САЙТ ОБЩЕСТВЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ РОССИЙСКИХ СООТЕЧЕСТВЕННИКОВ В РЕСПУБЛИКЕ БЕЛАРУСЬ
Адрес:
220030, г.Минск, ул.Революционная, 15А
Главная \ Проза и поэзия \ Виктор Кирюшин: Остаёмся самими собой…

Виктор Кирюшин: Остаёмся самими собой…

Кирюшин Виктор Фёдорович родился 17 октября 1953 года в городе Брянске.  

Поэт, переводчик, публицист, книгоиздатель. Член Союза  писателей и Союза журналистов России.

Окончил факультет журналистики Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова. В журналистике прошёл путь от корреспондента многотиражной газеты до главного редактора издательств  «Молодая гвардия» и «Сельская новь». Удостоен высшей награды Союза журналистов России – знака «Честь. Достоинство. Профессионализм». 

Стихи публиковались в журналах «Нева», «Юность», «Континент», «Смена». «Москва», «Наш современник», «Поэзия», «Сибирские огни», «Подъём», «Молодая гвардия», «Родная Ладога», «Новая Немига» (Белоруссия), «»Простор» (Казахстан), альманахе «День поэзии», антологиях «Венок славы», «Русская поэзия: ХХ век» и других. Автор шести поэтических книг, а также переводов  с французского, болгарского, серболужицкого, грузинского, украинского языков. Лауреат  Всероссийских премий имени Тютчева «Русский путь», имени  Николая Гумилёва, Марины Цветаевой,  Международной премии имени  Андрея Платонова, Независимой премии имени Бориса Корнилова. Золотой лауреат фестиваля-конкурса «Русский Stil» в Германии, «Литературная Вена» в Австрии. 

Заслуженный работник культуры Российской Федерации. Живёт в Москве.

Кирюшин


ОСЕННЕЕ ОКНО

В дождливый полумрак
Укутано предместье.
Ни звука, ни души,
Лишь светится одно,
Сквозь годы и дожди,
Как доброе предвестье,
Осеннее окно,
Осеннее окно.

На память о тебе
Рябиновые кисти.
Не зря они горчат,
Как старое вино.
Роняют дерева
Оранжевые листья
В осеннее окно,
В осеннее окно.

Минувшего тепло
Нас посещает редко:
Растрачено оно…
Кому вменить вину?
Как женщина к плечу,
На миг прильнула ветка
К осеннему окну,
К осеннему окну.

Напрасно укорять
И сетовать напрасно.
Предзимье повстречать
Не каждому дано.
И жизнь не прожита,
Покуда не погасло
Далёкое
Твоё
Осеннее окно.

 

* * *

Долго идти до Синюхина брода:
Церковь, погост и опять же погост…
Сколько легло в эту землю народа?
Больше, должно быть, чем на небе звёзд!

Вдруг понимаешь без гнева и боли –
Жизни законы по сути просты:
Света полно золотистое поле,
Скорбные рядом темнеют кресты.

Буйно восходит из тлена и праха,
Всё принимая, забвенья трава…
Только одна милосердная птаха
Плачет и плачет, как чья-то вдова.

 

СОРОКОВОЙ ДЕНЬ

Он ушёл от родимого крова.
Гаснет день, остывает строка...
Помяните поэта Кострова,
Поле русское, роща, река!

Помяните, прибрежные ивы,
Что стоят у воды в серебре.
Сколько раз, словно мальчик счастливый,
Удил рыбу он здесь на заре.

Не кумир, не записан в святые,
Но великую тайну словес
Знал, как знают шмели золотые
Да наполненный звуками лес.

Жизнь была то добра, то сурова,
Бесконечна, а всё ж коротка...
Помяните поэта Кострова,
Поле русское, роща, река.

 

* * *

Превратностей земная череда
Для смертного, увы, недолго длится,
Но дерево и камень, и вода
Нас памятливей на слова и лица.

Унылому забвенью вопреки,
Не принимая тленья и распада,
Они хранят касание руки
И трепет губ,
И безмятежность взгляда.

Мы разные, но мы одних кровей
Со всем преобразившимся однажды
В молчанье камня,
Музыку ветвей,
Глоток воды, спасающий от жажды.

 

* * *

На Руси предзимье.
Порыжело
В ожиданье первого снежка
Вымокшее поле возле Ржева,
Луговина около Торжка.

На венцах колодезного сруба
Смыта влагой летняя пыльца.
Ветрено в дубравах Стародуба,
Изморозь на куполах Ельца.

Как царевна юная наивна,
В небе пышнотелая луна,
А под ней Коломна
И Крапивна,
Нерехта, Кириллов, Балахна…

Примеряют белые одежды
Улочки, бегущие к реке.
Ангелы тревоги и надежды
Неразлучны в каждом городке.

Свят покров над пажитью и пущей.
Шепчут губы: «Господи, спаси!»
Что нам обещает день грядущий?
Холодно.
Предзимье на Руси.

 

* * *

Задыхаюсь от косноязычья,
Но уже не зайти за черту —
Слово рыбье, звериное, птичье,
Словно кость, застревает во рту.

Снова древнюю книгу листаю,
Чей волнующий запах знаком.
Вы, от века живущие в стае,
Не считайте меня чужаком!

Беззащитен и разумом смутен,
Смуглый пасынок ночи и дня,
Я такой же по крови и сути —
Муравью и пичуге родня.

Но природа, закрывшая двери,
Немотой продолжает корить.
О, свободные птицы и звери,
Научите меня говорить!

 

СТАРОЕ ДЕРЕВО

Красное зарево, логово зверево,
Ворона в чёрном на мёртвом суку…
Старое дерево, старое дерево,
Всё повидало на долгом веку.

Радость — негаданна, горе — непрошено.
В небе растаяли дни-журавли.
Как тебя гнули ветра заполошные!
Гнули, да только сломать не смогли.

Варится варево, мелется мелево —
Вечности неистощимая снедь.
Старое дерево, старое дерево
Снова надеется зазеленеть.

Свежей корой затянуло отметину
Молнии, плоть опалившей твою.
Слышишь, за речкой кукушка ответила
Юному, в неге любви, соловью?

Кроне густой благодарны, как терему,
Птицы, птенцов сберегая в дупле.
Старому дереву, старому дереву,
Господи, дай устоять на земле!

 

ДОЖДЬ

Возникшая у кромки леса,
Плывёт над лугом, погодя,
Полупрозрачная завеса
Живого, доброго, дождя.

Плывёт, колышется, не тает.
Вся — нежность и полутона,
Как будто музыка витает
У отворённого окна.

А там, размыты и нечётки,
Вдоль мокрых улочек пустых,
Берёз растрёпанные чёлки,
Рябин рубиновые чётки
И липы в каплях золотых.

 

* * *

В небе осеннем свинец
И в реке.
Глянешь:
И сердце сожмётся от боли.
Чёрная птица
Летит вдалеке
Через остывшее
Чёрное поле.

Тёмной водою набрякла межа.
Дикого хмеля оборваны плети.
И замирает, как поле, душа,
Жить без тепла привыкая на свете.

 


МОГИЛА ПОЭТА

Памяти Н. И. Тряпкина

Люди не ходят,
А травы к поэту пришли,
Следуя зову приятельства и простодушья.
Немудрено украшенье могильной земли —
Мята, кипрей, одуванчик
да сумка пастушья.

Ты укрощал табуны полудиких словес
И приручал своевольную птицу гагару…
Что там теперь
с неулыбчивых видно небес?
Тяжко ль молчания вынести вечную кару?

Крест потемневший
доверчиво обнял вьюнок.
В гуще крапивы
дождя мимолётного блёстки.
Славный поэту природа
соткала венок —
Хвощ да осот,
Сон-трава да кукушкины слёзки.

Люди больны,
Времена безнадёжно глухи.
Я бы и сам не поверил в наивные сказки,
Если б не знал,
Как растут из забвенья стихи —
Чертополох, василёк и анютины глазки.

 

ИСТИНА

Давайте о главном,
О сущем,
Чему и названия нет,
Как этим вот липам цветущим,
Густой источающим свет.

Что толку в раскладе учёном,
Ведь истина наверняка
В неявленном,
Ненаречённом,
Непонятом нами пока.

Как некая дивная птица,
Внезапно мелькнёт у лица…
И манит она,
И таится,
И гибнет
В руках у ловца.

 

СУДИМИР

Ночной перрон как будто вымер,
Безлюден крохотный вокзал.
— Какая станция?
— Судимир!
Случайный голос мне сказал.

Живя обыденным и сущим,
Кто не загадывал из нас
О предстоящем,
О грядущем,
Что ожидает в некий час?

Бесстрастно время, словно молох,
Нам не дано его продлить…
Но заглянуть за тёмный полог?
Предвидеть?
Предопределить?

За что же будем мы судимы?
Когда и кем?
Предвосхити,
Поскольку неисповедимы
Земные краткие пути.

Но больше не было ответа,
Лишь волновало душу мне
Чередованье тьмы и света
В незанавешенном окне.

 

* * *

Остановлюсь и лягу у куста,
Пока легки печали и пожитки,
На оборотной стороне листа
Разглядывать лучистые прожилки.

При светлячках,
При солнце,
При свечах
Мир созерцать отнюдь небесполезно:
В подробностях,
Деталях,
Мелочах
Не хаос открывается, а бездна.

Вселенная без края и конца
Вселяла б ужас до последней клетки,
Когда б не трепыхался у лица
Листок зелёный
С муравьём на ветке.

 

* * *

Заглохший сад.
Пугливых яблонь ряд.
В озябших кронах трепет лунных пятен.
Есть час, когда деревья говорят,
Но их язык для нас уже невнятен.

И остаётся только горевать,
Как человечий бесполезен опыт,
Чтобы понять или истолковать
Листвы живой и первобытный шёпот.

 

ЖИЗНЬ

Просто ужин на плите,
Просто взгляды, встречи, лица…
Жизнь — прогулки в темноте
С тайной жаждой
Заблудиться.
 
Вот провал, а вот проём.
Дал же Бог такую ночку!
Оступаемся вдвоём,
Только падать
В одиночку.
 
Ветер вечности-реки
Продувает,
Злой и хлёсткий,
Отношений тупики,
Заблуждений перекрёстки.
 
Наступает в свой черёд
То, что было многократно:
Даже двигаясь вперёд,
Возвращаешься в обратно.
 
Прорастает, как лоза,
Наше прошлое в грядущем,
Но раскаянья слеза
Не видна вослед идущим.
 
Так бывает, и притом
Понимать необходимо:
Человеческим судом
Только явное судимо.
 
Всё же тайного стыда
Малодушно не отриньте,
Чтоб не сгинуть без следа
В этом странном лабиринте.

 

* * *

Льнёт паутина к седеющим мхам.
Свет убывает.
Время рождаться грибам и стихам.
Так и бывает.

Снова сгорают в багряном огне
Тихие рощи.
Время подумать о завтрашнем дне
Строже и проще.

Что там в логу, на ветру трепеща,
Шепчет осина?
Время прощать,
Даже то, что прощать
Невыносимо.

 

* * *

Листья повымело дочиста,
Изморось на тополях.
Не тяготит одиночество
В этих остывших полях.

С дымкой предутренней млечною
И лебедой у межи
Кажется ясной и вечною
Небесконечная жизнь.

Звёзды качаются в омуте,
В чёрном лесу камыша.
Тикают ходики в комнате,
Вечно куда-то спеша.

 

НОЧЬЮ

Густеет ночь у Девичьего вира —
В округе полусонной
Ни огня.
Загадочнее сотворенья мира
Грядущее возникновенье дня.

В кромешной тьме неясно отразятся
Неровный шаг
И сбивчивая речь…
Подумаешь:
Откуда свету взяться?
Да и кому дано его зажечь?

И призрачным покажется вращенье
Вокруг светила тверди и воды.
И долго душу мучит ощущенье
Какой-то неминуемой беды.

 

ДОРОГА

А путь туда нескладный да безрельсовый:
Беда, коль дождь нагрянет проливной!
Старается, пыхтит автобус рейсовый,
Качаясь, будто пьяница в пивной.

Намаешься, но к пункту назначения
Особо торопиться не с руки,
Пока несёт,
Баюкает течение
День ото дня мелеющей реки.

Пусть на удачу грех уже надеяться,
Когда минуешь самый дальний плёс,
Но над обрывом вспыхнувшее деревце
Вдруг отчего-то станет жаль до слёз.

Ах, жизнь моя, полова да окалина,
Небесконечных дней веретено…
Вот деревце —
От века неприкаянно,
Вот я стою, такой же, как оно.


ГЕРАНЬ

И всё же рай не за горами,
Как нам порою говорят,
А там, где мамины герани
На подоконниках горят.

Сентиментальностью и грустью,
И беззащитностью пьяня,
Цветок российских захолустий,
Ты вновь приветствуешь меня.

Таится серое предместье,
В тумане улица и храм,
А ты пылаешь в перекрестье
Дождями выбеленных рам.

Картинка северного лета
На краски ярые бедна,
Но сколько нежности и света
Идёт от этого окна!

Так вот он, рай,
Не за горами
И лучше сыщется навряд,
Покуда мамины герани
На подоконниках горят.

 

НА МЕДВЕДИЦЕ

Николаю Старшинову

Графика дождём промытых линий:
Тёмный бор,
Холодная река.
Тихо тлеют свечки белых лилий
В заводях, где дремлют облака.

С выводком пугливым, неумелым
Исчезает утка в камыше…
Есть ещё места на свете белом —
Рай глазам и вольница душе.

В срок, пока земля не стала пухом
И ходить не тягостно по ней,
Надышаться б вдоволь терпким духом
Смоляных обугленных корней.

В сонном царстве рыжиков и белых
Воздухом целебным пировать,
На лесных прогалинах замшелых
Позднюю чернику целовать.

Ветрено.
Просторно.
Одиноко.
И плывёт сквозь долгие века
Месяца недремлющее око,
Тёмный бор,
Холодная река.

 

РЕКА СЕСТРА

Моя река, моя Сестра!
Над синью омутов и бродов
Дымок осеннего костра
Плывёт с окрестных огородов.

И я плыву
По череде
Дней, чей запас, увы, редеет,
По той таинственной воде,
Что и без нас не оскудеет.

Не широка и не долга
Река, не ставшая великой,
Но как же пахнут берега
Твои
Румяной земляникой!

Потом грибами и дождём,
Потом снегами и разлукой
И всем, чего от жизни ждём
За каждой новою излукой.

Чтоб в свой черёд
Уже иной
Мальчишка
Где-нибудь в Рязани
Увидел дивный мир земной
Моими жадными глазами.

 

ПОКРОВ

Просыпайся, душа!
Из нездешних миров
Вновь слетает,
Кружа,
Первый снег на Покров.

Осыпая листы
С почерневших ветвей,
Украшая кресты
И могил, и церквей.

Чёрно-белый наряд
От села до села,
И повсюду горят
Купола, купола.

В небе облака след,
А над Русью святой
Этот снег,
Этот свет
Золотой-золотой.

 

МЫ ОСТАЁМСЯ

Тянемся взглядом за стаей гусиной,
Но остаёмся с тобою, река,
С этой пылающей
Горькой осиной,
С полем, ещё не остывшим пока.

С этим просёлком, где вязнут машины
И безнадёжно гудят провода,
С рощей, глухими дождями прошитой,
В блёстках мерцающих первого льда.

Мы остаёмся,
Не в силах расстаться
С небом, где ранняя зреет звезда,
С непроницаемым сумраком станций,
Мимо которых летят поезда.

Мы остаёмся,
Где веси и хляби,
В нужды и беды уйдя с головой,
Под нескончаемый
Жалостно-бабий
Русской метели космический вой.

Что же нас держит?
Вопрос без ответа…
Просто в душе понимает любой:
Только на этом вот краешке света
Мы остаёмся самими собой.

Последние новости
все новости
04.11.24

9 сентября 2024 года в России произошло эпохальное событие. Была учреждена Международная премия мира имени Льва Толстого. Премия названа в честь всемирно известного классика мировой культуры, великого гуманиста Льва Николаевича Толстого, ставшего настоящим символом Русского мира. Как отмечают организаторы, его имя и масштаб наследия наиболее полно соответствуют идеям и целям Международной премии мира.

03.11.24

После смерти Ивана Грозного в 1584 году на престол взошёл его сын – Фёдор I. Многие историки называют царя Фёдора, последнего из династии Рюриковичей, человеком слабовольным и едва ли не слабоумным. Между тем при более внимательном рассмотрении его личности, и того, что он успел сделать, всё это вызывает серьёзные сомнения.

21.10.24

Мне, как и многим, хотелось решить всё ещё в 2022 году, но ситуация оказалась гораздо сложнее. На это я хотел бы сказать, что Россия за свою многовековую историю вела самые разные войны, в которых далеко не всегда удавалось «решить всё сразу» - поэтапные свержение монголо-татарского ига, выход к Балтийскому и Чёрному морям, освобождение Белоруссии и Украины из польской неволи. Всё это шло долго и сложно. Не будет просто и сейчас. Тем важнее сохранять единство в самой России, в Союзном государстве и оказывать на уровне всего социума поддержку усилиям руководства России и президента Владимира Путина по проведению СВО на Украине.

21.10.24

Выступление Александра Солженицына в Государственной Думе России 28 октября 1994 года, несомненно, имело важное политическое значение. Политическое значение этой речи было обусловлено не рассуждениями и обличениями автора, а его именем, символизировавшим собой некоего пророка, якобы открывшему нашим людям правду о советской действительности. Там, в заокеанской дали, Александр Солженицын разросся до идеологического вождя всего диссидентского движения как внутри нашей страны, так и за рубежом. Но вот «пророк» оказался за трибуной Государственной Думы, и что же мы увидели и услышали?

18.10.24

16 октября 2024 года в Исламабаде (Пакистан) прошла 23-я встреча глав правительств Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Основной темой стало наращивание торгово-экономического сотрудничества и, в частности, необходимости устранения препятствий, мешающих взаимодействию в рамках ШОС, создание и отладка механизмов финансирования и реализации совместных проектов: учреждение специального счёта, а также уже давно обсуждаемая перспектива учреждения Банка развития и Фонда развития ШОС.

Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru