Кирилл Метелица: “Серый кардинал” русской армии.

Кирилл Метелица: “Серый кардинал” русской армии. 20.07.2016 12:42

В русско-турецкую войну 1877–1878 годов плечом к плечу с русскими солдатами и военачальниками сражались и многие белорусы, о которых, увы, уже почти никто не помнит. Если о шипкинском герое генерале И.В. Ромейко-Гурко и начальнике полевого штаба А.А. Непокойчицком местная публика краем уха что-то слышала, то имена тысяч других участников войны за освобождение братьев-славян нынешнему поколению белорусов неизвестны. Одним из таких безвестных героев является Казимир Васильевич Левицкий.

Казимир Васильевич родился в 1835 году в семье дворян Витебской губернии. Малороссы Левицкие получили дворянство в середине XVII века, однако парадокс состоит в том, что предок русского генерала завоевал свой шляхетский герб, сражаясь против войск царя Алексея Михайловича во время знаменитой Тринадцатилетней войны (1654–1667). Впрочем, спустя некоторое время род смог вполне органично интегрироваться в социальную структуру Российской империи. К описываемому времени Левицкие были одними из самых уважаемых дворян Витебской губернии. Неудивительно, что респектабельные родители смогли отдать свое чадо в знаменитый Полоцкий кадетский корпус, из которого Казимир выпустился в 1853 году.

Первым местом службы молодого офицера стал престижный лейб-гвардии Павловский полк, шефом которого являлся цесаревич Александр Николаевич – будущий император Александр II. Тут мы сталкиваемся с очередным парадоксом в биографии Левицкого. Дело в том, что Павловский полк имел все права и преимущества так называемой “Старой гвардии”, полученные им за подавление польского восстания 1830–1831 годов. По некоторым данным одним из участников того мятежа был и отец Казимира, однако никаких докуметальных подтверждений этому нет.

Свою службу Казимир начал в самый разгар Восточной войны (1853–1856). Несмотря на то, что основные боевые действия велись тогда в Крыму и на Кавказе, существовала вероятность, что англичане и французы могут высадить морской десант в Европейской части России. Вместе со своим полком Казимир охранял побережье Санкт-Петербургской и Выборгской губерний. Любопытно, что строевая служба не очень привлекала молодого человека, который стремился к знаниям и с трудом переносил казарменную атмосферу. Поэтому, когда после окончания войны появилась возможность прикомандироваться к штабу отдельного Гвардейского корпуса для предварительной подготовки в Николаевскую академию Генерального штаба, Казимир не упустил своего шанса. В 1859 году он окончил академию с серебряной медалью.

После завершения учебы, Левицкий поочередно служил в различных штабах и преподавал военные науки в Николаевском кавалерийском училище. Успехи на последнем поприще способствовали тому, что в 1870 году офицер стал адъюнкт-профессором тактики в своей alma mater – Николаевской академии Генерального штаба, а также был назначен членом главного комитета по устройству и образованию войск. В это время Левицкий пользовался большим авторитетом как довольно крупный военный теоретик, он считался знатоком кавалерийского дела. Уже в 1874 году он был пожалован в звание флигель-адъютанта и стал профессором своей академии. Однако спустя некоторое время ему пришлось оставить свою кафедру и принять должность командира элитного лейб-гвардии Конно-Гренадерского полка. Интересно, что полк он принял у своего земляка и будующего героя русско-турецкой войны И.В. Ромейко-Гурко. В 1876 году Левицкий был назначен помощником начальника штаба войск гвардии и Петербургского военного округа и, вдобавок к этому, вернулся к преподавательской деятельности. В том же году офицер был произведён в генерал-майоры и назначен в свиту Его Величества.

Столь стремительный взлёт по карьерной лестнице превратил Левицкого в объект для ненависти и пересудов. Многим в столице не нравилось, что провинциальный офицер лихим кавалерийским наскоком берет одну должность за другой, обходя при этом как блестящих аристократов, так и старых, изранных в боях служак. Негативное впечатление от Левицкого усиливали его холодность и надменность. Многим казалось, что Казимир Васильевич выскочка, считавший себя умнее других. Увы, впоследствии эта репутация частично подтвердится. Именно в середине 1870-х годов стали появляться слухи о том, что Левицкий-старший был участником восстания 1830–1831 годов, а сын его тайно сочувствовал повстанцам 1863 года. Поговаривали, что во времени последнего польского восстания он приложил максимум усилий к тому, чтобы не быть направленным в действующую армию. Впрочем, впоследствии другой профессор Николаевской академии Генерального штаба А.Н. Витмер в своих мемуарах опровергнет эти досужие домыслы: “Никаких польских тенденций в нем решительно не было”. Тем не менее, с обвинениями в “польскости” Левицкому предстоит встретиться ещё не раз.

После того, как в 1877 году началась война с Османской империей, безмерно уважавший Левицкого великий князь Николай Николаевич Старший определил Казимира Васильевича на пост помощника начальника полевого штаба армии, возглавлял который ещё один белорус А.А. Непокойчицкий. Как известно, на первых порах императорская армия действовала из рук вон плохо, главным образом из-за того, что довольно значительная часть войск была прикована к сильной турецкой крепости Плевна. В ходе трёх неудачных штурмов этой твердыни русская армия потеряла убитыми и ранеными 35 тысяч человек. На созванном 1 сентября 1877 года военном совете почти все высшие военачальники высказались за отступление не только от Плевны, но и вообще за Дунай. Тем самым вся кампания автоматически откладывалась до следующего года, а война затягивалась на неопределенное время. Как справедливо отмечал военный историк А.А. Керсновский, “такой бесславный конец кампании явился бы слишком жестоким ударом по престижу России и русской армии”. В этот критический момент ситуацию спас именно Левицкий, настоявший на том, что отступать нельзя ни в коем случае. Когда начальник артиллерии князя Масальский заявил о недостатке снарядов и патронов, Казимир Васильевич ответил ему, что если боеприпасов мало для наступления, то их вполне хватит для отражения турецких атак. Так был выдвинут план блокады Плевны, поддержанный лишь несколькими генералами, в том числе и тогдашним военным министром Д.А. Милютиным. К счастью, император Александр II поддержал мнение меньшинства и спустя несколько месяцев истощенная Плевна пала к ногам русских войск. Существует анекдот, согласно которому после благодарственного молебна по случаю падения крепости Александр II лично вручил Левицкому орден св. Георгия 4-й степени. Когда штабной генерал высказал удивление этой наградой и сказал, что не достоин её, император напомнил ему о том, как тот настоял на блокаде Плевны.

Тем не менее, практически все неудачи армии в той войне современники приписывали Левицкому, обвинявшегося в том, что он является “кабинетным” стратегом, который совершенно не чувствует душу действующей армии и не понимает её нужд. Что ж, отчасти это было так. Мелочность и педантичность Левицкого зачастую вызывали раздражение у строевых офицеров, которые стали шептаться о том, что Казимир Васильевич чуть ли не польский диверсант, который намеренно вредит русской армии. Масло в огонь подливал и его конфликт со всеобщим любимцем, знаменитым “Белым генералом” М.Д. Скобелевым. Впрочем, определенную роль тут сыграл и необузданный характер последнего. Всем известна та ненависть, какую лихой Скобелев питал к штабным офицерам. Любопытно, что Левицкий в противовес Скобелеву пытался продвигать И.В. Ромейко-Гурко, который, к слову, и стал главным героем этой войны. Несмотря на многие и порой вполне справедливые нарекания, Левицкий был удостоен нескольких орденов, которые вполне заслужил.

В январе 1878 года Левицкий вместе со своим начальником А.А. Непокойчицким был командирован для переговоров с турками. При его непосредственном участии была составлена военная конвенция о заключении перемирия. Подписи двух наших земляков стоят под знаменитым Сан-Стефанским мирным договором. Увы, договор этот, чрезвычайно выгодный для России, был впоследствии нивеллирован на Берлинском конгрессе (1878).

После войны Левицкий занимал в императорской армии ряд заметных постов, в том числе и должность генерал-инспектора кавалерии. Во многом именно благодаря Казимиру Васильевичу русская кавалерия во времена Александра III стала одной из лучших в мире. Несмотря на всеобщую неприязнь, Левицкий честно выполнял свою работу и сумел воспитать для России множество талантливых кавалерийских офицеров, многие из которых проявили себя в сражениях русско-японской и Первой мировой войн.

Скончался Казимир Васильевич Левицкий на боевом посту в 1890 году. Возможно, он не был таким талантливым военачальником, как его современники вроде генералов И.В. Ромейко-Гурко, М.Д. Скобелева или Э.И. Тотлебена, однако трудно упрекнуть этого человека в том, что он не отдавал всего себя служению России. Из-за того, что фигура Левицкого всегда находилась в тени, для многих русских офицеров он превратился в своеобразного “серого кардинала”. Поэтому трудно не согласиться с мнением служившего во время войны с Турцией под началом Левицкого В.А. Сухомлинова (впоследствии военного министра Российской империи), полагавшего, что его начальник стал жертвой интриг некоторых представителей российского генералитета, пытавшихся свалить на него ответственность за собственные ошибки. Хочется верить, что со временем имя нашего земляка будет очищено от той грязи, которой его незаслуженно выпачкали современники.