Николай Сергеев: «Полоцкий церковный собор (февраль 1839 г.) как торжество. Православия на Белой Руси», часть 1

Николай Сергеев: «Полоцкий церковный собор (февраль 1839 г.) как торжество. Православия на Белой Руси», часть 1 13.02.2019 18:55

Последние десятилетия XVIII столетия вошли в историю как время краха Речи Посполитой, что явилось естественным и бесславным концом этого клерикального и не только чуждого, но и абсолютно враждебного западнорусскому/белорусскому народу государства.

Перед Кревской унией с Польшей (1385 г.) Великое княжество Литовское и Русское было могущественным государством, реально претендовавшем на первенство на Руси. Перед Люблинской унией 1569 года, в результате которой была создана Речь Посполитая, западнорусские земли хоть уже и утратили политическую самостоятельность, но в экономическом и культурном отношении продолжали оставаться, говоря современным языком, высокоразвитым регионом.

Под властью польских королей, магнатов и католической церкви население Западной Руси несколько столетий испытывало национально-религиозный гнет. Особенно он усилился после Брестской церковной унии 1596 года, в результате которой стараниями польского короля Сигизмунда III под началом римского папы Климента VIII Западнорусская церковь была расколота на Русскую униатскую и Западнорусскую православную церкви. Причем последняя была поставлена вне закона.

Польские магнаты времен Речи Посполитой. Эти паны жестоко угнетали Западную Русь и хотели, «чтобы на Руси не было Руси»

К середине XVIII века на западнорусских землях господствовал польско-шляхетский произвол, хозяйство было в полном упадке, большинство народа прозябало в бедности и нищете, русский язык был запрещен в 1696 году сеймом Речи Посполитой, а религиозные «диссиденты» (православные и протестанты) подвергались постоянным жестоким гонениям. Положение было удручающим, и Речь Посполитая была обречена. Ее падение было делом времени, что и произошло в конце XVIII века.

Здесь необходимо коснуться такого вопроса, как «посмертное существование» Речи Посполитой, а точнее отношение к ее краху в исторической науке и общественном сознании. С польской исторической школой все более или менее понятно: она преподносит «несчастную» Речь Посполитую как невинную жертву таких хищников, как Россия, Пруссия и Австрия.

Парадокс заключается в том, что подобная точка зрения преобладает в современной белорусской исторической науке. Поэтапное освобождение западнорусских земель от польско-католического господства и возврат их под сень русской государственности называется участием России в разделах Речи Посполитой. Но если Пруссия и Австрия действительно прибрали тогда к рукам этнические польские территории и даже часть исторических русских областей (Червонная Русь), то к России отошли исконно русские земли, населенные русским народом и входившие в состав первого русского государства – Киевской Руси.

Так, согласно конвенции от 22 сентября 1772 года к России отходила восточная часть современной Белоруссии до Двины, Друти и Днепра, включая старинные русские города Витебск, Полоцк и Мстиславль. При этом Россия приобретала и некоторые прибалтийские земли – Ливонию и Задвинское герцогство. Но опять же напомним, что до конца XIII века они находились под контролем Полоцка и Новгорода и были в последующем захвачены крестоносцами.

В результате краха Речи Посполитой в лоно русской государственности вернулись западнорусские земли. Это было торжество исторической справедливости для белорусского народа.

На землях, возвращенных русскому государству, положение православных резко улучшилось. Во вновь образованных Псковской и Могилевской епархиях было обнародовано постановление правительства Российской империи, запрещавшее под угрозой строгой ответственности переманивать православных в унию, публиковать и оглашать папские буллы и разрешавшее униатам возвращаться в православие.

Причем речь шла исключительно о добровольном выборе. С этой целью Екатерина II повелела губернаторам «вновь присоединенных от Польши областей» следить за полной неприкосновенностью всех конфессий: православной, католической и униатской.

Религиозная политика императорской России на воссоединенных западнорусских землях была исключительно веротерпимой, исключавшей какое-либо принуждение. Установленная религиозная свобода незамедлительно отразилась на положении православия.

Только за период с 1772 по 1780 гг. на территории российской Белой Руси в православие вернулось 250 тысяч униатов. При этом российские власти, в отличие от властей Речи Посполитой не прекращавших гонения на «диссидентов», не ущемляли католиков, хотя и стремились оградить своих подданных-католиков от подстрекательств Рима. С этой целью в 1773 году была учреждена независимая от Рима Белорусская католическая церковь (с центром в Могилеве) во главе с епископом Станиславом Богуш-Сестренцевичем (с 1798 в сане митрополита и кардинала). В пику римской курии Екатерина II проигнорировала решение папы Климента XIV (1773 г.) об упразднении ордена иезуитов и повелела считать папскую буллу о роспуске «общества Иисуса» не существующей на территории Российской империи.

Это решение российской императрицы вряд ли можно считать отвечающим общерусским интересам, т.к. за ним последовала значительная активизация деятельности иезуитов на западнорусских землях, в первую очередь в области образования.

Власти Российской державы весьма благосклонно относились к католическому костелу, польским магнатам и шляхте, принявшим российское подданство. Ответом же на благосклонность были жестокие мятежи 1830 и 1863 годов

В начале XIX века в Полоцке действовала иезуитская академия, имевшая статус университета, в ведении которого находились иезуитские училища в Витебске, Могилеве, Орше, Мстиславле и других городах. Кроме иезуитских на западнорусских землях продолжали существовать католические школы пиаров, доминиканцев и францисканцев.

Положение римско-католической церкви в российской Белоруссии было вполне благополучным. В Российской империи католикам была обеспечена религиозная свобода, при этом Екатерина II признавала за римским папой право вмешиваться в дела местного католического клира и костела в вопросах, касающихся вероисповедания.

В 1780 году вышло предписание, по которому белорусскому генерал-губернатору вменялось в обязанность в случае освобождения места священника в униатском приходе спрашивать прихожан о желании иметь православного священника, и, если такое желание изъявлялось, то местные православные архиереи получали в этом случае возможность принимать такие приходы в свое ведение. После выхода данного предписания только за три года с 1781 по 1783 в Могилевской и Псковской епархиях в православие вернулось более 117 тысяч человек.

Совсем иной была религиозная обстановка на тех западнорусских землях, которые продолжали оставаться под властью Речи Посполитой, где усилились не только притеснения православных, но и перевод униатов в католичество. В 1781 году под председательством Иасона Смогоржевского в Радомысле состоялся собор униатской церкви, который постановил во всех униатских церквях совершать богослужения в соответствии с обрядами римско-католической церкви. Помимо этого, митрополит Смогоржевский выпустил окружное послание, в котором обращался ко всем духовным и гражданским чинам с требованием содействовать переводу православных в унию и без стеснения применять для этого принуждение в виде экзекуций, лишения служебных мест, тюремного заключения и т.д.

В 1793 году произошел второй раздел Речи Посполитой, ставший прямым результатом самоубийственной политики контролировавшей в то время сейм так называемой польской «патриотической» партии, которая, подстрекаемая Пруссией, выступила против короля и России. Интрига была в том, что Пруссия, вынашивавшая планы по дальнейшему захвату этнических польских земель, всячески толкала магнатов-«патриотов» (ненависть к православию и Руси застилала им разум) на войну против России, которая в то время выступала за сохранение Речи Посполитой. От последней требовалось только одно – прекратить гонения против «диссидентов» и предоставить им все гражданские права. Но этому как раз и противились «патриоты».

А 3 мая 1791 года чрезвычайным сеймом Речи Посполитой был принят «Правительственный закон» (Ustawa Rządowa z dnia 3 maja), который упразднял Люблинскую унию 1569 года и окончательно превращал Речь Посполитую в унитарное польское католическое государство.

Если по Люблинской унии Речь Посполитая хотя бы формально была федерацией Королевства Польского и Великого княжества Литовского и Русского, а православные имели хоть какую-то возможность бороться за свои права и порой добивались успехов, то «Правительственный закон» или, как его сейчас называют «конституция 1791 года», объявляла Речь Посполитую государством польского народа (Речь Посполитая польская), а католицизм – господствующей религией. При этом понятие Русь полностью исключалось из официального оборота, ни о каких правах некатолических вероисповеданий не было и речи, а западнорусскому населению, остававшемуся под властью Речи Посполитой, было уготовано полное ополячивание.

Тадеуш Костюшко. Этот польский генерал поддался на подстрекательства Пруссии и Австрии, возглавил бессмысленный мятеж и окончательно погубил Речь Посполитую

В связи с этим вызывает недоумение тот ореол «свободы и демократии», которым окружена «конституция 3 мая 1791 года» в современной белорусской историографии и то сочувствие к Речи Посполитой, с каким в Белоруссии преподносятся последние годы существования этого хищного и жестокого клерикального государства. И можно не сомневаться, что если бы польским «патриотам» удались их планы, то ни о каком существовании нынешней Белоруссии не могло быть и речи.

После утверждения «Правительственного закона», сейм, подстрекаемый Пруссией, принял решение об увеличении армии до ста тысяч и разорвал отношения с Россией. Понимая, что такой ход событий губителен для Речи Посполитой, ориентировавшаяся на Россию «гетманская» партия образовала Тарговицкую конфедерацию и выступила против «патриотов». В военных действиях на стороне «гетманской» партии участвовали и русские войска под командованием генерала Михаила Каховского. В результате боевых действий армии сейма (которым Пруссия вопреки обещаниям не оказала помощи) были разгромлены, а в июле 1792 года к Тарговицкой конфедерации присоединился король Станислав Понятовский. А 23 января 1793 года Пруссия и Россия подписали конвенцию о втором разделе Речи Посполитой, которая была утверждена в сентябре этого же года на Гродненском сейме, отменившем и пресловутый «Правительственный закон».

В результате в лоно русской государственности вернулись восточная часть Полесья, Подолье, Волынь и белорусские земли до линии Динабург – Пинск - Збруч. И если Россия по праву возвращала себе старинные русские области, то Пруссия в очередной раз присваивала чужое. Под власть прусских королей перешли исконные польские земли: Данциг, Торн, Великая Польша, Куявия и Мазовия (кроме Мазовецкого воеводства).

В марте 1794 в Польше началось продолжавшееся полгода восстание под руководством польского генерала Тадеуша Костюшко. После его разгрома остававшиеся до той поры в составе Речи Посполитой земли были распределены между Пруссией, Россией и Австрией. К Российской империи отошли белорусские и малорусские земли к востоку от Буга и линии Немиров-Гродно и часть литовских территорий. Пруссия приобрела очередную порцию собственно польских земель к западу от рек Вислы, Буга и Немана вместе с Варшавой получивших наименование Южная Пруссия, а также земли на западе Литвы (Жемайтия). Под власть Австрии перешли Краков, часть Малой Польши, часть Подляшья и Мазовии.

В результате трех «разделов Речи Посполитой» в отношении Западной и Малой Руси была восстановлена историческая справедливость, а западнорусский народ, воссоединившись с восточной ветвью русского народа, был избавлен от многовекового религиозного и национального гнета. При этом российская власть на возвращенных землях вела себя чрезвычайно корректно. На этих землях были образованы Гродненская, Виленская и Курляндская губернии, на территории которых продолжала действовать прежняя правовая система (Статут Великого княжества Литовского), выборность судей и маршалков на сеймиках. Правда, было сохранено и крепостное право.

Флаг королевства Пруссии. Черный прусский орел надолго распустил свои хищные когти над польскими землями

Совсем другая картина имела место на прусских и австрийских землях бывшей Речи Посполитой. В Пруссии из бывших польских земель были созданы три провинции: Западная, Южная и Новая Восточная Пруссии. Официальным языком стал немецкий, были введены прусское право и немецкая школа. Земли, перешедшие под власть австрийской короны, стали называться Галиция и Лодомерия. Здесь также были введены немецкая школа и австрийское право.

Так что прусские и австрийские власти активно занимались онемечиванием подпавших под их власть польских и старорусских земель. Российские же власти на вновь приобретенных территориях проводили политику терпимости в религиозном и национальном вопросах.

Нередко в отношении Екатерины II и последующих российских государей можно услышать упреки в том, что они проводили слишком мягкую политику в отношении польских шляхты и магнатов. В Российской империи католики пользовались всеми правами российских подданных. На присоединенных к России западнорусских землях шляхте предстояло сделать выбор: или остаться, приняв российскую присягу, или уехать. Те, кто оставался и подтверждал свое шляхетство, тот причислялся к российскому дворянству. При этом от новоявленных дворян никто не требовал перехода в православие.

Религиозная политика российских императоров на западнорусских землях в корне отличалась от действий польских королей в данной сфере на этих же территориях. От польских дворян требовалась только верность данной присяге.