Лев Криштапович: Антиисторизм на службе русофобии. Часть первая

Лев Криштапович: Антиисторизм на службе русофобии. Часть первая 08.11.2017 11:26

В ряду аргументов современных «белорусизаторов», стремящихся противопоставить Белоруссию России, эксплуатация «изобретения» реакционной западной, в частности польской, историографии о монголо-татарском факторе, дескать, радикально изменившем национально-психический склад великоросса. 

Подобная историческая фальсификация прочно вошла в набор «исторических» аргументов некоторых западноевропейских историков и философов, оправдывавших захватнические цели своих правительств против России под лицемерным предлогом защиты Европейской цивилизации от «русского варварства». Надо сказать, что на эту аргументацию европейских «цивилизаторов» попадались даже крупнейшие мыслители Западной Европы. Так, английский историк Бокль, характеризуя причины Крымской войны (1853 – 1856), писал: «Между тем в настоящее время ход дел таков, что обе нации (английская и французская. – Л.К.), отложив злобную и разрушительную зависть, которую они некогда питали друг к другу, соединились в общем деле и обнажили меч не для своекорыстных целей, а для защиты образованного мира от нападений невежественных врагов (России. – Л.К.)»[1, c. 77.]. 

Кое-что из этих «аргументов» сегодня активно используется «белорусизаторами» для нагнетания русофобии в Белоруссии. Именно монголо-татарское нашествие, заявляют они, окончательно отделило Белоруссию от России как страну европейскую от страны азиатской. Самое интересное в этом утверждении – абсолютное историческое невежество. Очевидно, что «белорусизаторы» даже не прикасались к трудам великих историков, принимаясь рассуждать о данной проблеме. Совершенно несостоятельно утверждение, что монголо-татарское нашествие повлияло на дальнейшее историческое развитие России. Крупнейший русский историк Сергей Соловьев документально доказал неверность такого взгляда. Разумеется, монголо-татарское нашествие задержало развитие России (точно так же, как Великое княжество Литовское и Речь Посполитая затормозили развитие Западной и Южной Руси ), но считать, что оно изменило ее движение, – значит смотреть на всемирную историю через антиисторические европоцентристские очки. Даже кратковременное присутствие баскаков в русских княжествах не дает основания, по замечанию Сергея Соловьева, говорить о большом влиянии их на внутреннее управление, ибо в источниках не видно «ни малейших следов такого влияния» [ 2, c. 489.].  Виднейший белорусский историк второй половины XIX века Михаил Коялович, которого с полным правом можно назвать основателем белорусской историографии, подчеркивал: «Поэтому уже можно судить, как несправедливы западноевропейские суждения, особенно польские, об азиатстве русских к востоку от Днепра, о том, что они пересоздались в татар, потеряли свое славянство. В этих суждениях – еще та неправда, будто азиатство могло пересоздать русское славянство. Напротив, в истории мы видим, что оно везде уступает русскому славянству, что русское славянство обладало изумительной силой претворять в себе азиатские элементы» [ 3, c. 70. ].

Если подойти к этой проблеме исторически, то обнаружится, что «белорусизаторы» просто не понимают сущности борьбы между Московским государством и восточными кочевниками. В социально-экономическом отношении северо-западные соседи белорусов – литовцы – ничем не отличались от монголо-татар. Ведь многочисленные источники рассказывают о грабительских набегах литовских племен на более развитые народы и их жестоком отношении к мирному гражданскому населению. По словам Генриха Латвийского, «литовцы превосходили другие народы быстротой и жестокостью» [ 4, c. 111.]. А польский историк Ян Длугош давал самую нелицеприятную характеристику литовцам: «Дух у этого племени спесивый, мятежный, нечестный, дерзкий, лживый и скаредный» [5, c.15.]. Не менее примечательна его оценка литовского князя Витовта, которого «белорусизаторы» почему-то зачисляют в разряд белорусских князей и представляют только в радужном свете. «Князь Витовт, – отмечает Ян Длугош, – производил частные набеги на литовские земли, забирая в плен и убивая жителей обоего пола, сжигая селения и совершая много грабежей» [5, c. 25.]. Описание польским историком нравов литовских племен в конце XIV века ничем не отличается от аналогичного свидетельства Плано Карпини о нравах монголо-татар в ХIII веке.

Если соседями наших предков были такие жестокие, необузданные, мятежные племена, наложившие не только дань на наши земли, но и установившие свое прямое правление, – то разве они не могли так же изменить характер белорусов, как монголо-татары изменили психологию русских? Уж если быть точным, то надо прямо признать, что Западная Русь в XIV веке стала добычей литовских князей. «Как это ни покажется удивительным для всякого, – замечает Ян Длугош, -- собственной ли доблестью или по трусости и бездействию соседей, литовцы достигли такого успеха, что теперь повелевают русскими, под властью которых почти в течение тысячи лет находились на положении рабской черни» [5, c. 15]. Откуда же у современных рьяных приверженцев национальной историографии такое презрение к монголо-татарам и раболепие перед «балтским субстратом»? Не потому ли, что они не честные служители музы Клио, а политиканы и русофобы? В противном случае они понимали бы, что характер народа определяется не внешними факторами, а господствующими принципами его цивилизационной жизни и внутренней природой его духовно-нравственных начал. К примеру, германские племена времен Тацита характеризуются теми же нравственно-психологическими качествами, что и  монголо-татары времен Плано Карпини, как и литовцы времен Яна Длугоша.

Еще одна особенность современной русофобской историографии – иезуитское истолкование произведений историков и теоретиков национального самоопределения Белоруссии. Обычно выхватываются те отрывки из их работ, которые призваны доказать верность взглядов нынешних псевдоисториков, то есть действуют в полном соответствии с иезуитским принципом: цель оправдывает средства. Например, из «Кароткай гісторыі Беларусі» Вацлава Ластовского приводятся примеры завоевательной политики московских князей на рубеже XV – XVI веков в отношении Великого княжества Литовского и отсюда делается вывод об агрессивности русских и толерантности белорусов. Или расписываются жестокости московских войск против местного населения при завоевании Полоцка Иваном Грозным в годы Ливонской войны и заявляют «о русском империализме и его опасности». Живописание ужасов пребывания московских войск на территории современной Белоруссии не что иное, как политические спекуляции русофобских историков, пытающихся вышибить слезу у белоруса и внедрить в его сознание ненависть к русскому народу. 

Дескать, видите, что сама история свидетельствует о том, как «москали» проливали кровь мирных белорусов. Разве можно им доверять и вступать с ними в какие-нибудь союзы? Такова пропольская и прозападная подоплека исторических «открытий» лжеисториков. Играя на историческом невежестве обывателя и пытаясь спровоцировать антирусские настроения у простого человека, русофобы стремятся вбить клин между братскими народами, чтобы переформатировать белорусскую политику, навязать антинародные и антинациональные реформы в Белоруссии в угоду своим западным хозяевам. В этом-то и выражается антибелорусская сущность так называемой национальной концепции в области философии истории Белоруссии.

Если бы «белорусизаторы» были способны мыслить исторически, то для них не составило бы труда установить истину. Как велись войны в ту эпоху? По понятиям того времени, справедливо указывает Сергей Соловьев, вести войну означало: бить, грабить, жечь, уводить в плен. «В те старые времена, – отмечает Михаил Коялович, – одно передвижение войска по стране равносильно бывало иногда неурожаю или моровому поветрию» [6, c. 251]. В этом смысле любопытна грамота польского короля Сигизмунда I от 20 марта 1525 года полоцкому воеводе Петру Кишке об освобождении Себежской волости от всех даней и повинностей на четыре года по случаю разорения ее московскими и литовскими ратными людьми. «...И от людей неприятельских и от служебных наших суть обобраны и скажоны...» [ 7, c. 159]. Подобный способ ведения войны характерен был как между государствами, так и внутри одной и той же державы. Разумеется, подобным образом воевали и наши древнерусские предки на территории современной Белоруссии. История того времени дает много примеров, как полоцкие князья враждовали не только с другими русскими князьями, но и между собой. К примеру, Глеб Минский, сын знаменитого полоцкого князя Всеслава Чародея, делал набеги на соседние княжества, жег, грабил, уводил людей в плен. Он даже не стеснялся продавать свой христианский народ в другие страны. Аналогично действовали и другие полоцкие князья. Так же войны велись между другими русскими княжествами: Черниговским и Киевским, Торопецким и Суздальским, Суздальским и Киевским на протяжении всего периода Древнерусского государства со столицей в Киеве. Так же велись они и в более позднее время, к примеру, между Тверью и Москвой. Не менее ожесточенно воевали и в Великом княжестве Литовском. Достаточно указать на кровавые междоусобицы между Ягайло и Витовтом, Свидригайло и Сигизмундом. Так же обстояло дело и в западных странах. Например, война Алой и Белой Роз в Англии, Столетняя война во Франции, Тридцатилетняя война в Германии.

Лев Криштапович, доктор философских наук

Часть вторая

Источники

1.Бокль,  Г. Т. История цивилизации в Англии. – Г.Т. Бокль. -  СПб., 1896. 
2.Соловьев , С.М. История России с древнейших времен. –  С.М. Соловьев. – М., 1960. – Кн. II.
3.Коялович , М. Лекции по истории Западной России. -  М. Коялович. – М., 1864.
4.Генрих Латвийский. Хроника Ливонии. -  Генрих Латвийский. – М.-Л., 1938. 
5.Длугош, Ян. Грюнвальдская битва. -  Ян. Длугош. -- М. - Л., 1962.
6.Коялович, М. Чтения по истории Западной России. – М. Коялович. – СПб., 1884.
7.Акты Западной России. – СПб., 1848. -- Т. 2.