Звезда по имени Таль

Звезда по имени Таль 09.11.2021 15:35

В этот день 85 лет назад родился шахматный гений

Михаил Таль многим напоминал Владимира Высоцкого. Оба были яркие, талантливые. И тот, и другой сгорели до срока. Рижанин и москвич были хорошо знакомы. Помните, у Высоцкого: «Мы сыграли с Талем десять партий. В преферанс, в очко и на бильярде...» Ну, не десять, конечно, они провели, а всего две – в шахматы. Как они закончились, история умалчивает. Впрочем, это и не столь важно, когда играешь с гением…

«Гению не надо завидовать. Его надо воспринимать как гения. И если природа подарила вам возможность восхищаться, то и восхищайтесь им как гением. – Такой вывод сделал писатель Аркадий Арканов. –Я еще не могу перечислить, сколько гениев сидело рядом со мной за мою жизнь – выпивали, шутили, заводили легкомысленные романы... Но одного гения могу назвать точно.Это – Михаил Таль».

В 60-70-е годы в СССР сверкало множество шахматных талантов: Михаил Ботвинник, Василий Смыслов, Тигран Петросян, Виктор Корчной, Давид Бронштейн, Пауль Керес… Ставлю многоточие, потому что это далеко не полный список дарований того времени. Но Таль выделялся среди них, потому что был особенным, неповторимым. Причем еще с детства.

В три года Миша научился читать. В пять в уме перемножал трехзначные числа. Из первого класса его перевели сразу в третий.

В пятнадцать лет он окончил школу и поступил на философский факультет Рижского университета. Еще одно его увлечение – музыка. Он играл на пианино – часто исполнял произведения Чайковского, Шопена, но за Рахманинова, которого обожал, не брался…

Был эрудитом во многих областях, прекрасно знал литературу.

Память у Таля была феноменальной – он запоминал целые страницы (!) книг, слово в слово. С легкостью воспроизводил по памяти развитие партий на 64-х клеточной доске, заменяя собой целые шахматные энциклопедии.

Международный арбитр и журналист Яков Дамский вспоминал, что «десятки раз вместо того, чтобы лезть за справкой в шахматную периодику полувековой давности, я снимал трубку и звонил в Ригу, и Таль мгновенно называл полтора десятка ходов, встретившихся, например, в какой-нибудь партии чемпионата страны 1939 года...»

За шахматную доску он сел в десять лет и – увлекся. Соперники тщательно готовились к схватке с ним, подробно разбирали партии, тщательно выстраивали стратегию. Однако он расшатывал любые, самые крепкие позиции. Его визави, словно загипнотизированные, начинали нервничать, колебаться, затем – ошибаться. Стремительно таяло время на их часах, уже маячил цейтнот. И Таль – этот демон с худым лицом и горящими глазами готовился сделать последний, убийственный ход.

«Хотите знать, как побеждает Таль?»– вопрошал гроссмейстер Давид Бронштейн. И сам же отвечал: «Очень просто: он располагает фигуры в центре и затем их где-нибудь жертвует...»

Рижанин действительно часто действовал вопреки логике, комбинируя так, что многие его соперники оказывались просто не в состоянии просчитать все возможные варианты.

Голова в прямом смысле шла кругом, и они, как загипнотизированные, брели прямо в капкан. Однажды во время анализа Борис Спасский в ответ на очередную предложенную Талем невероятную жертву, сказал: «Миша, ты же сам понимаешь, что так не бывает». «Знаю, – согласился довольный Таль, – но мне так хочется…»

Между прочим, многие считали, что он и впрямь гипнотизирует соперников. Но это было, конечно, не так. Таль подавлял их своим напором, поразительными стратегическими способностями, эрудицией и, конечно же, талантом.

Уместно привести его высказывание о красоте шахмат: «Для многих мастеров шахматная красота заключается в торжестве логики. И хотя мне тоже приятно брать верх в таких, чисто позиционных поединках, меня больше привлекает триумф алогичной иррациональности. На доске ведется яростная борьба, подчиненная глубокой идее, все продумано до мелочей, планы осуществляются строго в срок, а исход сражения решает ход конем в угол доски, не имеющий ничего общего с главным мотивом драмы. Выражаясь математическим языком, мне больше всего нравится в шахматах миг, когда катет длиннее гипотенузы!»

В 17 лет Таль стал чемпионом Латвии, а когда ему было едва за двадцать, победил в первенстве СССР, которое традиционно было очень сильным по своему составу.

В 1959 году 23-летний Тальвихрем пронесся по позициям соперников –югослава Светозара Глигорича, исландца Фридрика Олафссона и представителя США Пала Бенко. Он выиграл у них по три партии, милостиво позволив одну свести к ничьей. Еще более немилосердно Таль обошелся с будущим чемпионом мира Робертом Фишером, разгромив его со счетом 4:0. Справедливости ради стоит заметить, что американцу было тогда всего 16 лет.

Кстати, Фишер и Таль дружили. Разумеется, играли между собой и не только в официальных турнирах. Об одном таком случае рассказала жена Таля Салли.Однажды утром, во время турнира на острове Кюрасао, супруг сказал ей, что ненадолго отлучится по делам. Однако прошло несколько часов, а он все не возвращался. Разумеется, жена забеспокоилась – в то время Таля уже одолевали всяческие недуги. На его поиски снарядили целую экспедицию, но ее участники вернулись ни с чем.

Наступил вечер, потом – ночь, но спать никто не ложился – все с тревогой ждали Таля. Ну а жена уже просто рыдала, решив, что живым мужа она уже никогда не увидит. И вдруг…
В полночь двери пресс-центра, который в выходной день не работал и запирался, внезапно распахнулись и оттуда буквально вывалились два человека – Таль и Фишер. Она шатались от усталости, голода и жажды.

Выяснилось, что утром американец предложил Талю «погонять в блиц», чтобы жена не заставляла его сидеть в бассейне и не тащила в город. В общем, два гения заперлись, чтобы им никто не мешал и, забыв обо всем, играли больше четырнадцати (!) часов.

В 1960 году Таль, наконец, оказался лицом к лицу с грозным чемпионом мира.

Шахматы были в то время необычайно популярны в Советском Союзе, и единоборство двух Михаилов – молодого, напористого Таля и солидного, умудренного опытом Ботвинника вызвало колоссальный интерес. Его подогревала разница в возрасте соперников – она составляла почти четверть века!

«Помню, во время матча с Ботвинником мы решили пообедать в "Арагви", – вспоминала Салли. –Перед входом была приличная очередь – человек пятьдесят-шестьдесят. Мы встали в самый конец. Из ресторана доносились вкусные запахи, и Миша сказал: "Саська! Следующую партию с Михаилом Моисеевичем будешь играть ты. По доверенности. Потому что я умру с голоду"».

Она пыталась уговорить его подойти к дверям и сказать, что он Таль – популярность молодого щахматиста была огромной! – и их пропустят без очереди. Но Михаил отказывался – мол, неудобно. И вдруг стоявший перед ними мужчина, видимо, грузин, оглянулся на нас и закричал: «Посмотрите! Это же наш Михо! Михо Таль!» Очередь мгновенно расступилась, и супружескую чету буквально внесли в ресторан. Супруг смутился, но Салли заметила, что ему было приятно.

Таль выиграл матч у Ботвинника легко и непринужденно – со счетом 12½:8½ и стал восьмым чемпионом мира. На торжественное закрытие приехал отец Салли и, когда Михаила венчали лавровым венком, он сказал: «Венок, конечно, заказывали на Ботвинника и не успели примерить к Талю...»

Этот атрибут был явно ему велик – так было в прямом смысле и оказалось в переносном. Через год Ботвинник взял убедительный реванш. Точнее, он просто разгромил Таля.

Причины тяжелого поражения рижанина до сих пор не ясны. Одни говорили, что он забросил подготовку, вел праздный образ жизни, пребывая в уверенности, что «старик» уже не поднимется.

Другие, в частности, сын Таля Герман, считают, что проигрыш Ботвиннику объяснялся резко обострившимся недугом отца. Его мучили острые почечные боли. Таль выглядел бледным, скованным, неуверенным в себе. К тому же ему противостоял сильный и беспощадный соперник. Ботвинник провел колоссальную подготовку, он был уязвлен и хотел реабилитироваться любой ценой. Это ему блестяще удалось.

Однако Таль не очень-то огорчился. Он считал, что самое лучшее время – впереди. Он по-прежнему играл легко, искрометно, побеждая во многих турнирах.

Когда его не тревожили болезни, он был неудержим. Увы, недуги наступали. Во время партий Таль горстями глотал таблетки, чтобы унять боль. И все чаще употреблял крепкие «лекарства», беспрестанно курил свой любимый «Кент»…

«Если бы я вел такой образ жизни, как Таль, то давно бы умер, –говорил чемпион мира Тигран Петросян. – А он просто "железный Феликс"»... Постепенно становилось ясно, что на мощный взлет рижанин уже не способен. За свою жизнь шахматист перенес двенадцать (!) операций, все чаще ему приходилось отказываться от участия в турнирах.

Тем не менее Таль, даже будучи очень больным человеком, продолжал вести «веселую» жизнь. Гроссмейстер Геннадий Сосонко вспоминал, как однажды Таль приехал на игру после обильных возлияний. «Я старался дышать в сторону: от меня можно было закусывать», – рассказывал тот со смехом. Казалось, соперник – югославский гроссмейстер Александр Матанович возьмет его голыми руками. Но ничуть не бывало –к 30-му ходу от его позиций остались одни руины…

Однако случалось и по-другому. Вот выписка из милицейского протокола города Сочи:«Гражданин Лутиков А.С. (гроссмейстер – В.Б.) в состоянии крайнего алкогольного опьянения тащил на спине другого гражданина, впоследствии оказавшегося Талем М.Н.».

Смешно и грустно. К слову, Таль вообще был очень остроумным человеком…

Увы, падения становились чаще, чем взлеты. И глаза Таля уже редко горели, когда он склонялся над шахматной доской. Говорили, что он устал от шахмат. Так, наверное, и было, но этот состарившийся до срока человек утомился от жизни, в которой надо постоянно бороться и не только с соперниками, но и с болезнями, которые все больше захватывали его организм.

В начале 70-х годов Талю предстояла сложная и непредсказуемая операция. Шахматист чувствовал себя неважно, и готовился к самому худшему. На всякий случай подготовились к трагическому финалу и журналисты – в редакции журнала «Шахматы в СССР» заранее составили некролог на смерть экс-чемпиона мира.

К счастью, операция завершилась удачно. Когда Таль приехал в Москву и заглянул в редакцию, ему показали текст посмертного панегирика. Таль прочитал текст и долго смеялся: «Я, наверное, единственный человек на земле, читавший собственный некролог!»

После этого он прожил еще долго. Но все равно умер очень рано – в 55 лет. «В гробу лежал не Миша, – писала Салли Ландау в книге «Любовь и шахматы. Элегия Михаила Таля». –Лежал чужой человек, плохо загримированный под Мишу. А все прощались с ним, как с Мишей. Это было очень страшно. Воспаленный мозг ждет, что вот сейчас откуда-то появится Миша и скажет: "Ребята, что это с вами? Не я же лежу в гробу! Перестаньте плакать! Мне завтра партию играть!" Но Миша не появлялся, и кто-то, напоминавший Мишу, продолжал лежать в гробу, и все прощались с ним, как с Мишей...»

Спустя год после ухода из жизни Таля, чемпион мира Анатолий Карпов сказал о нем в одном из интервью: «Это был фантастический человек, и до конца жизни, даже будучи совершенно больным, он играл блестяще. Ему можно завидовать белой завистью».

И вот цитата из журнала «Балтийские шахматы»: «Загадка феномена Михаила Таля не разрешена и не может быть разрешена однозначно, подобно тайнам Микельанджело, Паганини и Калиостро. Пока существует шахматный мир, на его небосклоне всегда будет сверкать ярчайшая, загадочная и притягательная звезда по имени Таль».

Валерий Бурт, Столетие