Лев Криштапович: Антиисторизм на службе русофобии. Часть вторая

Лев Криштапович: Антиисторизм на службе русофобии. Часть вторая 18.11.2017 13:29

Часть первая

Следует заметить, что «белорусизаторы» даже в узкопрофессиональном плане не способны правильно прочитать исторические произведения, в том числе и своих любимых авторов. Ведь у того же Вацлава Ластовского в «Кароткай гісторыi Беларусі» дается подлинное описание отвоевания Полоцка польским королем Стефаном Баторием у московских войск. Как только Стефан Баторий взял Полоцк, пишет Вацлав Ластовский, то начался грабеж. 

«Освободители», особенно венгры, со злобой уничтожали все, что нельзя было взять с собой. Во время этого погрома сгорела огромная книжница, в которой находились ценнейшие рукописи, в частности, переводы Библии, сделанные рукой Кирилла и Мефодия, – апостолов славянских. Говорят, отмечает Вацлав  Ластовский, в это время была уничтожена и летопись Полоцкой земли. Ничего подобного не было при взятии Иваном Грозным Полоцка в 1563 году. Может быть, и хорошо сделал Иван Грозный, что, перевезя часть памятников культуры Полоцкой земли в Москву, спас их от погромов Стефана Батория, сохранив тем самым для потомства.

Не следует забывать и того факта, что, завоевав Полоцк, Стефан Баторий отдал иезуитам, появившимся в Великом княжестве Литовском в 1569 году, большую часть полоцких церквей с их имениями, несмотря на то, что полоцкая шляхта заявила протест польскому королю, нарушившему права и вольности народа русского (так именовались в то время коренные жители Белоруссии и Украины).  Именно Стефан Баторий дал прописку иезуитам в Белоруссии, сыгравшим самую отрицательную роль в истории белорусского народа.

Насколько  историки-русофобы неспособны в постижении философии истории Белоруссии – настолько они беспомощны в оценке исторических личностей. «Белорусизаторы» слишком раболепны перед западной олигархией, чтобы быть разумными историками по отношению к России. В их антиисторическом сознании Иоанн Грозный представляется в виде этакого коронованного варвара, который никоим образом не вписывается в образы добропорядочных монархов Западной Европы и Речи Посполитой. Подобными антиисторическими сказаниями пронизаны выступления квазиисториков в различных изданиях, начиная от академических и кончая статьями в периодической печати. Говоря словами польского историка Казимира  Валишевского, «это самый любопытный пример аберрации в области не только легенды, но и исторической критики» [1, c. 5.]. Конечно, Иван Грозный был cамодержцем, но в качестве неограниченного повелителя он ничем не отличался от своих западноевропейских собратьев. Чем, например, Варфоломеевская ночь 24 августа 1572 года, устроенная королевой-католичкой Екатериной Медичи своим политическим противникам – гугенотскому дворянству, в результате которой погибли тысячи людей, отличается от опричнины Ивана Грозного? В социально-политическом плане – это события одного и того же порядка. Западная Европа знала гораздо худших, чем  Иван Грозный, правителей еще в конце XVII века. Английского короля Иакова II писатели того времени называют не человеком, а чудовищем.

Иван Грозный – колоритнейшая фигура среди монархов XVI века. Со времени Ивана Грозного Россия вплотную приходит в соприкосновение с Западной Европой. Римский Папа Григорий ХIII посылает своего посла иезуита Антония Поссевина для посредничества между Речью Посполитой и Русским государством. А диспут Антония Поссевина с Иваном Грозным о вере обнаруживает в русском царе не только хитроумного политика, но и мастера церковной полемики. Вот как масштабно охарактеризовал Ивана Грозного Карл Маркс: «Он был настойчив в своих попытках против Ливонии; их сознательной целью было дать России выход к Балтийскому морю и открыть пути сообщения с Европой. Вот причина, почему Петр I так им восхищался».

Антиисторизм так называемых ревнителей национальной историографии лишает их способности объективно взглянуть на взаимоотношения между Москвой и Великим княжеством Литовским. За внешне обывательско-простецким осуждением агрессивной политики Москвы скрывается совсем другая цель: внедрить ложную идею, что оборонительный характер войны со стороны правительства Великого княжества Литовского позволяет считать ее войной справедливой. И это – большая неправда. Сознательно замалчивается то важнейшее обстоятельство, что, в свое время, пользуясь слабостью Москвы и других русских княжеств, литовские князья отхватили огромные территории русских земель и присоединили их к Литовскому государству. Так, во времена Гедимина и его сына Ольгерда была завоевана территория современной Белоруссии, Волынь, Подолия, Киевское княжество, Черниговщина, Брянщина. Витовт покорил Смоленское княжество и даже пытался наложить свою руку на Псков, Новгород и Тверь. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, окрепнув, московские князья, начиная с Ивана III, приступают к активным военным действиям против Великого княжества Литовского за воссоединение исконно русских земель в рамках единого Русского государства. С исторической и династической точки зрения, притязания московских государей на русские земли Великого княжества Литовского были вполне обоснованны. Московские государи были правителями России, а Белоруссия того времени называлась Русью – и белорусский народ назывался русским народом. Этот факт находит свое отражение в документах того времени. В ответе Василия Ивановича на посольские речи польского короля Сигизмунда I с требованием возвратить отнятые якобы литовские города и волости читаем: «...А от прародителей наших и вся Русская земля – наша отчина» [ 2, c. 16].  Когда в начале ХVII века польско-литовское правительство вело самозванцев на Россию, то все понимали, что речь идет об интервенции Речи Посполитой против Москвы. И совсем иначе выглядели военные действия Москвы против Литвы и Польши. Никто не сомневался, что речь идет о восстановлении прирожденного права русского государя на свою отчину. Польско-литовские королевские радные паны в послании на имя царских посланников князя Семена Шаховского и дьяка Нечаева в мае 1637 года оправдывали принадлежность к Литве Путивля, Чернигова и волостей Полоцких и Витебских правом отвоевания их у татар [ 3, c. 35-36.].  Как татарское, так и литовское «право» были правом завоевания, а не законного владения русскими землями. Эта мысль проводилась в Универсале гетмана Богдана Хмельницкого 28 мая 1648 года. Малороссийские летописцы, излагая историю поляков и русских, подчеркивали, что во времена польского короля Казимира Великого в 1333 или 1339 году «над оскудевшими тогда Киевским и Острожским и иным истинным Руским князем нашим, завоевавши их и подчинили истинные с древних веков земли и провинции наши  Руские от Подоля, Волыни и Волох и аж до самого Вильна и Смоленска, а именно землю Киевскую, Галицкую, Львовскую, Хелмскую, Бельзскую, Подольскую, Волынскую, Перемышльскую, Мстиславскую, Витебскую и Полоцкую... от веры отеческой православной Грекороссийской отторгнули, и до пагубной Унии и Римского заблуждения силою, гвалтом, мучениями и тиранством привлекли и приневолили» [3, c. 79.]. Объективно внешняя политика русских государей в отношении белорусского народа была прогрессивной, поскольку она была направлена на воссоединение братских народов, имевших единые общерусские корни: язык, культуру, веру, национальное самосознание.

Еще один признак антиисторического мышления историков-русофобов: стремление изобразить войну между Москвой и Литвой как войну между русским и якобы белорусским государствами. Прием очень простой. Смешивается территориальный фактор с государственным. Например, битва под Оршей в 1514 году. Раз она произошла на территории современной Белоруссии, то они делают вывод, что это было сражение между русским и белорусским государствами. Территориальный фактор используется для того, чтобы затушевать общерусскую природу белорусского народа, включить его в состав чужеродного этноса,  чужеродной культуры и чужеродного государства, денационализировать самосознание белорусов и тем самым внедрить в современное общественное сознание чисто иезуитскую мысль, что литвин – это белорус, а Литовское княжество – это белорусское государство. В действительности же никакого белорусского государства не существовало в то время. Это прекрасно сознавали и политики, и народ той эпохи. Не случайно великий князь Литовский одновременно именовался и великим князем русским, но не белорусским или украинским. 

И самое главное. Антиисторизм «белорусизаторов» наиболее выпукло выступает в их попытке отождествления войн между Москвой и Литвой как войн между русским и белорусским народами. Этой цели и предназначены «исследования» виднейших историков-русофобов, которые доказывают якобы азиатско-деспотическую природу русского народа и европейско-толерантную психологию белорусов. Разумеется, подобные «открытия» ничего общего с исторической правдой не имеют. Как известно, в те времена войны велись правительствами, а не народами. И в этом плане, даже если признать кровопролитный характер военных действий между Москвой и Литвой, то это еще нисколько не свидетельствует об агрессивности русского народа. Никаких принципиальных различий между русским (московитом) и русским (белорусом) не было. Оба народа питались от одного общерусского источника (один русский язык, одна вера, одна судьба) и ревностно оберегали общерусский родник от латинско-иезуитского загрязнения.

Вот почему никакого принципиального отличия между русскими землями Русского государства и русскими землями Великого княжества Литовского не существовало. Для обеих частей единого русского народа – восточной и западной -- характерно было господство общерусских начал жизни, своими корнями уходящими в «Русскую Правду» Ярослава Мудрого. В литовских статутах (законодательных памятниках) 1529 и 1566 годов, принятых до Люблинской унии (1569), находится немало постановлений, восходящих к истокам Древнерусской цивилизации. А некоторые из них, в частности, Закон о копном суде, представляют собой прямое извлечение из «Русской Правды». Общерусские начала были так сильны в Великом княжестве Литовском, что вошли в позднейшие польские редакции Литовского статута и сохраняли свою жизнь в Белоруссии еще в ХVIII веке.

Лев Криштапович, доктор философских наук

Источники
1.Валишевский, К. Иван Грозный. – К. Валишевский. – М., 1989.
2.Акты Западной России. – СПб., 1848. – Т. 2. – С. 16.
3.Акты Западной России. – СПб., 1853. – Т. 5. -- С. 35-36.