Лев Криштапович: Белорусские партизаны и польское коварство

Лев Криштапович: Белорусские партизаны и польское коварство 04.09.2019 16:15

Борьба белорусских партизан  против польских националистов

Говоря о всенародном сопротивлении нашего народа немецко-фашистским захватчикам, нельзя забывать и того, что белорусским партизанам пришлось одновременно вести ожесточенную борьбу с польскими националистами в Западной Белоруссии. Специфика ситуации заключалась в том, что свою оккупационную политику в Западной Белоруссии немцы основывали на союзе с польскими националистами.

Польские националисты, рассматривая западнобелорусские земли в качестве польской территории, стремились весь оккупационный административный аппарат заполнить своими людьми. Поэтому они достаточно лояльно относились к немецким захватчикам, бросив все свои силы на борьбу с белорусами. Для этого использовались самые иезуитские методы. Так, польская партия гренадеров в своем циркуляре об отношении к немецким властям и войскам предписывала следующее: «Потому, что немцы относятся очень вражески к коммунистам, мы должны это использовать для своих целей, называя коммунистами всех белорусских народных деятелей, которые всегда были и теперь являются серьезными врагами поляков. Пусть их бьют сами немцы, а мы будем на стороне как будто проявлять сочувствие к невинным жертвам. Белорусы никогда не смогут этого понять потому, что это народ слабый, особенно на политической почве… За посредничеством своих людей просить полицию и немцев жечь белорусские деревни под предлогом, что они помогают партизанам. Отдавать в руки полиции немцев лучших политических деятелей белорусских. Только тогда мы будем чувствовать себя уверенно» [1, с.244].

Польские националисты с энтузиазмом встречали немецких оккупантов, благодарили их за освобождение от большевиков и уверяли, что только поляки являются настоящими друзьями западной культуры и самих немцев, а вот белорусы – прирожденные большевики и ориентируются на восток. В результате альянса польских националистов с немецко-фашистскими захватчиками практически на всех ключевых должностях в городских и уездных немецких управах в Западной Белоруссии оказались поляки. Главным образом под командованием поляков была создана и местная вспомогательная полиция. Вообще можно было наблюдать удивительные вещи. Так, в Вилейском уезде полицейский участок прямо назывался «Участок польской государственной полиции». Ошмянский уезд поляки воспринимали как своего рода «польскую республику». Вся администрация, полиция, образование были заняты поляками.

После создания польской Армии Крайовой произошла консолидация всех польских националистических групп, которые перешли к открытому противостоянию с белорусскими партизанами. Как отмечается в отчете Вилейского подпольного обкома КП(б)Б от 20 ноября 1943 года, «польские националисты не останавливаются перед связью с немецкими фашистами, а на данном уже этапе ведут вооруженную борьбу с советскими партизанами» [1, с.261]. В частности, как сообщается в разведсводке партизанской бригады им.Кирова, «белополяки Щучинского, Радунского и Василишковского районов и района Желудок обращались к генеральному комиссару Белоруссии и гебиткомиссару г.Лиды с просьбой помочь им в вооружении и боеприпасах, за что они гарантируют истребление всех до одного советских партизан, находящихся на этой территории» [1, с.279-280].

Польские националистические отряды опирались на сотрудничество с немцами, нападали на мелкие белорусские партизанские отряды, убивали мирных жителей Западной Белоруссии, сжигали белорусские деревни, заставляли местное польское население выполнять их директивы и приказы. Так «24 и 25 февраля 1944 года польскими легионерами были сожжены деревни  Турейск и Заборье Желудокского района (сгорело 350 домов). Многих жителей этих деревень легионеры убили и ранили» [1, c. 142]. В докладной записке заместителя командира партизанской бригады им.Кирова от 19 марта 1944 года прямо указывалось, что «белопольские банды официально и открыто связаны с немецкими властями г.Лиды. Свободно круглые сутки ходят и разъезжают по гор.Лиде с полным вооружением, даже вместе с немцами на одной подводе» [2, с.286].

Таким образом, в Западной Белоруссии белорусским партизанам приходилось сражаться не только против немецко-фашистских захватчиков, но и против польских вооруженных националистических групп, которые по своей жестокости и иезуитизму были не меньшими врагами белорусского народа, чем немецкие насильники. Абсолютно прав известный белорусский журналист Яков Алексейчик, который точно отметил, что «знакомство с историей тех лет невольно подталкивает к выводу, что во время второй мировой войны Польша имела две Армии Крайовых. Одна из них действовала в самой Польше и в меру сил и полученных установок сражалась против фашистов, вторая – в Беларуси – боролась против белорусов» [3, с.271]. В частности, указывает Яков Алексейчик, заслуги батальона Армии Крайовой, который базировался в Столбцовском районе, перед немцами были столь значительны, что с приближением Красной Армии в 1944 году это формирование пешими колоннами, при полном вооружении, в польском военном обмундировании, двинулось на запад. На виду у немцев маршировало 860 человек, с ними двигался обоз, насчитывающий 150-200 подвод. И никаких препятствий гитлеровцы чинить не стали, наоборот, предоставили переправы через Западный Буг. Вот так преданно Армия Крайова служила немцам в Западной Белоруссии. Об этой фашистской деятельности Армии Крайовой в годы Великой Отечественной войны убедительно рассказано в новой статье Якова Алексейчика «Польское коварство» Приведем из нее некоторые факты и размышления автора.

Польское коварство

Как Армия Крайова сотрудничала с гитлеровцами и убивала советских партизан

Летом 1944 года, во время операции «Багратион», вермахт отступал куда быстрее, чем наступал в те же месяцы 1941-го. Это факт теперь уже известен каждому, кто мало-мальски интересуется историей той войны. Но тогда вместе с вермахтом отступал еще кое-кто, принадлежащий к армии государства, которое пребывало в состоянии войны с гитлеровским рейхом.

В конце июня 1944 года батальон польской Армии Крайовой, который базировался в Столбцовском районе белорусской Минщины, тоже был построен в колонны и двинулся на запад. На виду у немцев в сторону Бреста маршировало 860 человек вместе с обозом, насчитывавшим полторы сотни подвод. Впереди, верхом на коне, следовал командир батальона поручик Адольф Пильх. Правда, подчиненным он был известен как Гура, то есть гора – такой псевдоним был взят им на время войны.

Польский историк Ежи Туронек в своей книге «Беларусь под немецкой оккупацией» («Bialoruś pod orupacją niemecką») прямо указывает, что еще 9 декабря 1943 года Адольф Пильх – он же Гура – подписал с немцами соглашение, по которому получал оружие, патроны, которые «доставлялись из Минска до конца оккупации».

Почему Пильх со своими подчиненными спешно уходил от наступающей Красной Армии из-под Минска? Для ответа на этот вопрос нужно вспомнить о 14 февраля 1919 года, когда только что возродившаяся Польша начала польско-советскую войну, в результате которой литовцы, белорусы, украинцы, тоже объявившие о своей государственности, понесли значительные утраты. Белорусы потеряли западную половину своей территории, которая по Рижскому договору, завершившему ту войну, оказалась в составе Речи Посполитой, граница с которой пролегла в полусотне километров от белорусской столицы. Возвращено потерянное было только в сентябре 1939 после известного похода Красной Армии, который отнюдь не случайно назван освободительным, с чем даже в современной Польше многие не могут согласиться.

Есть основания утверждать, что в июне 1941 года, когда вновь «прокричали репродукторы беду», Западная Белоруссия оказалась уже под двойной оккупацией. Одну принесли нагрянувшие гитлеровцы, вторую – вернувшиеся вслед за ними и вместе с ними поляки.

Рассказывая о польском понимании ситуации, сложившейся после нападения Третьего рейха на СССР, Ежи Туронек пишет, что «основной задачей было стремление к созданию в условиях оккупации такого состояния, которое фактически содействовало бы новому присоединению западнобелорусских земель к Польше».

Именно «эта сверхзадача в глазах польских государственных деятелей освящала множество средств, рассчитанных на укрепление собственных позиций и исключение из политической игры белорусов, которые вне зависимости от ориентации», рассматривались как «потенциальная преграда на пути к восстановлению рижской границы». В «Тезисах польской внешней политики», утвержденных польским эмигрантским правительством еще августе 1940 года было сказано, что существовавшие на тот момент фактические советские, а значит, и белорусские границы «не имеют оснований ни этнографических, ни якобы освободительных». Потому «фундаментальным условием выравнивания отношений между Польшей и Россией должно быть возвращение к польско-российской границе перед сентябрем 1939 года». Из этих слов следует, что «белорусский фактор» польской стороной просто не принимался во внимание.

Стремление к достижению таких политических целей продиктовало явно доброжелательное отношение польского населения к немецким войскам. Более того, стимулировало активное участие проживавших на западно-белорусских землях поляков в создании немецкой оккупационной администрации и полиции, подчеркивает Ежи Туронек. Овладение оккупационным территориальным аппаратом польские деятели стали воспринимать в качестве предпосылки для восстановления экономических, культурных, а в будущем и политических позиций. Одновременно началось и «возвращение в Белоруссию вслед за немецкой армией и предвоенных польских управленцев». Многие из них знали немецкий язык, потому «легко получали согласие немецких комендатур на организацию администрации и полиции».

Притом «процесс занятия поляками мест в администрации начался сразу же по вступлении немецких войск и в короткое время привел к тому, что практически на всех ключевых должностях в городских и районных (уездных) немецких управах в Западной Белоруссии оказались поляки».

И далее: «Главным образом под командованием поляков была создана и местная вспомогательная полиция, численность которой была значительно больше, чем на востоке Белоруссии… Преобладание поляков на руководящих должностях одновременно сделало польский язык языком управления и предопределило польский характер этих структур».

Далее этот историк приводит несколько красноречивых «иллюстраций», основанных на польских, белорусских и немецких источниках.

Гродно: «Административный аппарат в Гродно почти исключительно в польских руках. Хорошее взаимодействие с немецкими управлениями. Служба порядка из 72 человек – исключительно поляки».

Брест: «Неудовольствие из-за того, что администрация доверена полякам».

Лидский округ: «Поляки немедленно установили контакты с немецкими военными властями и начали занимать все должности в окружной, уездной и гминой администрации, а также в немецких управлениях».

Вилейский округ: «В Вилейском уезде можно было видеть такие удивительные вывески, как «Участок польской государственной полиции»… Ошмянский уезд поляки воспринимали как своего рода «польскую республику»… В Молодечно руководителем уезда был бывший ротмистр польской кавалерии».

Барановичи и Слоним: «Административный аппарат – польский».

Тогда же стали прибывать и бывшие хозяева имений. И требовать возврата имущества, конфискованного Советской властью. Говоря об этом, Ежи Туронек цитирует подпольную польскую газету «Нове дроги»: «Начались жаркие сцены насилия во время возвращения движимого и недвижимого инвентаря. Были многократные обращения к немецким властям за помощью в возврате собственности. Немецкие власти охотно вмешивались и «били морды» крестьянам, защищая «обоснованные права польского пана». Но битьем морд дело не ограничивалось. Разведка Союза вооруженной борьбы – предшественника Армии Крайовой, констатировав, что польские помещики возвращаются на белорусские земли под охраной гитлеровской жандармерии, доносила, что только в окрестностях Лиды «жандармы застрелили более десяти крестьян».

Ежи Туронек отмечает, что в той ситуации «белорусы вообще боялись попадаться немцам на глаза, в то время, как поляки встречали их с энтузиазмом, благодаря их за освобождение от большевиков и уверяя их, что только поляки являются настоящими друзьями западной культуры и самих немцев». А вот белорусы – «прирожденные большевики и ориентируются на восток».

Такие действия в 1941 году охватили значительные территории и вызвали много жертв, констатирует автор. Ссылаясь на коллаборационистские источники, он указывает также, что среди белорусов утвердилось уже тогда однозначное мнение: подобная политика местных поляков «продиктована центральными польскими властями». И со временем она не менялась. Вот выдержка из политической установки, датированной 3 мая 1943 года: «Все немецкие учреждения в соответствующих уездах должны быть переполнены нашими людьми, чтобы вся практическая власть оказалась в наших руках. Таким образом все полицейские и коменданты смогут оказывать помощь оружием и боеприпасами нашим вооруженным легионам…Мы должны стараться изжить из учреждений белорусов, работающих в них в настоящее время, и не допустить тех, кто попытается пролезть в эти учреждения… Стремиться добыть всякие обвиняющие их материалы, передавать их немцам, обвиняя их в связи с партизанами для того, чтобы их расстреливали… Чем меньше будет в немецких учреждениях и в полиции белорусов и чем больше будет наших, тем вернее наша победа. … В целях конспирации уметь как можно лучше относиться к немцам, чтобы с их стороны не могло создаться никакого подозрения». Цитируемый документ хранится в Национальном архиве Республики Беларусь в фонде П.К. Пономаренко, который во время войны был руководителем Центрального штаба партизанского движения, а также первым секретарем ЦК Компартии Белоруссии.

Вот еще одна цитата, касающаяся Новогрудского района, из книги Ежи Туронека: «Немцы, видя антибольшевистскую активность польского войска, не трогают польских подразделений, во многих случаях оказывают им помощь». А так рисует картину того польско-немецкого сотрудничества публицист и очевидец Юзеф Мацкевич, которого процитировал Ежи Туронек: «Немцы втихаря дают нам оружие. Взамен желают, чтобы мы разогнали советскую партизанку… В последнее время лидский гебитскомисариат отдал в наши руки весь свой «Гебит» взамен на очищение уезда от большевиков… Уже дошло до того, что наш комендант в полном обмундировании, три звездочки на форажке, «маузер» на ремне… средь беда дня приезжает к немецкой комендатуре в местечке. Выходит немецкий комендант, отдает ему честь. Идут на совещание. Выходят, козыряют друг другу. Наш садится и отъезжает к лесу».

Дело дошло до того, что в марте 1944 года в Минске гауляйтер Курт фон Готтберг, сменивший Вильгельма Кубе, которого подпольщики взорвали в его же спальне, заявил, что на сторону немцев перешли формирования АК под командованием А. Пильха, Ю. Свиды, Ч. Зайончковского. При этом все равно назвал их бандами.

С разрешения того же Готтберга проводилась мобилизация в подразделения АК, повестки разносили деревенские старосты. Численность частей Армии Крайовой в Новогрудском регионе достигла 7700 человек.

А вот выдержки из донесений на имя Пономаренко и других партизанских командиров.

Январь 1944 г. «В последнее время в районе северо-западнее Лиды, Вороновском, Василишковском, Радуньском, Желудковском районах… белополяки повсеместно ведут переговоры с немцами о совместных действиях против наших партизан. В отдельных местах уже действуют совместно с немцами».

Февраль 1944 г. «Между Неманом и Лидой действует белопольская банда под руководством польского поручика ВАГНЕРА, численностью до 400 человек, хорошо вооруженные. Устраивают засады на партизан, белорусское население».

Март 1944 г. «За свое пребывание в р-не с 26.3 до 31.3 бандой Лопашко убито 13 советских партизан, попавших в их руки во время выполнения задания».

Апрель 1944 г. «В ночь на 23 апреля отряды Ворошиловской бригады вели бой с поляками на правом берегу Немана в р-не Ониховщина. В результате боя убито 13 и ранено 11 поляков. Наши потери: 2 убито, 2 ранено».

Май 1944 г. «Отряд им. Пономаренко 6 мая вел бой с белопольской бандой и немцами д. Лубень. Партизаны с боем овладели деревней, и только с подходом подкрепления из немецких гарнизонов вынуждены были отойти. В бою убито 25 белополяков и немцев. Потери партизан: убитыми – 3 чел., один ранен».

Уполномоченный ЦК КП(б)Б и Белорусского штаба партизанского движения по Щучинскому межрайцентру Шупеня сообщал секретарю Барановичского обкома КП(б)Б В.Е. Чернышову, что «раненые во время нечаянно произошедшего столкновения с немцами около д. Лопаты 3 белополяка сейчас же после выяснения ошибки были отвезены в Щучин и помещены в госпиталь». Самого Шупеню его люди информировали, что в Лидском районе «Белополяки всячески охотятся за советскими партизанами и строго преследуют всякое проявление симпатии к ним со стороны населения. На территории, где оперируют белопольские банды, рождается невыносимый террор, направленный в первую очередь против лиц, связанных теперь или в прошлом с Советской властью. Избиваются, расстреливаются и преследуются даже обыкновенные советские служащие, как и вообще белорусские крестьяне».

Их пытались убеждать. Вот выдержка из письма, адресованного Гуре и Нуркевичу 6 мая 1944 года: «Вам должно быть понятно, что немец терпит вас до поры до времени и держит вокруг Ивенца как заслон от нашествия советских партизан, и вашей же кровью, как ни глупо и ни странно, все еще удается им защитить свою волчью шкуру. Мы не мыслим, чтобы вы, именующие себя поляками, до конца превратились в преданных лакеев, рабски покорились и унижались ивенецкой горстке вонючих немецких фашистов… Этим мы вас не агитируем, не просим и не большевизируем, но подчеркиваем, что ваше дальнейшее существование, как банды немецких палачей и прислужников, приведет вас к позорной и бесславной гибели… Слово за вами!».

Не помогло. Помощник Уполномоченного ЦК КП(б)Б по Барановичской области подполковник госбезопасности Г.Б. Донской 15 апреля 1944 года докладывал руководству обкома, что «все белопольсие банды, созданные на территории Барановичской области по принципу их строения – военные. Никаких активных действий против немцев не принимают. Это подтверждается рядом фактов их совместного сотрудничества с немцами и борьбы с партизанами». И добавлял в этом же сообщении, что они просят «немцев жечь белорусские деревни под предлогом помощи их советским партизанам». Разведчик Шестопалов 11 мая сообщал, что и на Минщине «в Столпецком и Несвижском районах дислоцируется… 1600-1700 человек, из них 500 всадников... Большая часть польских партизан переходит на сторону немцев».

В окрестностях Лиды в феврале-апреле от рук аковцев тогда погибло несколько тысяч человек, «только в одной белицкой гмине (сельсовете – Я.А.) – 480». В Заславском и Дзержинском районах отряды АК уничтожили 11 белорусских деревень.

Впоследствии сам Пильх заявил, что с декабря 1943-го по июнь 1944 года его подчиненные только в Столбцовском районе убили «около шести тысяч большевиков». Ежи Туронек признал, что большинство тех погибших – это мирные белорусские граждане, заподозренные в сотрудничестве с советскими партизанами.

Поэтому нельзя забывать, что в оккупации нашей республики участвовали как немецко-фашистские захватчики, так и их союзники – польские националисты, которые не только вели вооруженную борьбу против белорусских партизан, но даже сжигали белорусские деревни с мирными жителями.

 Лев Криштапович, доктор философских наук

Литература

1.Советский Союз и польское военно-политическое подполье. Апрель 1943 – декабрь 1944: в 3 т. Т. 1: Апрель 1943 – август 1944 / под ред. А.Н. Артизова. – М.: Политическая энциклопедия, 2019.

2. Польша – Беларусь (1921-1953): сб. документов и материалов / сост.: А.Н.Вабищевич [и др.]. – Минск: Беларус. навука, 2012.

3.Алексейчик, Яков. Сентябрь, решивший судьбу / «Наш современник». – М., 2013. – № 9.