Кирилл Метелица: Фельдмаршал империи

Кирилл Метелица: Фельдмаршал империи 19.08.2015 14:43

В последнее время на волне “вышиваночного” патриотизма белорусам вдруг стали навязывать всё “исконно белорусское”. В том числе и новых национальных героев. Из недр архивов стали вытаскивать забытые имена местечковых деятелей и коллаборационистов. И это при том, что в забвении находятся множество выдающихся сыновей Белоруссии, “провинившихся” перед потомками лишь тем, что честно служили на благо своей второй Родины – России. Среди них и знаменитый герой русско-турецкой войны 1877-1878 гг. генерал-фельдмаршал Иосиф Владимирович Гурко, о котором нынешнее поколение практически ничего не знает.

Основателем рода Гурко был белорусский шляхтич Гурий Олехнович Ромейко. Нам практически ничего не известно об этом человеке, кроме того, что в 1539 году он занимал пост наместника смоленского в воеводстве Витебском. Должность эта во многом была номинальной, поскольку сам Смоленск уже 17 лет как находился в составе Великого княжества Московского. Однако Литва намеревалась вернуть себе утраченные в ходе русско-литовской войны 1512-1522 гг. территории и на всякий случай готовила административные кадры. Понятное дело, что в подобных условиях Гурий Ромейко не мог проявить себя должным образом. Тем не менее, дети его, судя по всему, гордились своим отцом, поскольку приняли в знак уважения к нему двойную фамилию Ромейко-Гурко (от имени Гурий). 

В Речи Посполитой потомки Гурия Олехновича звёзд с неба не хватали и, по большому счёту, занимали невысокие административные должности. Не в последнюю очередь это связано с тем, что большинство представителей рода традиционно исповедовали православие. В католической Польше это было существенной преградой для успешной карьеры. Во многом это и повлияло на главу основной ветви рода Иосифа Иосифовича Гурко, с радостью принявшего русское подданство после первого польского раздела в 1772 году. Уже в следующем году он занял должность могилёвского вице-губернатора. Впоследствии Иосиф Иосифович, умерший в 1811 году на посту курляндского вице-губернатора, смог дослужиться до чина действительного статского советника. 

Сын его, Владимир Иосифович, также сделал отличную карьеру в Российской империи. Юношей поучаствовав в
Отечественной войне 1812 года и заграничном походе русской армии, он увлёкся новомодными идеями и сблизился с будущими декабристами. Злые языки поговаривали, что во время восстания 1825 года молодой офицер должен был лично арестовать московского генерал-губернатора. На самом же деле после женитьбы на баронессе Татьяне Алексеевне Корф увлечения юности Владимира Иосифовича ушли на второй план и он решил посвятить себя семье и военной службе. На ратном поприще он, награждённый множеством орденов участник четырёх войн, заработал эполеты генерала от инфантерии.

Неудивительно, что родившийся в 1828 году Иосиф унаследовал от отца военную жилку. Будущий фельдмаршал с замиранием сердца слушал рассказы своего родителя о пережитых им походах и битвах. Особенно восхищали мальчика отцовские воспоминания о Бородинском сражении, во время которого Владимир Иосифович едва не погиб, защищая один из редутов. Эти детские эмоциональные переживания и определили дальнейшую судьбу мальчика. Как сына высокопоставленного сановника, 12-летнего Иосифа определили в привилегированный Пажеский Его Императорского Величества корпус. Правда, нужно отметить, что образование он получил довольно посредственное. Будучи уже в преклонном возрасте, Иосиф Владимирович вспоминал, что в Пажеском корпусе в то время учили “чему-нибудь и как-нибудь”. Он превосходно владел французским языком, но до конца своих дней по-русски писал с огромным количеством орфографических ошибок. К чести молодого человека, пробелы в знаниях он восполнял чтением книг. 
В 1846 году юноша был выпущен из Пажеского корпуса и поступил корнетом в лейб-гвардии Гусарский полк. Во время Венгерской кампании 1849 года полк, дислоцировавшийся под Санкт-Петербургом, был переведён на западные границы Российской империи, однако в боевых действиях он участия не принимал. Во время Крымской войны Гурко пытался добиться перевода в осаждённый Севастополь. Для достижения своей цели он готов был сменить погоны ротмистра гвардии на погоны обычного армейского майора. По словам офицера, он желал “жить с кавалерией, а умирать с пехотой”. В январе 1856 года его наконец-то зачислили подполковником в Черниговский пехотный полк. Однако и в этот раз боевого крещения Иосиф Владимирович не получил. В марте того же года в Париже был подписан мир, и Гурко пришлось вернуться в свой родной полк в прежнем звании.

Ротмистр получил под своё командование эскадрон, ставший вскоре образцовым. Особое восхищение у всех вызвала лихая джигитовка, продемонстрированная подразделением во время Высочайшего смотра. Александр II, являвшийся шефом лейб-гвардии гусарского полка, взял шефство и над молодым офицером, назначив его в 1860 году флигель-адъютантом. Спустя два года Гурко, бывший уже в звании полковника, по решению императора был отчислен из своего полка в свиту Его Императорского Величества. Находясь вдали от строевой службы, Иосиф Владимирович выполнял различные административные поручения царя-освободителя. В частности, в ряде губерний Гурко курировал выполнение крестьянской и военной реформ. В этом ему сопутствовал полный успех, и дальше его карьера пошла стремительно вверх. В июле 1875 года Гурко, успевший покомандовать 4-м гусарским Мариупольским и лейб-гвардии Конно-гренадерскими полками и ставший генерал-лейтенантом, был назначен командующим 2-й гвардейской кавалерийской дивизии. 

Летом того же 1875 году на Балканах вспыхнуло антитурецкое восстание. Начавшееся в сербских областях Боснии и Герцеговины, оно через год перекинулось и на Болгарию. Столетиями стонавшие под игом султанов славяне взялись, наконец, за оружие. Турецкие войска, отправленные для подавления восставших, устроили самый настоящий геноцид, вырезая под корень целые деревни. Особую жестокость проявляли печально известные башибузуки, практиковавшие варварские средневековые пытки над мирным населением. По самым последним подсчётам в ходе карательных экспедиций, которые по нынешней терминологии можно смело называть этническими чистками, погибло около 40 тысяч человек. Подобная дикость вызвала взрыв возмущения в Европе. Что характерно, Британская империя, позиционировавшая себя в качестве “защитницы свободы”, вела откровенно протурецкую линию. 

Несмотря на то, что действия турецких властей вызвали у всех отвращение, воевать “за славян” Европа не хотела. Европейцы пытались решить проблему дипломатическим путём. В России же стали возникать стихийные комитеты, собиравшие пожертвования в пользу восставших. Более того, на Балканы хлынул поток русских добровольцев. Когда в начале 1877 года Турция окончательно отклонила все компромиссные предложения европейских держав, 12 (24) апреля Александр II издал манифест об объявлении войны Османской империи. Это решение царя вызвало взрыв небывалого патриотизма в России. В добровольцы записались знаменитые врачи Склифосовский и Пирогов, писатели Гаршин и Гиляровский и многие другие. Тургенев заявил, что, если б был моложе, то непременно отправился бы в войска.

План войны с Турцией был рассчитан на достижение быстрой победы. Предполагалось, что войска после форсирования Дуная должны разделиться на три группы: первая должна была блокировать турецкие крепости в низовьях реки; вторая – действовать против турок в направлении Виддина; третья – преодолеть Балканы и идти прямо на Константинополь. Последняя задача была возложена на Передовой отряд под командованием Гурко, занявший 25 июня 1877 года древнюю болгарскую столицу город Тырново. Далее его стремительно двигавшийся отряд сумел взять стратегически важный Хаинкиойский перевал, перейти Балканы и занять Казанлык и легендарную Шипку. Нужно сказать, что этот марш был по-настоящему триумфальным. Русских солдат встречали с цветами и песнями. Болгары самостоятельно организовывали милицию для охраны тыла и со слезами на глазах просили принять их в качестве добровольцев. 

Скорость, с которой двигались войска Гурко, вызвала настоящую панику в Константинополе. Для противодействию отряду из Черногории был срочно вызван Сулейман-паша. Однако турецкий военачальник потерпел ряд поражений. От полного разгрома его спасла лишь неудача русских войск под Плевной. Из-за этой злосчастной турецкой крепости, приковавшей к себе значительные силы, Гурко было приказано вернуться обратно к Тырново, дабы не ставить под удар свои коммуникации. Это вынужденное отступление произвело гнетущее впечатление на генерала: “Мысль о том, что здесь произойдёт, когда я удалюсь, приводит меня в трепет. Судя по тому, что происходит в местах, покинутых нашими войсками, моё отступление послужит сигналом ко всеобщему избиению христиан”. Терзаемый этими тревожными мыслями генерал отправился в Санкт-Петербург для мобилизации и приведения в боевую готовность 2-ой гвардейской кавалерийской дивизии, с которой он прибыл 20 сентября под Плевну.

Сразу же по возвращении на театр военных действий Гурко был назначен начальником кавалерии Западного отряда. Оценив положение русских войск под Плевной, он разработал свой план, заключавшийся в необходимости взятия под контроль Софийской дороги, “питавшей крепость”, и предложил его командующему осадой знаменитому военному инженеру генералу Тотлебену. Последний, оценив по достоинству все предложения Гурко, дал добро на проведение операции, передав под командование Иосифа Владимировича всю гвардию. Это вызвало раздражение гвардейских генералов, не желавших находиться под началом человека, уступавшего им в чинах.

Впрочем, блистательная победа, одержанная Гурко под Тешином, заставила всех недовольных замолчать. Кровеносная артерия крепости была перерезана. Кроме того, был открыт путь к перевалам через Балканы. Поражённые турки стали называть генерала "Гяурко-паша". Победу омрачили лишь несколько неприятных открытий, сделанных русскими офицерами. Во-первых, среди пленных обнаружились британские инструкторы, а во-вторых, в одном из взятых селений солдаты нашли обезглавленные трупы своих однополчан. Турки в очередной раз показали свою жестокость, надругавшись над телами погибших русских воинов.

Впечатлённый успехами своего любимца, Александр II наградил Иосифа Владимировича золотым георгиевским оружием – осыпанной бриллиантами шпагой. Всегда прохладно относившийся к наградам Гурко был человеком дела, поэтому тут же предложил императору план немедленного наступления на Балканы с целью разбить формирующуюся новую турецкую армию. Царь поддержал эту идею, и вскоре войска под командованием генерала вновь двинулись вперёд. Заняв Врацы, Этрополь и Орхание, Гурко вынужден был остановиться, поскольку получил приказ не переправляться через горные перевалы, пока находившая в тылу Плевна не была взята. 

Наконец,10 декабря 1877 года гарнизон турецкой крепости сдался русским войскам. Однако о переходе через горные перевалы не могло быть и речи – в это время года там стоят морозы, и только безумец смог бы отважиться на такой рискованный шаг. Существует исторический анекдот, что знаменитый начальник германского генерального штаба Хельмут Мольтке, узнав о падении Плевны, со словами “до следующего года” спрятал карту, по которой следил за ходом русско-турецкой войны. Гурко же, несмотря на ропот своих подчинённых, без всяких колебаний отдал приказ о начале перехода через Балканы, поскольку в противном случае война грозила затянуться. В этом решении прослеживается основное отличие русской военной школы от рациональных доктрин других государств – русские военачальники всегда ставили высокий воинский дух над обстоятельствами.

13-го декабря отряд Гурко, доведённый до численности 60 000 человек и имевший продовольствия лишь на 6 дней, двинулся через неприступные горы. Болгары смотрели на скрывающихся в снежной буре русских солдат как на обречённых. Проходя по колено в снегу, войска с боями двигались к своей цели. Сам генерал своей выносливостью и хладнокровием подавал пример подчинённым. Его неукротимая воля победила силы природы. 20-го декабря большая часть отряда оказалась по ту сторону Балкан. Уже через три дня русские, встреченные ликующими горожанами, вошли в Софию. 

Шокированные турки провели перегруппировку оставшихся войск, но были разбиты у Филипполя. Дорого на Константинополь была открыта. Вскоре войска Гурко заняли пригород столицы Османской империи – местечко Сан-Стефано. Именно здесь и был подписан Сан-Стефанский мирный договор, положивший конец многовековому владычеству турок в Болгарии. По общему признанию, именно Владимир Иосифович являлся главным героем всей кампании. Любимый солдатами, он заряжал их своей энергией. В самый критический момент войны во время осады Плевны, когда многие пали духом, он был одним из немногих, кто сохранял решимость. 

По окончании войны прославленный военачальник, ставший одной из главных русских знаменитостей, занимал ряд военно-административных должностей. Гурко поочерёдно был генерал-губернатором Санкт-Петербурга, Одессы и командующим Варшавским военным округом. На последнем посту он многое сделал для повышения обороноспособности вверенных ему войск и улучшения инфраструктуры области. При его непосредственно участии были проложены новые шоссейные дороги и построен ряд крепостей, сыгравших важную роль во время Первой мировой войны.

Из-за привычки хмурить брови генерал казался окружающим грозной фигурой, однако близко знавшие его люди отмечали, что, несмотря на внешнюю холодность, от природы он был добр и мягок. Говорят, что узнав об убийстве народовольцами Александра II, он не смог сдержать слёз. Хотя в целом в отношениях с начальством Гурко всегда проявлял независимость характера и порою бывал необоснованно груб с вышестоящими. Известен случай, когда он прилюдно как мальчишку отчитал генерал-инспектора кавалерии великого князя Николая Николаевича за недостаточное, по его мнению, внимание к нуждам войск. Но это дела служебные, в семье же всё было иначе. Гурко беззаветно любил свою жену Марию Андреевну, урождённую графиню Салиас де Турнемир, подарившую ему шестерых сыновей. Двое из них продолжили славную военную династию и стали генералами. 

В декабре 1894 года Иосиф Владимирович был уволен с занимаемого поста по собственному прошению. Здоровье уже не позволяло ему выполнять свою работу в полном объёме. В знак уважения к генералу и “в воздаяние важных заслуг, оказанных престолу и отечеству, особенно в последнюю турецкую войну” он был произведён в генерал-фельдмаршалы. По Высочайшему повелению Гурко был передан украшенный бриллиантами фельдмаршальский жезл Александра II, изготовленный некогда придворным ювелиром Юлием Кейбелем. 

Скончался Иосиф Владимирович 15-го января 1901 года в своём имении Сахарово Тверской губернии. На прощальной церемонии присутствовали тысячи человек. В последний путь выдающего русского полководца провожали его любимые гвардейцы. 

Болгарский народ свято чтит память того, кому обязан своей свободой. Именем Гурко в Болгарии названы три населённых пункта, а также самый красивый бульвар Софии, тот самый, по которому русские войска с триумфом проходили в январе 1878 года. Два года назад там же установили бронзовый памятник фельдмаршалу. Но это в Болгарии. В родной для Иосифа Владимировича Белоруссии для него не нашлось даже памятной доски. Так не стоит ли властям и общественным организациям исправить это упущение? Вряд ли среди здравомыслящих людей найдётся кто-нибудь, кто скажет, что фельдмаршал Гурко не заслужил подобной чести.