Сергей Подольский родился в городе Уфа, Республика Башкортостан.
Член Смоленского отделения союза российских писателей с 2016 года.
Автор шести книг, изданных за период с 2009 по 2022 год: «И в шутку и всерьёз», «Опять весна на белом свете», «Берега», «Такая долгая зима», «Апрельская радуга», «Обратный отсчёт», «Поклонимся великим тем годам», «Перекрёстки щедрой осени».
Лауреат и дипломант многих международных поэтических конкурсов: Руднянские зори», «Библиопарнас», «С любовью к поэту», г. Смоленск; памяти К.М.Симонова, г. Могилёв; «Славянская лира», г. Минск, 2018 год; «Словенское поле», Псков, 2018 и 2020 годы, «Центр Европы», г. Полоцк, 2019, 2021,2022 годы, «Поэт-артист» г. Полоцк, 2019 год; «Мгинские мосты», Мга, Ленинградская область, 2019, 2022 годы; «Переправа», Смоленск 2016, 2018, 2021 годы; конкурс маринистики имени К.С.Бадигина, г. Калининград, 2019, 2022 годы; памяти татарского воина-поэта Фатиха Карима, г. Калининград, 2020 год; «Литературные Старки», 2021 год; памяти Игоря Григорьева, 2021 год, г. Санкт-Петербург; «Литкузница», Самара, 2021 год; памяти В.П.Чкалова, г. Москва, 2022 год.
Печатался в литературных альманахах: «Царицын», «Берега», «Литкузница», «Под часами», «Белая скала», в газете «Литературный Крым», периодической печати города Смоленска.
Участник радиопередач ГТРК Смоленск: «Крылья Пегаса», «Поэтический дневник».
Масленица
Несётся тройка вскачь галопом,
Удалый посвист ямщика,
А просвещенная Европа
Качает головой слегка.
Ах, эти варварские нравы!
Умом Россию не понять,
Лишь остаётся за забавой
Высокомерно наблюдать.
Блины лежат высокой горкой,
Балык, икра и холодец.
Стакан гранёный водки горькой
Венчает мятый огурец.
Платков узоры расписные,
И бусы жемчугом горят.
Жив древний праздник на России –
Гуляет нынче стар и млад.
Медведь, гремя железной цепью,
Смешит собравшихся зевак.
Звон извлекает благолепный
На колокольне пьяный дьяк.
Ледышек град с высоких башен,
Кто устоять в сторонке смог?
Толпа хмельная бесшабашно
Штурмует снежный городок.
Вот, шапку уронив с макушки,
Забавы ради удалой
Пятнает снег кровавой юшкой
Кулачный рукопашный бой.
Хмельную удаль успокоя,
И сбив до крови кулаки,
Ныряют в прорубь с головою,
Перекрестившись, мужики.
Шумит народное веселье
С утра до самых первых звёзд.
И лишь прощёным воскресеньем
Всех успокоит строгий пост.
Ялтинский пломбир
Твой рыжий локон дерзко-непослушен
Изгибом вопросительным манил.
Нос, обгоревший в россыпи веснушек
Панама скромно прятала в тени.
Из-под очков я взглядом то и дело
Разглядывал, дыханье затаив,
Царапины коленок загорелых
И крылья твоих плечиков худых.
Небрежно босоножками ступая,
Взирала равнодушно ты на мир.
Я, грешный, млея, медленно растаял,
Как разноцветный ялтинский пломбир.
От зноя склоны горные размыты.
У ног твоих бесчинствовал прилив.
И озорной мотивчик «Рио - Риты»
Звучал негромко, нас соединив.
И снова, как в замедленном повторе:
Твои следы на золотом песке,
Нам восемнадцать. Крымский берег. Море.
И тот пломбир, растаявший в руке.
Предзимье
Утро иней на травы положит.
Мёрзнет поле небритой стерни.
Журавлиные клинья итожат
Промелькнувшие летние дни.
Торопливо латает прорехи
Рваных туч в небесах ветерок.
Разбудило уснувшее эхо
Стрекотанье сварливых сорок.
Скоро осень морозы прогонят.
Растерявши последнюю медь,
Осень прячет в карманы ладони,
Их напрасно пытаясь согреть.
Осознавшая тщетность побега,
Среди этой цветной кутерьмы
В ожидании первого снега
Приходящей на смену зимы.
И со мной эта осень простилась.
Что теперь понапрасну ворчать!
Первый снег, словно щедрую милость,
Благодарно осталось принять.
Карнавальная маска
Тёмные очки поправлю.
Нестерпим июльский зной.
Контуры собора Павла,
Как мираж передо мной.
Мы укрылись в своде арки.
Как и много лет назад,
Вновь над площадью Сан-Марко
Стаи голубей кружат.
Ты смеёшься, как девчонка,
Хлебом кормишь смелых птиц.
Маски в маленькой лавчонке:
Прежней знати слепок лиц.
Нам знакомая картина:
За цветным стеклом витрин
И Пьеро, и Коломбина,
И насмешник Арлекин.
О, ушедшая эпоха!
Маска, свой раскрой секрет.
«Вот он: мост печальных вздохов!
Мне назад дороги нет!
В мгле тюремного подвала
Время медленно течёт.
В буйстве шумном карнавала
Незаметен мой уход.
Не смолкает тарантелла.
Мне её не танцевать!»
Это маска лишь успела
Нам на ушко прошептать.
О творчестве
Строки наши читают немногие:
Графоманам почтения нет!
Что за стиль? Да и рифмы убогие!
И надуманный скучный сюжет.
Строчкам свойственно низкое качество.
Гложет зависть к успехам чужим.
Что там ямбы, хореи, анапесты?
Что метафоры, что падежи?
В жёстких рамках застывших регламентов
Не принявши пришедшей беды,
Навсегда, как замёрзшие мамонты,
Мы вморожены в вечные льды.
Одинокое братство ворчливое!
Вымирающий, в общем-то, вид.
Он, укрывшись мохнатыми гривами,
Бессловесный, забытый лежит.
Но лишь тронь! И воспрянут готовые
Новой строчкой оставить следы,
Дожидаясь, что вспыхнет «сверхновая»,
И растают сковавшие льды.
Забытая станция
Поезд посредине снегопада.
Светофора красное пятно.
Не будите вы меня, не надо
Фонари, глядящие в окно.
Я рукою потяну усталой
Одеяло, сползшее с плеча.
Сколько лет! А ты не перестала,
Как и прежде, сниться по ночам.
Три минуты. Ах, как сердце ноет!
Словно вечность, длится этот миг.
Я прошу вас, мальчики, не стоит,
Не целуйте девочек своих!
Слов не тратьте, щедро, не жалея,
Обещая верность им хранить.
Даже сталь со временем ржавеет.
Что о чувствах нежных говорить!
Снег летит, сугробы наметая,
И в ночи исчезнет колея.
«Ты прости. За что, и сам не знаю,
Юность промелькнувшая моя».
Вершины откровенности
Ослепляя светом, солнце брызжет.
Склон крутой. Отвесная скала.
Всякий здесь душою «горнолыжник»,
Ведь его «канатка» подняла.
Мы, простите, выпили немного,
Закусили мясом на углях.
Кажется рукой достать до Бога,
Под ногами грешная земля.
«Ощутили жизни нашей бренность?
Смысл её? Не более двух строк!»
Гид хмельной, давя на откровенность,
Просит краткий подвести итог.
Что сказать, не покривив душою?
Отказаться? Глупо пошутить?
Перед этой Божьей красотою
Только откровенным можно быть!
И подхватит эхо скальных трещин,
Возносясь к безбрежной синеве:
«Счастлив тем, что целовал я женщин,
Мял цветы, валяясь на траве».
Вольный Дон
Ветер, камыши тревожа,
Как-то спрашивал волну:
«Что, скажи, всего дороже
Ценят люди на Дону»?
Молвила волна негромко:
«Что же долго думать тут?
Казаки в родной сторонке
Славу предков берегут.
Угадать ответ несложно.
Знаю, что для удальца
Это шашка в старых ножнах,
Что досталась от отца».
Спорит ветер: «Ты лукавишь.
Казаку милей вдвойне
Боевой его товарищ
Конь в станичном табуне!»
Думает волна иначе:
Поклянусь, целуя крест,
Чернобровые казачки –
Это гордость здешних мест!
Что всё спорим мы с тобою?
Глянь, уздечкою звеня,
Сам станичник к водопою
Вывел верного коня».
Согласился спорщик-ветер
И улёгся за бугор.
«Спросим. Пусть казак ответит.
И на том окончим спор».
Заломив рукой папаху,
Отвечал казак в ответ:
«Хоть в петлю али на плаху,
Но дороже воли нет!»
Река времени
Когда-то много лет назад
Шумел листвою пышный сад.
Усадьба в том саду была:
Шедевр людского ремесла.
В усадьбе рос любимый сын.
Никитой назван в день крестин.
Молитву Господу воздав,
Дуб посадил в честь сына граф.
Неспешна времени вода.
Прошли отрочества года.
И по велению отца
В ученье отдали юнца.
Судьба тому благоволит,
И милость царскую сулит.
Камзол придворный в серебре –
И вот он канцлер при дворе!
Мундир, карьера, ордена,
Детишки, верная жена.
Исполнивши завет отца,
Служил России до конца.
В усадьбе старой над рекой
Им вечный обретён покой.
Вот времени свершился круг.
Как изменилось всё вокруг!
Разрушен дом. Сад одичал,
Но дуб упрямо устоял!
Вокруг орешник и бурьян,
Средь них могучий великан.
Тревожат спящие леса
Опять людские голоса,
И, значит, рано ставить крест
На памяти забытых мест.
Жизнь с новой силою кипит!
Пусть графа нет, но дуб стоит!
Кто русский победит народ?
Россия-матушка живёт!
Так было, есть и будет впредь!
Врагу её не одолеть!
