Сергей Шиптенко: Кому нужна террористическая война во Франции?

Сергей Шиптенко: Кому нужна террористическая война во Франции? 16.11.2015 16:32

Сергей Шиптенко: Кому нужна террористическая война во Франции?

Серию терактов во Франции следует рассматривать в контексте системной работы бюрократии и спецслужб по ликвидации остатков гражданских прав и свобод. Террористические провокации предоставляют легальную возможность воплотить тоталитарную утопию.  

В ночь на 14 ноября во Франции произошла серия терактов. За последние пятнадцать лет подобные события стали привычными и уже не выглядят чем-то чрезвычайным. Привычным становится и то, что анонимные террористы не выдвигают никаких конкретных требований, а ответственность за совершенное берет на себя радикальная исламская организация, расположенная в другой части континента. 

Для Западной Европы политический террор вообще не является чем-то новым. Представители старших поколений хорошо помнят волну террора, которая захлестнула Италию, Германию и Францию в 60-80-е гг. прошлого века. Уже тогда ультралевые и ультраправые группировки не раз становились инструментами в руках спецслужб и тех, кто находился у власти. Достаточно вспомнить окруженное загадками похищение и убийство в 1978 году левыми «Красными бригадами» итальянского политика Альдо Моро, устранение которого было выгодно тогдашней правящей верхушке Италии. 

Исламский терроризм, сменивший анархо-коммунистических радикалов в 90-е годы, с самого начала был тесно связан с американскими спецслужбами. Осуществленные с голливудским размахом теракты 11 сентября 2001 года в США не случайно породили огромное количество подозрений и конспирологических теорий. Политические дивиденды, полученные в результате этих терактов американскими властями, во много раз превысили причиненный ущерб. Появился повод для военных операций в исламском мире, а американские идеологи провозгласили начало «мировой войны против исламофашизма», который сменил двух предшествующих поверженных врагов – фашизм и коммунизм. 

С девяностых исламский фактор занял пустовавшую после распада СССР нишу нужного очень многим на Западе «врага человечества №1». Удаленный в культурном и географическом смысле обезличенный враг позволяет оправдывать самые различные меры – от расширения полномочий полиции и спецслужб до наращивания вооружений. Неудивительно, что все связанные и даже не связанные с исламом теракты после 11 сентября вызывают подозрения как очередной вариант применения властями передовых «политических технологий». 

Сам характер террористических атак в новом тысячелетии вызывает немало вопросов и дает повод для сомнений. Теракты проводятся исключительно против гражданских объектов, причиняя, в конечном счете, крайне незначительный ущерб и не достигая реальных политических целей. С точки зрения гуманизма, человеческие жертвы – трагедия, но с позиций большой политики – мелочь, повседневная рутина, к которой власть имущие давно и вполне сознательно приучили массовое сознание ежедневными сообщениями по телевидению о катастрофах и авариях. В целом, политика последних ста лет с мировыми войнами и применением оружия массового уничтожения, постоянно демонстрирует чудовищный антигуманизм, скрываемый за лицемерным лозунгом человека как высшей ценности. 

В случае нынешнего теракта во Франции объектами атаки вновь стали гражданские объекты: концертный зал «Батаклан», футбольный стадион «Стад де Франс» и несколько ресторанов. Какую выгоду могут извлечь из этого террористы? Как показывают предшествующие теракты – никакую, кроме саморекламы в духе маниакальных злодеев из голливудских фильмов. Если это, как заявил президент Франции Франсуа Олланд, «акт войны», то он должен быть направлен на то, чтобы нанести максимальный ущерб государственным структурам, армии и силовым ведомствам. 

В 70-е годы размах левого террора в Германии стал восприниматься всерьез лишь тогда, когда систематическому нападению стали подвергаться военные базы и государственные чиновники. Кроме того, у современных террористов есть широкие возможности использовать уязвимость крупных городов, промышленных предприятий, электростанций, систем водоснабжения и т.д. В 60-е годы прошлого века один крупный европейский политический философ был убежден, что целями террористов станут крупные технические объекты, например - плотины, взорвав которые можно затопить огромные территории. Тем не менее, к счастью, ничего подобного пока не происходит. В терактах последних лет не пострадал ни один значительный технический объект или представитель власти, за исключением полицейских, погибших в ходе антитеррористических операций. 

Официальные лица пострадавших стран нередко сводят задачу террористов к дестабилизации обстановки и запугиванию населения. С целью запугивания в январе 2015 года была проведена атака на французский еженедельник «Шарли Эбдо», который, однако, после этого лишь усилил и без того запредельный цинизм своих карикатур. Создается впечатление, что каждый теракт приводит к результатам, которые совершенно противоположны реальным политическим целям террористов. Вместо страха в обществе начинается подъем патриотических и воинственных настроений, а вместо дестабилизации проводится масштабная мобилизация силовых структур или даже военная операция в районах распространения исламского терроризма. 

Цели террористов, похоже, куда более понятны европейским политикам, нежели самим террористам. Еще до всякого расследования Франсуа Олланд уверенно заявил, что за нападением стоит «Исламское государство» (ИГИЛ), хотя это могли быть и любые другие исламские радикалы, в том числе взращенные усилиями самих европейцев,  например -  из «Косово» (отторгнутого от Сербии силой оружия и массового террора края Косово и Метохия). По словам Олланда, террористы выступили «против Франции, против ценностей, которые мы защищаем по всему миру». 

В апреле 2015 в Кении исламские террористы убили 217 человек, учившихся в христианской школе. Но этот факт, мельком упомянутый в СМИ, не вызвал гневных тирад европейских политиков об угрозе ценностям «человечества». В такой интерпретации террора как «борьбы против ценностей» цели террористов приобретают предельно широкий, неопределенный и абстрактный характер, на фоне которых вполне реалистичной и прагматичной кажется даже идея «мировой революции» левых террористов 70-х. 

Сами джихадисты, в духе школьников из соцсетей, не замедлили сообщить о своей причастности к терактам на веб-сайте, даже назвав их «11 сентября по-французски». Подобная аналогия куда нужнее западным политикам и СМИ, нежели террористам, особенно учитывая негативные последствия терактов 11 сентября в США для исламского мира. Удивляет и то, что в условиях современных возможностей тотального контроля и слежки с использованием изощренных технических средств, во Франции и других развитых странах террористы из года в год спокойно проводят подготовку к терактам, требующим значительных сумм денег, оружия и хорошей системы организации. В то же время, хорошо подготовленные террористы почему-то допускают грубые ошибки, оставляя на месте преступления слишком явные улики. Так, возле тела террориста на футбольном стадионе был обнаружен сирийский паспорт. Сразу же вспоминаются теракты 11 сентября в США, когда террористы «забыли» в автомобиле летные руководства на арабском языке и Коран. Подобные улики никак не стыкуются с профессиональной подготовкой теракта, зато сразу же позволяют идентифицировать не только «исламский» характер угрозы, но ее связь именно с Сирией. А от этого, например, рукой подать до обвинений в том, что теракт является следствием российской операции в Сирии. 

Есть и другие странные моменты. Основные жертвы теракта погибли в концертном зале театра «Батаклан», ситуацию с которым не случайно сравнивают с Норд-Остом. В отличие от теракта на Дубровке, где штурму предшествовали длительные переговоры и изучение ситуации, французская полиция, отказавшись вести переговоры с террористами, сразу же пошла на штурм. Тем самым заложники были без колебаний принесены в жертву неким политическим соображениям, которые требовали моментального решения проблемы любой ценой. Тем не менее, либеральная пресса, обвинившая российские власти в непрофессионализме и антигуманизме, не спешит высказываться о странной тактике французской полиции, которая не оставила заложникам ни малейшего шанса. Можно предположить, что в случае переговоров террористы, вещающие на весь мир из центра Парижа, нанесли бы непоправимый урон репутации нынешнего французского правительства. Имидж был спасен путем жертвоприношения, масштабы которого с циничной точки зрения предельно далекой от народа власти, совершенно ничтожны. В конце концов, даже в недавней французской истории бывало и не такое – от колониальной войны в Алжире до участия в уничтожении Ливии. Возможно, что за экстренным штурмом «Баталкана» стояли и другие причины. Гибель террористов не оставила свидетелей и обвиняемых, открывая возможности для различных интерпретаций произошедшего. 

В духе политики постмодерна самые разные стороны имеют сегодня возможность использовать события в Париже в своих политических целях. Так, например, в следующем году во Франции начинается подготовка к президентским выборам 2017 года, для победы в которых хороши любые средства. Однако по способности извлекать выгоду из войн, терактов и других бед в современной политике, конечно же, нет равных США, которые и создали исламский терроризм своими руками. Пока трудно говорить о всех политических дивидендах, которые получат американцы. Впрочем, совсем не случайно уже раздаются голоса, уверенные в том, что теракт в Париже содержит «российский след». В любом случае, американцы и их европейские союзники в рамках информационной войны против России постараются увязать события во Франции с российской операцией в Сирии, тем более что «сирийский паспорт» на месте совершения теракта уже обнаружен. Паспорт оказался поддельным, но ведь и пробирка, которой в 2003 году потрясал в ООН госсекретарь США Колин Пауэлл, обосновывая необходимость военного вторжения в Ирак, тоже не содержала образцов «химического оружия Саддама». 

Нынешняя террористическая война во Франции выгодна всем: правительству – чтобы усилить контроль над обществом и ограничить свободы, спецслужбам – чтобы освоить бюджеты, расширить полномочия и получить дополнительное финансирование, радикалам и экстремистам – для демонстрации потенциальным адептам возможностей на конкретных примерах, правительствам других стран – для реализации своих целей в результате многоходовых комбинаций, есть и другие выгодоприобретатели. В минусе только та часть французского общества, которая привыкла думать и  жить свободно,  ценить завоёванные в нелёгкой борьбе права и свободы. Свободная Франция дорожит  гражданскими правами и свободами даже в нынешнем виде, когда они сжимаются, как шагреневая кожа и становятся поводом для насмешек носителей тоталитарного мышления, представленных не только массой «тучных пингвинов».