Александр Плавинский: «Куропаты — у истоков исторической сенсации». «Справаздача». Монеты

Во время проведения археологических исследований чаще всего найденные монеты оказываются носителями наиболее интересной информации. Поэтому для начала рассмотрим, как и какие монеты были найдены в ходе раскопок и какие при этом были сделаны выводы.

В захоронении № 1 были найдены: «1. Кашалькі, партманэты і іх фрагмэнты – 9 штук, у 4, магчыма, ёсьць манэты. (Падчас раскопак кашалькі не адкрывалі, каб не пашкодзіць.) 2. 6 манэт – 2 трохкапеечныя (1933 і 1935 гг.) і 4 – 20-капеечныя (1931, 1932, 1933 і ? гг.)».

На основании этих находок делают вывод о времени произведённого захоронения. Интересно отметить, что многие вещи, в том числе монеты, были отправлены на экспертизу: «Пасьля распрацоўкі раскопу рэшткі касьцей і абутку пахаваных, не забраныя на экспэртызу, пакладзены ў траншэю на дне пахавальнай ямы і засыпаны».

Делая выводы о времени формирования захоронения, на пределе научного цинизма З. С. Позняк и иже с ним в отчёте выдают фразу: «Мяркуючы па агледжаных знаходках (манэты, галёшы), пахаваньне зроблена не раней за 1936 г. (манэты ў кашальках не дасьледаваліся)».

После проведённой экспертизы остальные монеты, найденные в кошельках, и содержимое портмоне по непонятным причинам уже больше не фигурируют в качестве аргумента для доказательства времени расстрела!
Ещё более интересной находкой стали монеты при раскопке захоронения № 2. В отчёте указывается: «3 кашалькі. У адным (глыбіня 1,54 м) 4 манэты (даты не чытаюцца), у другім – манэта і рэшткі папяровых грошай. 2 слупкі манэт ляжалі ў карабку ад запалак (глыбіня 2,10 м; даты ня вызначаны)».

Итак, две стопки монет, лежащие в коробке от спичек. Любой мало-мальски интересующийся нумизматикой человек без труда сможет по внешнему виду определить, какому государству принадлежит монета и прочитать её год. Однако автором исследования этого сделано не было. Почему-то в данном случае Позняк не стал на основании монет определять крайнюю дату захоронения и не указал страну их происхождения.

Интересно сравнить, как эти же находки описывали Г. Тарнавский, В. Соболев, Е. Горелик в своей книге «Куропаты: следствие продолжается»: «Шесть кошельков... Спичечный коробок с монетами. Точное количество монет не установлено во избежание разрушения коробка…»1

Книга Г. Тарнавского увидела свет в 1990 году, после того как были проведены все надлежащие экспертизы. И как бы это ни звучало парадоксально, но вместо содержимого уже не трёх, а шести (!) кошельков, найденных в раскопе № 2, стоит многоточие. Также осталось тайной и содержимое спичечного коробка и всех найденных портмоне. Трудно назвать эти действия иначе, как умышленным сокрытием вещественных доказательств!

В связи с найденным в раскопе спичечным коробком вспоминается рассказ моего отца о жизни людей в военные и послевоенные годы на его малой родине, в местечке Прозороках. Уходя на базар с намерением сделать крупные покупки – лошадь, корову и так далее, местные жители брали с собой золотые червонцы царской чеканки и прятали их в спичечный коробок. В нём монеты плотно укладывали по длине коробка в два столбика, а сверху и сбоку помещали спички. Монеты в коробке лежали настолько плотно, что даже если его потрясти, то никаких признаков своего присутствия они не проявляли. Только взяв коробок в руки, можно было ощутить его необычайно тяжёлый вес. На рынке карманные воры обычно воровали кошельки и портмоне, а спичечный коробок был неотъемлемым атрибутом любого курящего мужчины, как кисет с табаком или пачка папирос, и никакого интереса у карманников он не вызывал. В свете этих воспоминаний невольно возникает вопрос: какие монеты были найдены в спичечном коробке???

В раскопе № 3 монет найдено не было. В раскопе № 5 найдены в портмоне бумажные деньги, но в отчёте они почему-то не идентифицированы! Не раскрывая кошельков, автор делает вывод о времени захоронения по гравировке найденного кольца, что не является корректным с точки зрения учёного-исследователя. Таким образом, найдя монеты, подтверждающие необходимую дату захоронения, З. Позняк ссылался на них. В остальных случаях почему-то монеты перестают служить источником информации и их наличие среди находок полностью игнорируется. Почему он не стал их использовать в качестве источника столь ценной информации? Почему написал «даты не чытаюцца» и «даты ня вызначаны»?

Для ответа на данный вопрос необходимо обратиться к находкам, найденным в раскопе № 1. Там перечисляются мелкие советские монеты 1930-х годов. Их состояние позволило однозначно определить номинал, дату и страну чеканки. Все раскопки захоронений проводились в компактном месте, соответственно время и условия нахождения монет под землёй были практически идентичные. Будь там найдены ещё советские монеты, то они имели бы приблизительно такую же сохранность, как и в раскопе № 1, то есть достаточную для идентификации страны чеканки, даты и номинала.

В случае нахождения там польских монет можно с уверенностью утверждать, что они точно так же были бы однозначно идентифицированы. Для тех, кто плохо ориентируется в нумизматике, хочу напомнить, что монеты номиналом 10, 5 и 2 злотых в Польше чеканились из серебра; 1 злотый, 50, 20 и 10 грошей – из никеля (нержавеющего, устойчивого к природной среде металла, обладающего магнитными свойствами). В отличие от серебра, монеты из никеля со временем даже не чернеют. 1, 2 и 5 грошей – из сплава на основе меди. Со временем они темнеют, покрываясь патиной, но коррозия их не разрушает.

Немецкие 5 и 2 марки чеканились из серебра, а мелкие рейхс-пфенниги – из жёлтого сплава на основе меди (медь-олово-цинк или медь-алюминий). Эти монеты также могут лежать в земле долгое время, сохраняя свой рельеф. Из всех известных на то время монет только пфенниги для оккупационных территорий в 1940–1944 годах чеканились из цинка – очень активного металла, способного легко окисляться в любой агрессивной среде, в том числе во влажном воздухе.

Указав в отчёте: «даты не чытаюцца» и «даты ня вызначаны», З. С. Позняк тем самым фактически указал, что это были немецкие пфенниги для оккупационных территорий, чеканившиеся в 1940–1944 годах, которые появились у нас вскоре после прихода оккупантов в 1941-м. О времени их появления можно узнать из документов Национального архива Республики Беларусь. Согласно приказу комендатуры стационарного лагеря (шталага) № 352 (Лесного лагеря) от 10 сентября 1941 года: «Немецкие монеты в 1 и 2 пфеннига, а также алюминиево-бронзовые монеты в 5 и 10 пфеннигов можно заменить в казначействе. Вместо этих будут выдаваться цинковые монеты.

В русской местности могут быть в обороте наряду с национальной валютой и кредитными кассовыми чеками ещё только цинковые монеты. Другие платежные средства на русской территории не должны выдаваться»2.
По поводу умолчания о достоинстве и годе чеканки остальных монет можно сказать, что они, вероятнее всего, просто не вписывались в концепцию расстрела людей в тех захоронениях сотрудниками НКВД, и были датированы военным временем либо принадлежали оккупантам.

Делая выводы о времени формирования захоронения, З. Позняк указал, что «мяркуючы па агледжаных знаходках (манэты, галёшы), пахаваньне зроблена не раней за 1936 г.». Дальше он в выводах не пошёл, поскольку прочее находилось за гранью концепции расстрела жертв в  Куропатах органами НКВД. Он умолчал, до какого времени на оккупированной немцами территории были в ходу советские деньги. Умолчали об этом и эксперты.

Согласно приказу комендатуры стационарного лагеря (шталага) № 352 (Лесного лагеря) от 2 декабря 1941 года: «Средство платежа… только имперские кредитные знаки и рубли. Служащим подразделения в последний раз даётся возможность обменять до 10 декабря 1941 года все имеющиеся у них имперские банкноты и банковые чеки в казначействе на имперские кредитные знаки»3. Советские монеты оставались платежным средством на оккупированной территории до конца марта 1942 года, когда немцы стали их выкупать наравне с другими медными монетами.

События разворачивались в соответствии с приказом комендатуры шталага № 352 от 23 марта 1942 года об изъятии из употребления медных монет: «По постановлению имперского министерства финансов 10 февраля 1942 по 1 марта 1942 года изъять из обращения медные монеты следующих нарицательных стоимостей:

1 и 2 пфеннига;
1 и 2 реетовых пфеннига;
1 и 2 имперских пфеннига;
1 и 2 гроша австрийской валюты;
100 и 200 крон австрийской валюты.

…Все имеющиеся в наличии у служащих стационарного лагеря и тральского батальона 332 медные монеты подлежат обмену самое позднее до 10 апреля 1942 года»4.

В отношении сбора и отправки советских монет рейхскомиссаром Остланд в Риге 11 марта 1942 года было подписано отдельное распоряжение: «На основании распоряжения г-на Рейхсминистра оккупированных восточных областей, вся имеющая хождение русская звонкая монета от одной до 20 копеек включительно, должна изыматься и переправляться на специальные сборные пункты. Изъятие должно производиться непосредственно у населения всеми кассами торговых предприятий; государственные кредитные кассы компенсируют номинальную стоимость монет денежными оккупационными знаками. Господин Рейхсминистр надеется, что это мероприятие будет закончено до конца текущего месяца…» 5.

Таким образом, советские монеты были в свободном обращении до конца марта 1942 года. Остальные советские деньги оставались официальным платёжным средством на оккупированной немцами территории вплоть до её освобождения. За одну немецкую марку давали 10 советских рублей.

В донесениях разведчиков, относящихся к концу 1942 – началу 1943 года, цены на рынке в Минске и зарплаты указывались всегда в советских рублях. Например: «Хлеб – 1 пуд – 1 200 р., сало – 1 кг – 800 р., масло – 1 кг – 800 р., мясо – 1 кг – 350 р., сахар – 1 кг – 450 р., картофель – 1 пуд – 200 р., соль – 1 кг – 200 р., яички – 10 шт. – 150 р., сапоги – 5 000 р., костюм среднего качества – 7 000 р.»6 и так далее. Местное население так и не привыкло к новой валюте.

Исходя из проведённого анализа найденных в захоронениях монет, кошельков и портмоне, мы понимаем, что создавая концепцию о массовых расстрелах людей в Куропатах органами НКВД, З. Позняк и его единомышленники активно использовали для этих целей сокрытие вещественных доказательств. Фактически полностью отсутствует информация о содержимом всех кошельков, портмоне и спичечного коробка. Также необходимо внести поправку в определение времени формирования захоронения по найденным советским монетам, а именно указать крайнюю дату временного интервала: с 1936-го по март 1942 года.

Литература:
1. Г. Тарнавский, В. Соболев, Е. Горелик. Куропаты: следствие продолжается. Москва, 1990. С. 111.
2. Национальный архив Республики Беларусь, ф.1440, оп. 3, д. 918, л.15.
3. НА РБ, ф. 1440, оп. 3, д. 918, л. 34.
4. НА РБ, ф. 1440, оп. 3, д. 918, л. 90.
5. НА РБ, ф. 510, оп. 1, д. 7, л. 1.
6. НА РБ, ф. 1450, оп. 2, д. 1299, л. 2.