шедшее от соседнего Пскова. Этот X-й корпус посредством французского штаба объединял пруссаков, вестфальцев, поляков, баварцев. Развивать непосредственное движение из Белоруссии на Петербург должен был VI-й баварский корпус Лорана Сен-Сира. Состоял он из уроженцев Южной Германии, Швейцарии, Хорватии и добровольцев из числа мятежной шляхты упразднённой Речи Посполитой. С ним заодно следовал «чисто французский» II-й корпус Николя Удино с полком польской кавалерии. Показанному «антироссийскому интернационалу» предписывалась помощь центрального резерва – IX-го корпуса Клода Виктора, который в августе 1812 года уже расположился в оккупированном Смоленске. Правда, впечатляющий потенциал нападавших имел определённый минус: их собственные коммуникации были слишком растянуты. Прикомандированный позднее к русскому Отдельному корпусу знаменитый военный теоретик Карл Клаузевиц назвал масштабное рассредоточение вражеских полчищ в России важным фактором поражения европейского диктатора.

С середины июля полки Витгенштейна готовились к неравному бою. Без учёта будущих подкреплений от ополчения Петербургского и Новгородского уездов, их ряды насчитывали не многим более двадцати тысяч воинов. Зато что это были за воины! На Витебщине стояли Гродненские гусары генерала Якова Кульнева; несгибаемые Павловцы и Кексгольмцы; бойцы-бомбардиры – наследники подвигов 1-го Гренадерского полка, ворвавшегося в Берлин прежде остальных героев 1760 года; Санкт-Петербургские гренадеры – все они скоро превратятся в гордость Российской лейб-гвардии. Рядом были увенчанные почестями «уланы Её величества», лейб-гусары из Павловска и Красного Села, тяжёлые гвардейские кирасиры. К ним примыкали ударные армейские части – Тенгинцы и Навагинцы. Те свято хранили память о появлении на базе их батальонов 1-го Гренадерского в Санкт-Петербурге и Могилёвского полка в Новогрудке. К Могилёвцам подходили Эстляндцы, потом драгуны Ямбургского и Рижского полков – соседи Гродненских гусар по 1-й кавалерийской дивизии. Несокрушимый напор этих войск пришлось многократно ощутить на себе далеко не робким солдатам Удино, Сен-Сира и Виктора.

Не дожидаясь соединения огромных масс неприятеля в опасный кулак, в полевом русском штабе предпочли воевать суворовскими методами. Недаром и начальник корпуса, и его генералы – Балк, Яшвиль, Казачковский, Берг, Алексеев – прошли неповторимую школу Суворова. Изучая «науку побеждать», они приобрели полководческий опыт под знамёнами легендарного генералиссимуса. В донесении Александру I от 17 (29) июля Витгенштейн писал: «Я решился сегодня же идти в Клястицы, на псковской дороге, и 19-го числа на рассвете атаковать Удино всеми силами. Если с помощью Всевышнего его разобью, то уже с одним Макдональдом останусь спокоен». На деле со II-м корпусом оккупантов при д. Клястицы в Дрисском уезде Витебской губернии сошлись через сутки. Трёхдневные бои закончились внушительной победой постоянно и попеременно наступавшего семнадцатитысячного русского отряда.

Хотя число французов превышало 28 тысяч, надо отметить, что резерв российского корпуса из трёх тысяч человек не использовался в сражении. Он терпеливо выполнял задачу по прикрытию плацдарма от появления с запада тридцатитысячной пехоты маршала Макдональда. Впрочем, к неудовольствию Удино, прусский корпус так и не появился. Вот как «ничтожный», по словам академика Е. Тарле, и, кстати, раненый в лицо Витгенштейн, самостоятельно оперируя с молодым Дибичем под Клястицами, обошёлся с угрозой, которая исходила как минимум от сорока тысяч войск двух маститых военачальников Наполеона. Во-первых, он заставил пруссаков «завязнуть» в Прибалтике. Во-вторых, Макдональд перестал мечтать об окружении русских дивизий и походе на Петербург. Подобно XI-му корпусу маршала Пьера Франсуа Ожеро, он не покидал Прусского королевства до завершения «императором французов» так называемого Русского похода. Наконец, в-третьих, VI-й баварский корпус, ввиду безоговорочной победы витебской группы «спасителей Петрополя», был вынужден спешно отправиться на подкрепление к опрокинутому корпусу Удино. Не будем забывать и другое – распоряжение Наполеона о немедленном движении Сен-Сира к Полоцку было отдано в момент решающего броска в сторону Москвы.

Второе Полоцкое сражениения Полоцка

Сен-Сир пытался упредить наши войска в Белоруссии. Утомлённые длинным переходом, обозлившиеся баварцы ворвались в Полоцк с востока, по невельской дороге, и на следующий день, несмотря на отчаянную поддержку швейцарцев и поляков, они не смогли одолеть шедшие за ними по пятам полки Витгенштейна. Как раз в те часы, пока 5 (17) августа в открытой схватке разворачивалось первое сражение за Полоцк, по настоянию членов Чрезвычайного комитета, заседавшего при государе, решилась судьба главного командования русскими армиями. К тому времени от М. И. Кутузова, не имевшего прямого влияния на ход военной кампании и ответственного за сбор Петербургского народного ополчения, слышали высказанное им мнение о действиях Отдельного корпуса под Клястицами. Эта бесспорная победа, говорил светлейший князь, предвещает «совершенное истребление» французов в России. О жестоких боях 5 – 6 (17 – 18) августа под Полоцком маршал Л. Сен-Сир, отчаянный рубака и убеждённый республиканец, написал следующее: «Русские выказали в этом деле непоколебимую храбрость и бесстрашие, каких мало найдём примеров в войсках других народов. Их батальоны… продолжали сражаться, отступая чрезвычайно медленно и обороняясь со всех сторон с таким мужеством, какое, повторяюсь, свойственно только одним русским». Трудно подобрать слова, столь верно говорящие о защитниках нашей единой Родины. Их высказал на бумаге честный противник. И этот противник ещё трижды испытал на себе горечь поражения под Витебском, ощущая свой маршальский позор от победивших, хорошо знакомых ему русских полков. Отходя в полном порядке от Полоцка, эти воины заставили жестокого неприятеля отступить. Неудержимые линии могучих петербургских конногвардейцев и смертельные атаки вездесущих Гродненских гусар отбросили золочёные наполеоновские штандарты к исходным позициям.

Русские конногвардейцы в атаке под Полоцком 6(18) августа 1812 года

Спустя ровно два месяца, одновременно с выходом Бонапарта из стен сожжённой Москвы, героический Отдельный пехотный корпус получил приказ освободить Полоцк. Второе сражение за древнюю столицу западнорусского княжества с участием Ополчения и Финляндского вспомогательного корпуса Ф. Штейнгеля, пришедшего к Витгенштейну, привело к подлинному разгрому назойливых «визави» наших войск на северо-западе – корпусов Удино и Сен-Сира. Эту победу можно назвать триумфом русских участников битвы и началом реализации плана, разработанного в квартирмейстерской части государевой свиты, что исполняла функции будущего Главного штаба. Ни генерал-квартирмейстер князь Пётр Волконский, ни офицеры его ведомства, высокообразованные специалисты по вопросам стратегии и тактики – «квартирмейстеры» и «колонновожатые», ни сам император, разумеется, не являлись безучастными наблюдателями действий, которые предпринимались Кутузовым вдалеке от столицы. В Санкт-Петербурге тоже шла беспрестанная работа по координации всех оперативных замыслов и военных усилий страны.

Карта второго Полоцкого сражения. XIX век 

Блестящим исполнителем таких общих замыслов и сделались наши чудо-богатыри, воевавшие в Белоруссии. Войска Отдельного корпуса Петра Витгенштейна – задолго до изгнания остатков обмороженной и изнурённой Великой армии – одолели мощнейшую французскую армейскую группу вместе с корпусом маршала Виктора. На протяжении октября и к началу ноября, в прямых столкновениях, отличных от «сопровождающих» фланговых маршей Кутузова, были одержаны убедительные победы над хорошо укомплектованными и численно превосходящими дивизиями врага. Успехи, достигнутые полками российской армии в 1812 году на территории исторического Витебского края, у Клястиц и Полоцка, под Чашниками и Смолянами, не просто вырвали у западноевропейских захватчиков тысячи пленных, убитых и раненых участников грабительского похода. Они окончательно решили исход Отечественной войны в результате срыва стратегического наступления агрессоров на северном направлении, поражения их главного резерва в центре всех коммуникаций и удачного сдерживания крупной группировки Наполеона в границах Пруссии.

Современные Смоляны в октябре 

Как упоминалось выше, К. Клаузевиц прибыл в расположение Первого отдельного корпуса, когда, по его же словам, удалось отразить «последнюю попытку французских маршалов атаковать» наши части под Смолянами. «Армия – вспоминал выдающийся военный писатель – оценивала этот бой как новую победу; в войсках говорили о семнадцати настоящих сражениях, которая дала витгенштейновская армия. Этим хотели лишь отметить ту значительную активность, которая царила на этом театре войны». Русский историк и учёный, генерал-лейтенант И. М. Михайловский-Данилевский, служивший в лихую годину при штаб-квартире старого фельдмаршала, кратко и чётко высказался о России, графе Витгенштейне и храбром пехотном корпусе победителя: «…Победы его, в горестные для неё минуты лета и осени 1812 года, были единственным утешением».