Андрей Геращенко: Суворов в истории Белой Руси! Часть третья

Андрей Геращенко: Суворов в истории Белой Руси! Часть третья 18.11.2020 17:00

Начало. Часть первая.
Продолжение. Часть вторая.

Но французы не сдавались. Новый командующий французской армией Жубер, собрав все имеющиеся войска, занял Нови. Туда же выдвинулась и русско-австрийская армия Суворова. 4 августа началась битва, которая шла в течение 18 часов. Французы вновь потерпели сокрушительное поражение. Погиб и сам Жубер.

Итальянская компания была выиграна. Победа России и Австрии была безоговорочной. Павел возвёл Суворова в княжеское достоинство, присвоил титул «князя Италийского» и даже велел оказывать Суворову знаки внимания «подобно отдаваемым особе Его Императорского Величества».

Суворова буквально боготворили в Британии, Австрии, Италии, да и во всей Европе кроме, пожалуй, поверженной Франции. Это был настоящий культ русского полководца. В моде были портреты Суворова, блюда с его именем, предметы одежды, якобы напоминающие его стиль.

Впрочем, самого Суворова это мало увлекало и интересовало – он намеревался начать наступление на Лион и затем на Париж, понимая, что с Францией ещё не покончено, и она лишь ранена, но не повержена.

Однако союзники опасались столь сильного влияния России, и в итоге Суворову было предписано перебросить войска в Швейцарию, там соединиться с корпусом Римского-Корсакова и уже оттуда наступать на Францию.

Суворов вынужден был подчиниться коллективной воле монархов и европейской коалиции. Австрийцы не оказали обещанную помощь в снабжении, сообщили недостоверные сведения о численности французов. Кроме того путь в Швейцарию обороняла дивизия Лекурба, которая имела до половины численности русских войск и приданных австрийцев  и заняла удобные позиции на перевале Сен-Готард. Суворов взял перевал с третьей попытки. Но и далее их ожидали лишь сражения и битвы. Особые проблемы составляло отсутствие продовольствия, патронов. В горах быстро приходила в негодность одежда и обувь.

Но Суворов упрямо шёл вперёд – он не только не потерпел ни одного поражения, но, напротив, пробивался через самые сложные французские заслоны и природные препятствия – при взятии Чертова моста, тоннеля «Урзернская дыра», переходе через заснеженную гору Битнеберг, хребет Росшток.

Поход был тяжёл даже для молодых, сильных солдат. Суворов, которому было уже 68 лет, разделял все тяготы и заболел, но не падал духом.

Спустившись к деревне Мутен, русские атаковали французов, выбили их и заняли долину. Здесь их ожидало известие о том, что Римский-Корсаков, к которому они шли на помощь, разгромлен французами.

В Мутенской долине арьергард русских, насчитывающий 7 000 человек, измотанный переходами, разгромил 15 000 французскую армию Массены, а сам Массена чудом избежал смерти. Французы потеряли до 5 000 человек убитыми и 1 200 пленными, а русские 700 человек убитыми.

Суворову пришлось сбросить в пропасть все пушки – свои и трофейные французские. За всё время похода русские потеряли 5 000 человек, что составило четверть армии Суворова. Французы обладали полным превосходством в занимаемых позициях, численности, снабжении, боеприпасах, но остановить Суворова и тем более разгромить или уничтожить его армию не смогли. Более того, потери французов были в 3-4 раза выше русских. 15-тысячная русская армия Суворова, вышедшая после окончания Швейцарского похода  к австрийскому городу Фельдкирху, не только не была деморализована, но и привела с собой почти 2 800  пленных французов.

Павел удостоил Суворова 28 октября 1799 года звания генералиссимуса, а военной коллегии  было велено вести переписку с Суворовым не указами, а сообщениями.

На следующий день Суворова известили о том, что Россия разорвала союз с Австрией. Генералиссимус расположился с армией на отдых, ожидая возможного продолжения войны с Францией, однако последняя, не помышляя уже о разгроме Суворова, была вполне удовлетворена тем, что союз Австрии и России распался, а Суворов так и не вступил во французские пределы. В этой ситуации в наступлении на Суворова в Австрии французы не видели никакого смысла.

Суворов в итоге сдал командование Розенбергу и направился в Санкт-Петербург, по пути приехав в Кобрин. Болезнь не отступала и даже прогрессировала, и Суворов задержался в Кобрине на два месяца. Суворову стало хуже, и находившийся при нём Багратион отправился к Павлу на доклад.

Павел, встревоженный состоянием здоровья Суворова, отправил к нему лейб-медика Вейкарта. Во второй половине марта Вейкарт, уступая давлению генералиссимуса, который не особо был склонен выполнять безоговорочно все его лечебные предписания, дал согласие на отбытие Суворова в Петербург при условии, что за сутки они будут проезжать не более 25 вёрст. Соорудили специальную дорожную карету, положили в неё перину, чтобы ослабленный болезнью Суворов мог ехать лёжа.

Суворов стремился в Петербург – ему так много нужно было сказать российскому императору. Не о своих заслугах, не о просьбах о наградах, а о том, в каком направлении нужно развивать армию, крепить военную мощь России, как остановить Францию, угрожавшую всей Европе.

В Петербурге ему готовили торжественную встречу. Но она так и не состоялась. Павел неожиданно переменил своё решение и отменил встречу. 

Формальным поводом было то, что Суворов во время заграничных походов имел при себе для поручений дежурного генерала, что было исключительной прерогативой императора. Однако вряд ли это было главным – Павел и другие монархи Европы и так полагали Суворова практически равным себе, а генерал был нужен ещё и потому, что приказы Суворова, командовавшего союзными войсками, должны были исполняться незамедлительно и передаваться достаточно высокопоставленным лицом, а не обычным порученцем-адьютантом. Одной из причин отмены была и болезнь Суворова. Но важнее другое – сам ли Павел это понял, или «подсказали» завистники и карьеристы – но официальный триумф генералиссимуса Суворова в Петербурге лишь подчеркнул бы превосходство великого полководца над «августейшей особой».

Не приняв Суворова, Павел отправил к нему своего фаворита Кутайсова. Но слабый телом Суворов, разочарованный холодный приёмом в столице, остался сильным духом и спокойно ответил Кутайсову, что он на смертном одре и будет держать отчёт перед Богом, а о государе ему теперь уже и думать не хочется.

6 мая 1800 года Суворов скончался и 12 мая был погребён в Александро-Невской лавре Петербурга. Павел попал в сложное положение, не приняв всенародного героя и любимца. По разным данным он, то ли уехал раньше из лавры, не дождавшись похоронную процессию, то ли встретил её по пути, то ли вообще не был на похоронах.

Но это было уже не важно – с Суворовым мысленно прощалась вся Россия и Европа.

А Павел… Павел был убит заговорщиками менее, чем через год – 12 марта 1881 года.

Наступила новая эпоха – новый XIX век, царствование Александра Первого, нашествие Наполеона и без Суворова его ученики путём величайшего напряжение всех сил страны в 1812 году смогли справиться с нашествием французов, в рядах которых было немало и польских шляхтичей – всехтех, кого Суворов всегда бил при своей жизни, часто уступая неприятелю в численности.

Суворов всё время проводил вдали от своего имения – его доходы ловко присваивал управляющий (тот самый, который ссужал ему под залог деньги на ссылку – по сути, украденные у полководца его же деньги). Имение Суворов частично раздарил, частично оно перешло жене и сыну, потом другим людям. Но Суворов отдал всего себя нашему народу и России – не об этом он думал…

Казалось бы, всё ясно с фигурой Александра Суворова – генералиссимус и выдающийся полководец был защитником Белой и Малой Руси, не допустил повторного захвата западными соседями наших земель, нового подчинения наших народов Варшаве и его имя нужно всячески чтить и продолжать славные суворовские традиции в современных российской и белорусской армиях. Решительные и смелые действия А.В.Суворова привели к разгрому мятежников, и предотвратило попытку польского реванша, целью которого было восстановить Речь Посполитую в границах 1772 года, что означало возвращение под польское господство освобождённых белорусских и украинских земель. Белорусские крестьяне и мещане, сытые по горло столетиями польского шляхетского господства, во время этого мятежа всячески поддерживали русские войска, так как видели в них своих защитников и освободителей. Не нашла поддержки шляхта и у польских крестьян, также не желавших возвращения старых порядков. Польская же шляхта, естественно, воспринимала Суворова совсем иначе. Более того, в результате разгрома Костюшко в 1795 году Речь Посполитая прекратила своё существования, а все белорусские и украинские территории воссоединились с Россией. Собственно польские территории были поделены между Пруссией и Австрией. 

Это до сих пор не даёт покоя «наследникам шляхетских традиций». В марте 2015 года на памятнике Суворову в парке Кобрина местные «евросторонники» повесили таблички: «Я – русский оккупант! Я участвовал только в захватнических войнах. Я сжигал белорусские села, а их жителей обращал в рабство… Мои руки — в крови ваших предков!». В качестве альтернативы Суворову наши нынешние противники союза с Россией предлагают фигуры Костюшки и Калиновского.

При этом целятся в наше единство, в нашу историческую память. Ведь пока одни молодые белорусские ребята с гордостью и честью продолжают носить суворовские погоны в Минском Суворовском училище, другие уже начинают рассуждать о «Суворове-вешателе».

Проиграв на полях сражений, наши оппоненты пытаются всячески опорочить имя генералиссимуса, очернить его. Они не могут простить Суворову разгром Костюшко, освобождение Италии от французской оккупации, освобождение белорусов и украинцев из польской неволи.

Всё на самом деле просто и только от нас зависит, сохраним ли мы историческую память о великом полководце и защитнике Белой Руси – генералиссимусе Александре Васильевиче Суворове.