Сергей Шиптенко: Наследники фашизма: почему Европе не нужен праздник Победы

Сергей Шиптенко: Наследники фашизма: почему Европе не нужен праздник Победы 20.06.2015 10:09

В массовом сознании фашизм уже давно воспринимается как явление отдаленного прошлого, не связанное с современной Европой. Сразу же по окончании Второй мировой войны было предпринято немало усилий для того, чтобы создать впечатление рождения «новой Европы», не имеющей ничего общего с фашистским прошлым: денацификация в Германии, Нюрнбергский процесс, запрет фашистских партий и регулярное осуждение фашизма в публичных высказываниях политиков.

Фашизм, однако, возник не случайно и не мог исчезнуть просто так, в один момент. Будучи закономерным этапом развития европейских идеологий и европейской модели политической организации, фашизм продолжил свое существование, зачастую в иных формах или под другими названиями. Европейские демократии, за фасадом которых скрывается система господства политических элит над бесправной массой, усвоили тот опыт фашистских государств, который доказал свою эффективность в контроле над обществом и отдельной личностью. Более того: как показывает послевоенная история, этот опыт был обогащен и расширен. 

История современной Европы начиналась с революций в Англии и во Франции, во главе которых стояли прообразы всех современных диктаторов – Кромвель и Робеспьер. Великая Французская революция продемонстрировала мощь ещё одного нового политического явления – диктатуры централизованного государства, которая может прикрываться демократической конституцией и декоративными представительными институтами. 

Фашизм представляет собой развитие этих изначальных предпосылок, необходимый этап для утверждения последующих еще более масштабных тоталитарных форм.  Послевоенные страны Западной Европы при поддержке США использовали наследие фашизма как во внутренней, так и во внешней политике: подавление инакомыслия, политической оппозиции и развитие новых форм контроля внутри страны сочеталось с продолжением фашистских методов во внешней политике. Главным врагом, как и во времена Гитлера, продолжала оставаться Россия, против которой были использованы все методы пропаганды, унаследованные от Геббельса. Во внутренней политике за декорациями послевоенной либерализации велась борьба против  любых форм социальной критики, нонконформизма, альтернативных официально одобренным  проявлений культуры, которым автоматически присваивались пугающие обывателя  ярлыки коммунизма, анархизма и экстремизма, ассоциировавшиеся с СССР.  

Хорошо зарекомендовавшие себя «исполнительностью»  военные и бюрократические кадры гитлеровской Германии вновь получали высокие должности в государственном аппарате.  Рейнхардт Гелен, один из руководителей разведки на восточном фронте и разработчиков плана нападения на СССР «Барбаросса», после войны при поддержке ЦРУ создал «Организацию Гелена», преобразованную в 1956 году в Федеральную разведывательную службу Германии.  Адольф Хойзингер, занимавший при Гитлере высокие должности в Генштабе и ответственный за карательную акцию в деревне Корюковка Черниговской области 1-2 марта 1943 года, в результате которой было убито 6700 человек, с 1955 года служил генерал-лейтенантом бундесвера, а с 1961 года занимал пост председателя постоянного военного совета НАТО в Вашингтоне. Генерал Фридрих Ферч, организатор блокады Ленинграда, карательных операций против мирного населения и партизан, особо жестокого режима в лагерях для военнопленных Советской Армии и многих других военных преступлений, в 1961 году стал преемником Хойзингера на посту генерального инспектора бундесвера.  Теодор Оберлендер, который во время войны командовал батальоном СС «Нахтигаль», истреблявшим мирных жителей на Украине, а также батальоном особого назначения «Бергманн», состоявшим из грузин, азербайджанцев и северокавказцев и занимавшимся диверсиями на Кавказе и в Крыму, в 50-е годы стал успешным немецким политиком, занимавшим посты министра по делам беженцев и министра обороны.  Юрист Ганс Глобке, один из главных  организаторов преследования евреев  и автор антисемитских законов, после войны стал советником канцлера ФРГ Аденауэра и занимал пост государственного секретаря. И это лишь несколько примеров из длинного списка бывших нацистов, сделавших успешную политическую карьеру в послевоенной Европе. При этом для успокоения общественного мнения проводилась лицемерная процедура денацификации, зачатую применявшаяся к людям, предельно далеким от реальной политической жизни гитлеровской Германии. Так, например, были «денацифицированы» философ Мартин Хайдеггер, на короткое время поддержавший национал-социализм в начале 30-х годов, и политолог Карл Шмитт, который еще с 1936 года находился в опале и считался нацистскими властями неблагонадежным элементом. 

Пока «козлами отпущения» делали интеллигентов с международной известностью, непубличные, но «проверенные» кадры военно-бюрократической машины гитлеровской Германии активно включались в «холодную войну» против России и против собственных граждан с левыми убеждениями, которые приравнивались к сторонникам советского коммунизма. Гитлеровские кадры принесли в послевоенную европейскую политику практику фашистской системы управления и ненависть к России, превратив эти черты в неотъемлемую часть идеологии политического класса западноевропейских стран.  
Аналогичные процессы происходили в США, где насаждение ненависти к коммунизму стало удобным инструментом формирования устойчивых антироссийских настроений. Знаменитый немецкий философ Герберт Маркузе, бежавший из гитлеровской Германии в США, с горечью и разочарованием констатировал в послевоенных западных обществах утверждение нового утонченного варианта тоталитаризма, основанного на ненасильственных экономических и идеологических механизмах. 

Современные североамериканские  политологи не любят вспоминать о политике маккартизма в начале 1950-х, известной также как   «Охота на ведьм», жертвами которой стали десятки тысяч граждан США, заподозренных властями в связях с местной компартией, левым течением профсоюзного движения и просто в симпатиях к СССР – т.е. ко всему тому, что не  было запрещено законом и вполне укладывалось в идеалы демократии и либерализма, которые маккартисты усиленно проповедовали за границей через мощную сеть агитпропа.   У себя же на родине они устраивали травлю любого заподозренного в симпатиях к левым идеям, клея ему ярлык «агента СССР», «коммуниста», «левака» и т.д., что означало получение «волчьего билета» и безработицу со всеми вытекающими из «американской модели» последствиями. В «чёрных списках» маккартистов можно найти десятки имён мирового значения - физиков, математиков, инженеров, актёров, режиссёров, драматургов, писателей, певцов и т.д. Даже у танцоров опытный цензор выявлял прокоммунистическую симпатию. Маккартизм стал государственной политикой США, которую продвигали не только больной алкоголизмом сенатор Джозеф Маккарти, но и такие политики, как Ричард Никсон и Дуайт Эйзенхауэр.  

В это же время контролируемые маккартистами радиостанции критиковали положение дел в СССР и других незападных странах, которым вскоре была объявлена «холодная война». Рудименты той эпохи успешно пережили уничтожение СССР и вхождение бывшего «восточного блока» в НАТО. До сих пор США прямо или опосредованно финансируют различные НГО и СМИ, поучающие граждан России и Белоруссии о том, кто они есть на самом деле и как им обустроить своё бытие, равняясь на нацистов, коллаборантов, их старых и новых хозяев. Пропагандистское давление подкреплялось санкциями. Примечательно: до сих пор в отношении постсоветской Белоруссии действует поправка Джэксона-Вэника, законодательно запрещающая американских компаниям торговать с «недемократичными» странами, в т.ч. постсоветскими. 

Ненасильственность послевоенной западной политики была иллюзией. Фашистские методы масштабно применялись во внешней политике против стран третьего мира – Кореи, Алжира, Вьетнама – где велась полномасштабная война с применением пыток и карательных операций против мирного населения. И хотя основную роль в этой войне играла армия США, европейские страны оказывали ей моральную, политическую и экономическую поддержку. 

Практика откровенных фашистских диктатур во внутренней политике не была забыта и подкреплялась опытом бывших союзниц гитлеровской Германии, переживших разгром III Райха. Фашистский диктатор Испании Франко, соратник Гитлера и Муссолини, продолжал находиться у власти до 1975 года. Создатель португальского фашизма Салазар, автор концепции «нового государства», в котором за забастовку отправляли в концлагерь, руководил страной до своей смерти в 1970 году. С 1967 по 1974 годы под предлогом борьбы с коммунизмом в Греции была установлена фашистская диктатура «черных полковников», сопровождавшаяся политическими репрессиями и пытками. Бывшие фашисты в 1970 году спланировали военный переворот в Италии, отменив его осуществление лишь в последний момент. 

Можно предположить, что если бы в Европе и США в 60-е годы не было масштабных общественных протестных движений с антифашистской направленностью, то «черные полковники» и новые фюреры нашлись бы и в других европейских странах. В это же время за пределами «цивилизованного» пространства развитых европейских стран обычным явлением стали диктатуры фашистского типа, расцветавшие при поддержке США и европейских политиков. Неофашисткая диктатура в Бразилии, установленная в 1964 году с помощью США, просуществовала до 1985 года. За ней последовала диктатура Пиночета в Чили в 1974 году и множество других подобных режимов, которые превратили Латинскую Америку в социально-экономические руины. В западном обществе политические режимы фашистского типа оправдывались антикоммунистической направленностью, как средство в борьбе против влияния СССР. Борьба с коммунизмом, которая стала удобным прикрытием для всех форм русофобской  политики, вела к реабилитации старых и утверждению новых форм 

Примечательно:  и сегодня антикоммунистическая риторика продолжает использоваться в антироссийской пропаганде. Запугивая массовое сознание «большевизмом» и «сталинизмом», Запад стремиться скрыть или преуменьшить масштабы использования фашистских  идей в собственной внутренней и внешней политике. Любопытно и то, как современные западноевропейские «левые» поддержали инициативы  правых неонацистов из «молодых демократии», протащивших через  ПАСЕ и другие международные органы резолюции, осуждающие коммунизм. 

Антидемократическое сосредоточение власти в руках политических и экономических элит в западных странах полностью соответствует теории Вильфредо Парето, которого Муссолини считал своим учителем. Милитаризм американских и западноевропейских неоконсерваторов, определяющий внешнеполитический курс стран НАТО последние несколько десятилетий, опирается на опыт фашистского милитаризма, позволившего гитлеровской Германии за короткое время совершить  экономический рывок и захватить пол-Европы. Неоимпериализм  имеет давние корни и его практика настолько адаптирована к современности, что население неоколоний даже не понимает реалий. Даже когда на уровне образов проводится отождествление нынешних этнократий с подсудимыми Нюрнбергского трибунала – обыватель радуется, как ребёнок из Гитлерюгенда, удостоенный благосклонного взгляда фюрера. 

В области развития пропаганды и полицейской идеи Западная Европа и США на сегодняшний день достигли столь впечатляющих успехов, что в сравнении с ними методы гестапо и Геббельса выглядят лишь жалким дилетантизмом: новые методы слежки и контроля, технически совершенные тюрьмы дополняются формированием нового общества оболваненных потребителей, лишенных политической воли и критического мышления. Экономический колониализм, опирающийся на транснациональные корпорации, МВФ и Всемирный банк, довел целые регионы до нищеты и голода, приблизив их население к состоянию узников концлагерей: ежедневно лишь в Африке умирают от голода около 15000 человек. 

Классический фашизм был, таким образом, лишь закономерным этапом развития европейской политики от колониализма и диктатур буржуазных революций до современных претензий на создание глобальной системы политического и экономического господства. Либеральные ценности, которые ассоциируются в массовом сознании с Европой, сегодня полностью утратили свой смысл и используются для прикрытия «реальной политики» фашистского типа, доказавшей свою эффективность в соответствии с критериями столь любимого на Западе прагматичного подхода. Стоит ли удивляться после этого поддержке западными странами украинского фашизма или снисходительному заигрыванию с мелкими диктаторами из стран бывшего СССР, использующих типично фашистские методы? Такое же заигрывание европейских политиков некогда поощряло действия Гитлера, который был лишь естественным порождением европейского духа, продуктом европейской политической истории и европейских ценностей.

Самое важное, однако, состоит в том, что европейская политика в отношении России ничуть не изменилась со времен Гитлера и представляет собой современный очередной план «Барбаросса», который осуществляется с применением новейших политических технологий. Современной Европе, которая слишком многим обязана фашизму, естественно, не нужен праздник Победы, который каждый раз напоминает о неожиданном поражении и унижении отнюдь не Гитлера и Германии, а всей воображающей себя центром мира самодовольной западной цивилизации.