Александр Плавинский: «Куропаты — у истоков исторической сенсации». «Справаздача». Квитанции с того света
Повторную эксгумацию захоронений в Куропатах провели в 1997–1998 годах. В отличие от предыдущих расследований генеральный прокурор Республики Беларусь Олег Божелко поручил вести следствие военной прокуратуре. Среди множества найденных в ходе раскопок вещей особого внимания заслуживают обнаруженные в захоронении № 30 три квитанции о временном изъятии ценностей, которые были найдены в трёх кожаных портмоне.
В двух случаях карандашом в определённых графах были записаны конкретные данные на арестованных: тюрьма г. Гродно, 10 июня 1940 года, на имена Мовши Иосеевича Крамера и Мордехая Шулькеса. Результаты экспертизы по третьей квитанции неизвестны. На одной из них сохранилась запись об изъятии личных вещей, ремня и шарфа, что свидетельствует о помещении в камеру. Этот факт был широко растиражирован сторонниками позняковской версии.
Комментируя данные находки, Олег Иов в отчёте пытался голословно убедить, что Шулькес и Крамер специально были привезены из Гродно в Зелёный Луг для расстрела сотрудниками НКВД летом или осенью 1940 года. Он писал: «Наверно, Крамера и Шулькеса недолго держали в Гродно. На расстрелянных не было зимней одежды, поэтому наиболее вероятным временем трагедии можно считать лето – раннюю осень 1940 года. Необходимо отметить, что, несмотря на все приложенные усилия, дела Крамера и Шулькеса в архиве КГБ не были найдены».
Объяснение, брошенное Иовым по поводу найденных квитанций, два десятилетия пережёвывалось широкой общественностью, и ни у кого не возникло никаких сомнений в правдоподобии этой бредовой версии. Его предположение не объясняло, для чего указанных евреев этапировали в Минск. Ведь привести приговор в исполнение, то есть расстрелять их, могли бы и в Гродно. Почему в минской тюрьме им не выдали новую квитанцию на изъятые вещи, а оставили старую, из гродненской тюрьмы? Если была такая острая необходимость этапировать их из Гродно в Минск, то их дела должны были храниться в Центральном архиве КГБ, который в начале войны вывезли в глубокий тыл СССР, и он сохранился практически полностью. Но документов по этим двум «жертвам НКВД» так и не смогли найти. Не слишком ли много вопросов к версии О. Иова? Ещё есть вариант, что Шулькеса и Крамера могли привлекать за кражу, мошенничество или хулиганство. Естественно, в таком случае в архиве КГБ ничего и не будет. Нужно было искать в МВД или Прокуратуре.
Следует отметить интересный факт, что в том же захоронении № 30 был обнаружен патронташ с револьверными патронами. Получается, что шарф с ремнём у одного заключенного изъяли, а у другого такую, так сказать, мелочь, как патроны, не заметили? Как отметил О. Божелко, «подобная оплошность для органов НКВД не характерна».
Будь эти евреи заключёнными любой другой тюрьмы на территории Беларуси, информация об их квитанциях так и осталась бы тайной. Пролить свет на эту историю помогла докладная записка в ЦК КП(б)Б под грифом «совершенно секретно» секретаря Гродненского горкома КП(б)Б И. Б. Познякова о событиях в г. Гродно 22 июня 1941 года. Он писал следующее: «Несмотря, что Гродно защищало 9 зенитных батарей в количестве 36 орудий, которые вначале смогли сбить 16 фашистских самолётов, немецко-фашистская армия при огромном участии самолётов смогла прорваться в районе Друскеники между флангом 3-й армии и 11-й и в 23 часа 22 июня окружила город Гродно с флангов. В связи с приближением немецкой армии к городу мной было дано распоряжение в 18 часов эвакуировать партийные документы и все ценности, что было и сделано. Ввиду беспрерывной бомбардировки и начала частичного обстрела контрреволюционными элементами из домов по нашим военным работникам мною было дано в 14 часов распоряжение начальнику НКГБ т. Головкину всех контрреволюционных элементов, находящихся в тюрьме, расстрелять. В 19 часов уже была разбита тюрьма, в которой сидело 3,5 тысячи человек. Несмотря на обстрел охраной тюрьмы по арестованным, тюремщики прорвались в город…»1
Из данной докладной записки следует, что никого для расстрела в Минск из Гродно не направляли, и часть «контрреволюционных элементов» была расстреляна непосредственно в тюрьме. Более подробно эти же события описаны в докладной записке начальника тюремного управления НКВД БССР М. П. Опалева начальнику тюремного управления НКВД СССР М. И. Никольскому об эвакуации тюрем НКВД БССР.
…В 11 часов дня от начальника тюрьмы г. Гродно в тюремное управление поступило сообщение по телефону о том, что на двор тюрьмы упала бомба, от взрыва которой воздухом выбило все двери одиночного корпуса, среди з/к поднялась паника. Последние выбежали в коридоры, пытались выйти из корпуса. После получения сообщения ему дано было распоряжение всех з/к одиночного корпуса перевести в главный корпус и усилить охрану.
После 11 часов дня телефонная и телеграфная связь с Гродно была прервана. О дальнейшей судьбе тюрьмы стало известно лишь 28 июня лично от начальника тюрьмы Владимирова и начальника санчасти Горюнова, которые сообщили: «В 2 или 3 часа дня во время последующей бомбардировки города одна из брошенных с самолета бомб упала на главный корпус тюрьмы, который разрушила, похоронив под обломками большое количество заключённых. Ночью упала третья бомба, которая разрушила часть корпуса второго и развалила баркас (так называли один из тюремных корпусов, – прим. авт.). Находившиеся в корпусе заключённые выбежали из него и устремились на улицу. Находившийся надзорсостав не смог их удержать. Не получив никакого указания ни от начальника НКГБ и НКВД, т.к. их уже в городе не было, Владимиров дал распоряжение тюрьму оставить и выйти из города надзорсоставу»2.
Таким образом, расписки из гродненской тюрьмы, найденные в Куропатах, указывают лишь на то, что Крамер и Шулькес оказались в числе тех счастливчиков, которые выжили после двух бомбардировок и смогли в ночь с 22 на 23 июня успешно покинуть место заключения. Спасаясь от немцев, они, думается, направились на восток, вглубь страны, но дальше Минска им уйти не удалось. Имея при себе лишь один документ – квитанцию Гродненской тюрьмы, которая подтверждала их еврейскую национальность, они попали прямо в лапы нацистов. Гитлеровцам для их расстрела данной национальной принадлежности было более чем достаточно. Летом – осенью 1941 года их расстреляли в Куропатах вместе с тысячами соплеменников. Более точную дату установить невозможно, да, собственно, и нет такой необходимости. Поскольку массовый побег из тюрьмы произошёл в начале войны, а добираться до Минска нужно было ещё несколько дней, соответственно ни о какой причастности органов НКВД к расстрелу этих евреев не может быть и речи!
Две квитанции, найденные в ходе раскопок, сторонники версии Позняка два десятка лет позиционировали как доказательство, подтверждающее их правоту. За это время никто не попытался усомниться в истинности данных выводов и перепроверить голословное утверждение О. Иова, выдвинувшего ложную версию. Ознакомление с историей гродненской тюрьмы показало всю несостоятельность данной концепции, а сами квитанции оказались вещественными доказательствами, подтверждающими проведение фашистами массовых расстрелов в Куропатах в годы Великой Отечественной войны!
Литература:
1. НА РБ, ф. 4п, оп. 29, д. 3, л. 323.
2. Приказано приступить: эвакуация заключённых из Беларуси в 1941 году. Минск, 2005. Составители: А. И. Кокурин, С. В. Мироненко, В. Д. Селеменев, А. В. Шарков. С. 48.
