Олег Прудников: «От Москвы до самых до окраин»

Олег Прудников: «От Москвы до самых до окраин»  31.10.2014 11:06

Освобождение московского Кремля от польских интервентов в 1612 г. открыло новую эпоху в истории Отечества. Оно повело к прекращению Смуты и к продолжению преемственного развития ядра русской национальной цивилизации. Последующее соборное утверждение избранной царской династии на московском престоле символизировало восстановление суверенного Российского государства. Указом Президента В. В. Путина 4 ноября 2005 г. был установлен День национального единства. Однако, кроме пределов современной России – «от Москвы до самых до окраин» Русского мира, последние октябрьские дни объединяют всех наших соотечественников воспоминанием о героях великих событий. Воздадим им заслуженную славу!

…Утром 21 августа (3 сентября н. ст.) 1612 г. Дмитрию Пожарскому сообщили о продвижении от Вязьмы крупных сил гетмана Яна Хоткевича. Глава земских военных дел находился тогда в стенах Троице-Сергиевой лавры. Князь Дмитрий Михайлович, подобно своему именитому тёзке Дмитрию Донскому, испросил благословения у настоятеля обители архимандрита Дионисия и приказал воеводе ополчения Василию Ивановичу Туренину идти с авангардом к Москве, готовясь к обороне западных, Чертольских и Арбатских ворот Деревянного города Первопрестольной. К тому времени в столице давно не имело никакого значения присутствие правительства «седьмочисленных бояр», или семибоярщины Ф. Мстиславского, И. Воротынского, А. Трубецкого, А. Голицына, Б. Лыкова, И. Романова и Ф. Шереметева. Временный русский «Совет всея земли», выполняя духовный наказ Патриарха Гермогена, ещё 7 апреля разослал из Ярославля грамоту «против врагов и разорителей веры христианской, польских и литовских людей», призывая «стояти в крепости» и «советовать со всякими людьми общим советом, как бы нам в нынешнее конечное разорение быти не безгосударным».

В Кремле сохранялась только оккупационная власть двух гарнизонных полковников: коменданта Миколая Струся, старосты Галицкого, и Мозырьского хорунжего Юзефа Будилы. Оба польско-литовских феодала имели большой карательный опыт. Галичанин Струсь начинал службу регентом государственной канцелярии при Льве Сапеге в том Великом княжестве Литовском, что процветало пока «рущизною» по свидетельству писателя начала XVII века, то есть управлялось посредством русского языка. Затем, задолго до интервенции, во время насаждения униатской организации в целях искоренения православных патриотов Малой и Белой Руси, Струсь находился в составе посольства Речи Посполитой в России. С 1610 г. он побывал комендантом Можайска и сменил Велижского старосту Гонсевского из королевского рода Корвинов на посту кремлёвского коменданта весной 1612 г. К тому же, он стал тестем Константина Вишневецкого. Тот женился вторым браком на его дочери Кристине. Первой же супругой магната являлась родная сестра Марины Мнишек. И это в его родовом замке – в Вишневце на левом берегу речки Горыни – сложились первые рассказы о подготовке московского похода. Так отсвет пышного политического союза двора и спесивой красавицы с «царём Димитрием», а также блеск зачинателей подчинения Московии польской короне легли на плечи потомка вельможных панов Потоцких, полковника Струся.

Когда огромный провиантский обоз с войсками Хоткевича в отмеченный августовский день переправился к Москве от Поклонной горы и приблизился к Новодевичьему монастырю, расчёты Пожарского полностью подтвердились. Русские ожидали врага у Чертольских ворот. Отлично вооружённые захватчики уверенно атаковали их наскоро окопанные позиции, но никто не думал, насколько будет тяжела восьмичасовая битва ополченцев со шляхетской конницей, наёмной немецко-венгерской пехотой и украинскими гайдуками. Казачий стан Дмитрия Трубецкого, «осевший» рядом после неудачной попытки освобождения Москвы первым ополчением Прокопия Ляпунова, не спешил соединяться с земцами Минина. Ополченцы, теснимые мощным огнём и страшными пиками «крылатых гусар», отступали под натиском вдвое превосходивших польских сил. Тут-то не удержались многие из казаков Трубецкого. Вопреки «воровским» приказам становых вожаков, они спасли положение земцев и сбили напор наступавших. Хоткевич был вынужден остановиться и обеспечить безопасность обоза за рекой, в Воробьёве. Лишь через день, 23 августа войска Речи Посполитой повторили попытку прорыва. Выдвигая солдат Граевского и «коронных» гайдуков Зборовского к столичному центру через Замоскворечье, Хоткевич отправился на штурм из-под красных башен варварски разграбленного им Донского монастыря. Чтобы прорваться к Китай-городу и войти в Кремль, интервентам требовалось расчистить улицы в районе Ордынки. Здесь на пути врага стояли защитники Климентовского острожка, небольшого рубежа земляных и деревянных укреплений, сооружённых у храма св. Климента, папы древнего православного Рима. Замоскворечье запылало. Отчаянно дрались, но отступали земские конники князя Пожарского. Кровавые схватки за острожек привели к отходу казаков и стрельцов. Русская пехота рассеялась. Вот венгерские стрелки закрепили над частоколом хоругви с белыми орлицами короля и литовской «погоней». Основные польские и немецкие роты уже отведены от занятых ими позиций: впереди последний марш сосредоточенных полков прямо на Китай-город. Там, за Москвой-рекой, виден конец блокады гарнизона, там, на вылазке из Кремля, ожидают друзья. Там засияет победа над разорённой Россией!

Не суждено было сбыться горделивому плану. В эти часы келарь Троице-Сергиевой лавры Авраамий Палицын, возглавлявший в 1608 – 1609 годах шестнадцатимесячную оборону своей обители, от имени Совета всея земли убедил казаков Трубецкого вмешаться в дело. Правда, спасительным «доводом» для выжидавших руководителей стана первого ополчения послужило обещание щедрых выплат из нижегородской казны. Но момент соединения двух армий ополчения оказался, наконец, переломным. Прорыв укреплений земляного вала, кавалерийское сражение в Замоскворечье и захват Климентовского острожка измотали «посполитые» силы Хоткевича. Лихие атаки свежих казачьих сотен и казавшееся невозможным возвращение Ордынки под русский контроль остановили гетмана. Палицын так описал завершение боёв за «острожек»: «Литовские люди в том острошки сели… Казаки убо, которае от Климента святаго из острошку выбегли, и озревшеся на острог святаго Климента, видешя на церкви литовские знамяна и запасов много, …устремишишяся зело и вспять возвратишяся: овии во град Москву, инии же к гетману своему, казаки же гоняще и побивающе их». Сигнал к завершающему контрудару дал сам Кузьма Минин. Воды Москвы с ним переплыли три резервные сотни дворян. Внезапным фланговым манёвром они опрокинули польский заслон и неожиданно внесли невероятную панику в передвижение остальных гетманских войск. Отход шляхтичей «под знамёна» привёл к отступлению. Земская конница и казачья «лава» объединённого ополчения устремились вперёд. «За Русь!», «К Донскому!» – на юго-запад! Но пыл беспощадного преследования врага до самого Донского монастыря охладил опытный стратег Пожарский. Следовало заняться обозом Хоткевича.

Гетман провёл ночь в разрухе опустевшей Донской обители. Затем он повёл разбитые полки к Воробьёвым горам. Словно оглушённый невероятным поражением, он ждал чего-то, не решаясь двинуться с места. Всё же, 25 августа ему пришлось уйти прочь навсегда. Остатки «посполитого войска» двинулись на Можайск и далее на Вязьму. «Колесо фортуны повернулось, и надежда овладеть целым Московским государством рушилась невозвратно», сказал чуть позднее польский историк и дипломат, Гданьский каштелян, воевода Поморский Станислав Кобержицкий. Судьба оккупантов определилась. Поразительная стойкость кремлёвского гарнизона, конечно, удивляла. Польско-литовские вояки продолжали верить в возможность очередной экспедиции по удержанию царского города.

Между тем, 22 октября (4 ноября н. ст.) 1612 г. ополченцами был взят Китай-город. Интервенты замкнулись в Кремле. Вся остальная территория столицы перешла в руки освободителей. В тот день, в честь главной войсковой святыни, появился церковно-государственный праздник Казанской иконы Божией Матери по случаю освобождения Москвы от поляков. Сдавшийся 26 октября, наполовину выживший отряд Струся и Будилы мало походил на опасных противников. К тому же, он немало пострадал от мести простых казаков. Через несколько дней, 1 ноября (11 ноября н. ст.) у Лобного места, открылся первый торжественный молебен при звоне оживших кремлёвских колоколен. Но дата праздника Казанской иконы прочно закрепилась в русской традиции.

На протяжении трёх столетий Россия официально прославляла один из наиболее популярных и любимых образов Богородицы. Впоследствии, в 1620-х годах, рядом с Кремлёвской стеной на средства князя Пожарского построился деревянный Казанский храм; в 1635 г. на личный счёт государя Михаила Фёдоровича возводится каменный Казанский собор. Его кружевной кирпичный узор выполняется в так называемом московско-ярославском стиле, как символично заметят потом архитекторы. И этот символизм окажется не случайным: именно Ярославль «подхватил» эстафету спасения Российской державы, передав её Первопрестольной через труды и подвиги людей «Совета всея земли» шестьсот двенадцатого года. В наше время, вопреки нестроениям, традиция получила второе рождение: 4 ноября 1993 г. открылся восстановленный заново московский Казанский собор. Ныне мы отмечаем День национального единства. Гладкого деревянного настила, проделанного от входа в церковь до Лобного места, теперь не видно. Зато из народной памяти не исчезло название специально вымощенного места вокруг старого собора – Красная площадь…

Лидеры ополчения сразу после освобождения Москвы приступили к подготовке земского собора, потому что вместе с каждым сознательным представителем тогдашнего русского общества их единила ответственность за обустройство особого государства – Святой Руси, за то, чтоб «не угасла свеча». Мы читаем и слышим о спорных рассуждениях, которым свойственно отводить понятию «Святая Русь» место для выражения неопределённых идеалистических воззрений на древнюю родину наших предков. Серьёзным же изучением данного понятия и концепта увлеклось, к сожалению, совсем небольшое количество отечественных учёных. Так, например, А. В. Соловьёв и М. Чернявский смогли убедиться в наличии неоспоримого исторического факта – словосочетание «Святая Русь» впервые употребляется в письменном русском языке не ранее периода правления отца первого Московского царя Ивана Васильевича, Василия Третьего. «Последний собиратель Русской земли», Василий назван известным псково-печорским иеромонахом Филофеем в обращении к нему о роли третьего Рима «Браздодержателем всей святой и великой России». Современный исследователь М. В. Дмитриев верно отмечает: «„Святая Русь“ это идеологический продукт середины XVI века, это выражение неких смутных представлений о православной Империи-Церкви». Андрей Курбский использовал выражения «святорусская империя», «святорусское царство», намеренно определяя новый, вселенский характер Русского государства. При этом он даже противопоставлял Святую Русь как Царство самому Грозному тирану в контексте оппозиционной «Истории о великом князе Московском». Авраамий Палицын в своей «Истории», написанной в результате освобождения Москвы, убеждал членов земского собора 1613 г., что Бог наказал Россию Смутой «за грехи русского мира», ибо царский народ есть «малое стадо» Христово на земле, он должен отличаться от прочих, жертвенно существуя ради церковного делания. Появившись к концу Средневековья в результате падения «Священной империи ромеев», Святая Русь стала выражением идеи соборного единения ради беззаветного служения духовным идеалам православия. В действительности и весь былинный эпос с упоминаниями о «святорусской земле» сложился в том виде, в каком он известен нам, по позднейшим записям XVII века. Так или иначе, Российское государство, отвоёванное у врагов и воссозданное земским людом на основе понимания идеалов Святой Руси как реального Царства, уверенно шло по тернистому пути воссоединения земель русского народа, созидая вокруг собственного цивилизационного пространства сообщество разных народов. Сменились эпохи. Для многих ушло в прошлое понимание честного служения Родине – Святой Руси. Но это уже случалось прежде. Об этом мы и вспоминали сейчас. Подвиг ополчения 1612 г. дал толчок к возрождению государственной жизни Русского мира. В наши дни, с приходом больших испытаний, заново начинает возрождаться понимание важности соборного единства, жертвенного служения Отечеству и восстановления общего Русского Дома.