Лев Криштапович: Латинско-иезуитская организация Великого княжества Литовского и Речи Посполитой (Часть вторая) 04.08.2019 20:28Люблинская уния
В 1563 году перед заключением Люблинской унии конфессиональная статья Городельского сейма была отменена и русская православная шляхта получила право занимать государственные должности. Но это была лебединая песня. К этому времени основная часть русской шляхты уже ополячилась и окатоличилась.
Мелетий Смотрицкий в своем известном «Фриносе, или Плаче восточной церкви» (1610) констатировал смерть знаменитых русских родов, погибших в полонизме и латинстве. «Где теперь, – вопрошает Мелетий Смотрицкий, – дом князей Острожских, который превосходил всех ярким блеском своей древней православной веры? Где и другие славные роды русских князей – князья Слуцкие, Заславские, Вишневецкие, Чарторыйские, Соломерецкие, Соколинские, Лукомские и другие без числа?» Высшее русское сословие пало, денационализировалось. Последние столпы русской веры, как, например, князь Константин Константинович Острожский, сходили с исторической сцены. На смену им шло молодое панство, для которого проблемы веры и русской идентичности отступали назад перед чисто меркантильно-карьеристскими устремлениями. Хроника жизни Льва Сапеги, перебегавшего из православия в протестантизм, из протестантизма в католичество, наглядно показывает полнейшую безыдейность и беспринципность высшего древнерусского класса. Русское общество пожинало горькие плоды латинско-иезуитской политики.
Метаморфозы русской шляхты, их переход на сторону угнетателей русского народа не были случайны. В тех условиях защищать русскую веру, свою национальную самобытность означало защищать интересы крестьянства не только от национального угнетения, но и социального. Русское высшее сословие поступило в полном соответствии со своими классовыми интересами. Чтобы сохранить свои доходы и имения, оно пошло на предательство национальных интересов и стало ревностным сторонником латинско-иезуитской организации государства и общества. Не случайно из среды русской шляхты выходили наиболее злобные враги русского народа. Чего стоит ренегат Иеремия Вишневецкий, который своим диким насилием против восставших крестьян удивлял даже поляков и литовцев.
После образования Речи Посполитой (1569) часть русских земель Великого княжества Литовского (Киевщина, Волынь, Подолия, Подляшье) были присоединены к Польше, и на территорию современной Беларуси и Украины хлынула польская шляхта. Наряду с ней в Беларуси появились иезуиты, нанесшие нашему народу огромный духовно-нравственный ущерб. Польские паны и католическая церковь всячески травили белорусов, отличавшихся от них языком, национальным самосознанием и религиозной верой. «Денационализация белорусского крестьянина, отрыв его от родной веры и обращение его в католицизм составляли сущность той политической программы, которую намеревались проводить в жизнь богатые землевладельцы и тесно связанная с ними католическая церковь»[1, c. 53].
Положение нашего народа резко ухудшилось после Люблинской унии. Разумеется, и до нее национальные устои русского народа (нынешних белорусов и украинцев) подвергались сильному давлению со стороны польского магнатства и латинской идеологии. Однако чужеродный латинский принцип, вторгавшийся в русскую жизнь, в сущности, мало затрагивал глубинные народные пласты. Литовский статут 1566 года, принятый накануне Люблинской унии, не давал права иностранцам, т.е. полякам, на владение землей. Такое право давалось только «Литве и Руси, родичам старожитным и уроженцам Великого княжества Литовского и иных земель тому великому княжеству принадлежащих». До 1569 года поляки не имели права занимать в Литве государственных должностей, не могли даже как частные лица владеть в Литовском княжестве землей. «Польша называлась чужой страной, поляки – иностранцами. Ехать в Польшу называлось ехать за границу»[2, c. 209].
Принципиально иная социально-политическая и национально-религиозная ситуация сложилась после Люблинской унии. Официальное введение римско-католического права в государственную и гражданско-правовую сферу русского общества существенно изменяло положение всей массы русского народа. Латинско-иезуитский принцип вторгся во внутреннюю жизнь Западной Руси и уже затронул не узкую прослойку русского общества, а весь народ. Усиленная денационализация и окатоличивание приобрели невиданный размах. Никакие права крестьянства, никакие обычаи, отмечает Михаил Коялович, не могли иметь значения по польским понятиям. «Хлоп» – безусловный раб пана. Тяжесть эта особенно увеличивалась от того, что господами становились иноплеменники или свои, отрекавшиеся от всего родного. Паны были поляки, «хлоп» – русский. Все русское делалось низким, позорным. Латинство становилось в Западной Руси панской верой. Православие – «хлопской». Такого еще не бывало в истории нашего народа. Все это мало чем отличалось от политики немецких рыцарей по христианизации языческих народов, т.е. по завоеванию жизненного пространства для западноевропейских агрессоров. Русский народ (нынешние белорусы и украинцы) не мог поступить так, как поступила русская шляхта, отрекшаяся от своего языка, культуры, веры и предков, потому что он не только ничего не выигрывал от такого отречения, но и еще больше подпадал под национальное и социальное угнетение польско-литовского магнатства. Поэтому нет ничего удивительного в том, что белорусы и украинцы поднялись на борьбу за свою веру, культуру, цивилизацию.
Национально-освободительная война белорусского и украинского народов во главе с Богданом Хмельницким против польско-литовской шляхты и униатов – это закономерный итог всей предшествующей латинско-иезуитской политики польско-литовского правительства. В этом отношении антибелорусским духом пропитаны писания «белорусизаторов» о борьбе белорусского народа с польской шляхтой, иезуитами и униатами. Дойти до того, чтобы великое национально-освободительное движение нашего народа в середине XVII века представлять в виде национальной катастрофы, способны лишь историки, стоящие на позициях полонистов, а не белорусов. Сами поляки понимали, что речь идет не о домашней ссоре, а о непримиримой борьбе двух цивилизаций – Русско-православной и Западно-латинской. В 1651 году в Польше было объявлено о поголовном вооружении шляхты. Посол Римского Папы Иннокентия Х привез полякам благословение Папы и отпущение грехов, королю – мантию и освященный меч и провозгласил Яна Казимира защитником римской веры. В свою очередь Коринфский митрополит Иосаф вручил Богдану Хмельницкому меч, который освящен был на Гробе Господнем, окропил казацкое войско святой водой и сам участвовал в битвах с поляками. Война на Украине и в Беларуси приняла поистине народный размах и величественностью народного самопожертвования ужасала польские войска. «Очень трудно, – писали из польского лагеря, – достать шпиона между этой Русью: все изменники! А ежели добудут языка, то, хоть жги, правды не скажет»[3, c. 550-551]. Символично: как во время польской интервенции в Московское государство Великая Россия дала своего национального героя – Ивана Сусанина, так и в период всеобщей войны западнорусского народа против тех же польских захватчиков Малая Россия выдвинула своего великого заступника русской земли – Микиту Галагана.
В защите общей Русской цивилизации от польско-шляхетского ига не отставал от украинцев и народ белорусский. В национально-освободительной войне против наемников и шляхетского войска Великого Княжества Литовского принимали все слои белорусского народа: крестьяне, мещане, православное духовенство. Уже к осени 1648 года жители Мозыря, Турова, Пинска, Гомеля, Речицы, Лоева и их окрестностей «все показачились и поклялись один другому стоять до последнего» в своей православной вере. Простая хроника войны в Беларуси в 1654 – 1655 годах показывает, что московские войска при несомненной поддержке белорусского народа практически без всяких сражений с литовским войском Януша Радзивилла занимали белорусские города. Польско-литовские воеводы жаловались польскому королю, что белорусские мужики очень нам враждебны, везде на царское имя сдаются и делают больше вреда, чем сама Москва. «Если это зло, – говорили они, – будет и дальше распространяться, то следует опасаться чего-нибудь вроде казацкой войны на Украине»[3, c. 627]. Литовский гетман Павел Сапега от имени всей литовской Рады умолял царского посла Ртищева уговорить Алексея Михайловича, как он сам говорил, самодержца «всея Великия и Малыя и Белыя России» на заключение мира. Только недальновидная и неопытная московская дипломатия, поддавшаяся уговорам венских хитрецов, которые вовлекли Алексея Михайловича в бессмысленную войну со Швецией, не позволила решить проблему воссоединения белорусского, русского и украинского народов еще в середине XVII века.
Чтобы рельефнее оттенить антибелорусский характер рассуждений «белорусизаторов» о русско-польской войне 1654 – 1667 годов, сошлемся на польского историка Яна Длугоша. Оценивая значение Грюнвальдской битвы в исторической судьбе Польши, он писал: «Все были охвачены общей безграничной радостью, потому что, одержав над грозным и сильным врагом великую и на много веков достопамятную победу, возвратили родину в руки всевышнего Бога, спасли ее от жестокого и беззаконного вторжения и захвата крестоносцами, и самих себя – от неминуемо угрожавшей им гибели или пленения»[4, c. 111]. Сравните эпический стиль Яна Длугоша и раболепное резонирование «белорусизаторов» о борьбе белорусского народа против польско-литовских феодалов в XVII веке или о героическом сопротивлении белорусов в годы Великой Отечественной войны немецко-фашистским агрессорам и вы поймете всю разницу между национальной и антинациональной историографией. Белорусы, за исключением ничтожного числа ренегатов в XVII веке и коллаборационистов в 1941 – 1944 годах, рассматривали свою борьбу против чужеземных поработителей как борьбу за Русь и свободу. Когда Богдан Хмельницкий после Пилявицкой битвы вступил в Киев, то наставники Киевской Академии произносили в честь прославленного полководца панегирики, называли Хмельницкого Моисеем русской веры, защитником свободы русского народа, новым Маккавеем. Белорусский народ сыграл важную роль в победе Богдана Хмельницкого над польскими интервентами, не дав возможности литовскому войску Януша Радзивилла прийти на помощь полякам на Украину.
Лев Криштапович, доктор философских наук
Источники
1.Пичета В.И. Основные моменты исторического развития Западной Украины и Западной Белоруссии. – М., 1940.
2.Коялович М. Лекции по истории Западной России. – М., 1864.
3.Соловьев С.М. История России с древнейших времен. – М., 1961. – Кн. V.
4.Длугош Ян. Грюнвальдская битва. -М.-Л., 1962.
Комментарии
Комментариев пока нет
