Андрей Шуханков родился в 1972 году в городе Рига (Латвия). Окончил в 2009 году с отличием заочное отделение факультета журналистики, телевидения и радиовещания Воронежского государственного университета. Проходил службу на Тихоокеанском флоте. Многие годы занимался художественной ковкой, увлекался литературным творчеством, авторской песней. Из последних знаковых работ: создание университетских часов в полоцком коллегиуме (филиал ПГУ); реставрация колодца иезуитов в полоцком коллегиуме; создание памятного знака разрушенному храму в г.п. Лиозно в виде кованой часовни.
Автор книг «Недосягаемая геометрия», «Запястье запятой», «Человек-оригами». Публиковался в литературных сборниках и альманахах, а также в местных и республиканских СМИ. Лауреат ряда республиканских и международных конкурсов и фестивалей. Член Союза писателей Беларуси.
С 1973 года поэт Андрей Шуханков проживает в Беларуси, в городе Новополоцке.
Я В ЭТОТ ВЕК…
Я в этот век не заслужил
быть убиенным.
Я в этот раз спокойно жил
гражданско-пленным.
Не перепахивал дома
из миномета.
Не забирался в закрома,
страшась прилета.
На грудь не вешал ордена.
Не пил из фляги,
предполагая, что война —
строка из саги
о героизме не моем,
о чем-то дельном.
И неба снежный водоем
был беспредельным.
И все казалось, что по мне
пройдет едва ли
молва, что не был на войне…
А вы бывали?..
Вы перекусывали жгут
на венах рваных?
Вы пролагали тот маршрут,
где безымянных
грузили в спешке по мешкам
клочками плоти?
И пуля к вашим ли кишкам
рвалась в излете?
Кому еще стреляли в пах?
Кому в колено?
Вы знали, как пронзает страх
попеременно
песком забитые глаза?
Вы это знали?!
На этой не был я войне…
Но ведь сжигали
меня в Одессе каждый день,
все восемь весен.
Стоит обугленная тень,
глядит на осень
глазами полными огня,
почти слепыми.
Ищите в Горловке меня.
Я с неживыми
Стою, единственный в строю,
машу рукою,
и не молюсь, и не пою —
беззвучно вою…
А ТЫ, А Я…
А ты — стремительно успешный,
надмирно слепленный Творцом.
А я — томящийся и грешный,
пропах махрой и холодцом.
В твоих садах Семирамиду
совсем бессмысленно искать.
В мою безумную планиду
не стоит руки запускать.
Мы бродим по одной планете
на очень разных полюсах:
ты — отражаешься в эстете,
я, с сединою в волосах,
гляжу на отраженье в луже,
не узнавая лет своих…
И кто кого сегодня хуже
из нас, непонятых, двоих?
Ты — верный сын своей удачи,
и мне ль тебе вменять в вину,
что, наскребя остатки сдачи,
я уезжаю на войну?..
ДВАДЦАТЬ ТРЕТИЙ
Пули сбивали ветки — пальцы деревьев голых.
Солнце не восходило. Слеп предрассветный мрак.
Где-то готовил жертву полузабытый Молох…
Плотник строгал полено, мерно скрипел верстак.
В варежке мирозданья грели ладони дети.
Сны приносили счастье медленной тишины.
С каждым ударом сердце, верившее примете,
все становилось ближе к утру своей войны.
Нет ни живых, ни павших. Нет ни чужих, ни правых.
Нет ничего, что было. Тает сгоревший снег.
Шли в бесконечность люди после боев кровавых.
Шел по следам их морок, словно искал ночлег.
Чья же на это воля, если она немилость?
Разве всесильна ярость, если она за нас?
Выбор простой у смерти — с жизнью несовместимость.
Выбора нет, ребята, так как мы здесь сейчас.
Дети мои — солдаты, сестры мои — солдатки,
это ли причащенье, этим ли помирать?
В пролежнях двадцать третий скручивал плащ-палатки
и, уходя в окопы, снова готовил рать.
ПОСВЯЩАЕТСЯ ПОЭТУ-ВОИНУ
ДМИТРИЮ АРТИСУ
Выверни гимнастерку и посмотри в солдата —
это осколок глупый, врезавшийся в него.
Что тебе до трофеев? Дата и… снова дата.
Кто-то играет в вечность, кто-то играет в го.
Помнится, знал поэта, пьющего до потери —
нынче сидит в окопе, пишет через прицел.
Так открывают сердце и закрывают двери.
Только бы он вернулся. Только б остался цел.
В нас закипает память снежной далекой вьюги,
в старом шкафу медали бабушкины звенят.
Девочки, сестры, жены, мальчики, братья, други,
видно, и вам досталось взвиться над адом, над
пеплом дороги к миру, мраком дороги к свету.
Слово в гортани стынет. Что теперь говорить?
Так остаются солью. Так берегут планету.
Так покидают землю, чтобы еще пожить…
Это святое право — кровью служить народу.
Кровь выдает на правду временные права…
Выверни гимнастерку, глянься в нее, как в воду.
Там, где прошли солдаты, скоро взойдет трава.
