Николай Сергеев: День народного единства, часть пятая

Николай Сергеев: День народного единства, часть пятая 23.12.2020 11:54

Начало. Часть первая.
Часть вторая.
Часть третья.
Часть четвертая.

18 июля 1605 года Марфа (после загадочной гибели в Угличе царевича Дмитрия, вдовствующая царица Мария Нагая, была пострижена в монахини под именем Марфы) прибыла из ссылки, и ее встреча с «сыном» произошла в подмосковном селе Тайнинском при огромном стечении народа. По воспоминаниям современников, Лжедмитрий соскочил с коня и бросился к карете, а Марфа, откинув боковой занавес, приняла его в объятья. Оба рыдали, и весь дальнейший путь до Москвы «царь Димитрий» проделал пешком, идя рядом с каретой. Царица разместилась в кремлевском Вознесенском монастыре, царь навещал ее там каждый день и спрашивал благословения после каждого серьезного решения. 

Вдовствующая царица Мария Нагая (в иночестве Марфа), картина XIX в.

Но не всё складывалось безоблачно для Лжедмитрия. Буквально через несколько дней в Москве был раскрыт заговор, направленный на свержение и убийство «царя Димитрия».  В ходе следствия вскрылось, что против нового царя злоумышлял князь Василий Шуйский. Его люди распространяли по Москве слухи, что соискатель царского престола на самом деле является беглым монахом Гришкой Отрепьевым и замышляет разрушение церквей и искоренение в Русском царстве православной веры. Шуйский был схвачен, но «царь Димитрий» передал решение его участи на усмотрение Земского собора. 

Как свидетельствуют сохранившиеся документы, царь был столь красноречив и столь убедительно уличал Шуйского «в воровстве его», что собор единодушно приговорил его к смертной казни. 25 июля Василий Шуйский был возведен на плаху, но указом «царя Димитрия Ивановича» помилован и отправлен в ссылку в Вятскую землю. 

30 июля Лжедмитрий был венчан на царство как «государь, царь и великий князь всея Руси Димитрий Иванович». Первыми действиями вступившего на престол царя стали многочисленные милости. Из ссылок были возвращены князья и бояре, бывшие в опале при Борисе и Федоре Годуновых, которым вернули конфискованные имения. 

Вернули также Василия Шуйского и его братьев, не успевших добраться до Вятки, что было, как покажут последующие события, роковой ошибкой новоявленного государя. Помимо того, служилым людям удвоили содержание, помещикам, несшим службу в дворянской коннице, - земельные наделы за счёт земельных и денежных изъятий у монастырей. 

Князь Василий Шуйский

Обычно принято считать, что Лжедмитрий I был игрушкой в руках римской курии, иезуитов, польских короля и магнатов, которые видели в нём орудие достижения своих далеко идущих планов. Однако Лжедмитий I имел свои виды на дальнейшую судьбу Московской державы, царём которой ему удалось стать. Он, похоже, не собирался выполнять обещания, данные римскому папе и польскому королю, идущие в разрез с интересами Русского царства. Самозванец сел на царский престол и не думал отдавать на откуп папежникам и ляхам ставшее вдруг своим царство-государство.

Он не разрешил строить костёлы и не пустил иезуитов в пределы Московской державы. Он позволил католикам и протестантам свободно исповедовать свою веру, но не разрешил заниматься ее распространением, т.е. обращать в нее православных. Обещанные польскому королю половину Смоленской земли с городом Смоленском и Северскую землю с Черниговом Лжедмитрий I не стал передавать Речи Посполитой, а деньгами возместил расходы, понесённые поляками в его пользу. Более того, земли, оказавшие поддержку самозванцу в борьбе за московский престол, были на 10 лет освобождены от налогов.

Новоявленный «царь Димитрий Иванович» большое внимание уделял укреплению вооружённых сил, особенно артиллерии и стрелецких полков огненного боя. Шла подготовка к войне за Крым и Прибалтику против Швеции. Возможно, Лжедмитрий I вошел бы в русскую историю как один из достойных государей, но его погубила беспечность и любовная страсть к польской красавице и рьяной католичке Марине Мнишек. 

Лжедмитрий просит руки у Марины Мнишек, рисунок XIX в.

Марина Мнишек, дочь крупного и влиятельного польского магната, воеводы сандомирского Юрия Мнишека, к которой, находясь в Польше, воспылал безудержной страстью Лжедмитрий и стал добиваться ее руки. Но польская красавица была весьма расчётлива и ясно дала понять ему, что готова пойти с ним под венец только в качестве русской царицы. Но не только корыстными расчетами была движима Марина Мнишек, за ней стояло римская курия, избравшая её своим орудием для проведения католичества в Русское царство. При помолвке, которая состоялась перед началом похода Лжедмитрия в Русское царство, Марине Мнишек были обещаны в качестве свадебных даров, кроме денег и бриллиантов, Новгород и Псков. Кроме того, Лжедмитрий обязался предоставить ей право исповедовать католичество и не принуждать к переходу в православную веру.

Вступив на московский престол, «царь Димитрий Иванович» не забыл о своей польской возлюбленной и отправил в Польшу свадебное посольство во главе с дьяком (придворный чин) Афанасием Власьевым. 12 ноября 1605 года в присутствии короля Сигизмунда был совершён обряд обручения Марины Мнишек и царя Димитрия Ивановича, на котором дьяк Власьев представлял царственного жениха. 

Вместе с дьяком Власьевым в Польшу был направлен личный секретарь царя Бучинский с тайным поручением добиться от папского нунция для Марины Мнишек специального разрешения, «чтобы её милость панна Марина причастилась на обедне у патриарха нашего, потому что без того венчана не будет».

24 апреля 1606 года в Москву прибыл сандомирский воевода Юрий Мнишек с дочерью Мариной в сопровождении свиты из двух тысяч человек — знатных панов и шляхтичей и их челяди, которым Димитрий выделил на дары огромные суммы.

Свадьба первоначально была назначена на 4 мая 1606 года, но была отложена, так как требовалось выработать обряд хотя бы внешнего принятия Мариной (она была фанатичной католичкой) православия.

8 мая царь Димитрий и Марина были обвенчаны по православному обряду, после чего она была коронована царицей. Казалось бы, что время междуцарствия завершилось, но почивание на лаврах обернулось для «царя Димитрия Ивановича» полным крахом.

Дело в том, что с воцарением Лжедмитрия в государстве, в первую очередь в Москве, в сознании подданных образовалось двойственное отношение к «царю Димитрию Ивановичу». С одной стороны, новый царь многим нравился. В нем не было присущей средневековой аристократии чопорности. Он нередко запросто ходил по Москве и непосредственно общался с простолюдинами.

Внутренняя политика нового царя способствовала экономическому подъему в стране. Проводились меры, направленные на упорядочение государственного управления, которое было в значительной степени расстроено за время войны между Годуновыми и Лжедмитрием.

В законодательном порядке было запрещено мздоимство, срок преследования беглых крестьян был ограничен пятью годами. При этом возвращению подлежали все крестьяне, бежавшие за год до начала «голодных лет» или же после них, или те, кто бежал во время голода, захватив своё имущество — то есть не с целью спасения жизни. Бежавшие во время голода закреплялись за новым помещиком, кормившим их в трудное время. Если же беглецам удавалось удалиться от места прежнего проживания более чем на 200 вёрст, то они не подпадали под закон о розыске. По тем временам - весьма мягкое законодательство. Кроме того, земли, поддержавшие «царевича Дмитрия» на 10 лет, освобождались от всех податей.

Чтобы уменьшить злоупотребления при сборе податей, царь Димитрий обязал сами земли отправлять с выборными людьми соответствующие суммы в столицу. Мздоимцев приказано было водить по городу, повесив на шею денежную мошну, меха, жемчуг - или даже солёную рыбу - то, чем бралась мзда, и бить палками. Дворяне были избавлены от телесных наказаний, зато должны были за те же преступления выплачивать большие штрафы.

Всё это способствовало росту популярности «царя Димитрия Ивановича» среди податного населения и служивого дворянства, но среди титулованной аристократии, которая рассматривала Лжедмитрия исключительно как орудие свержения Годуновых, эти меры в пользу «черных мужиков» вызывали нарастающее раздражение.

Помимо прочего, новый царь начал проводить организационную реформу Русской православной церкви. Он ввёл в состав Боярской Думы (высший совет Русского царства) в качестве постоянных членов представителей высшего духовенства. Одновременно Димитрий весьма недоброжелательно относился к монахам, называл их «дармоедами» и «лицемерами». Он приказал сделать опись монастырских владений с целью изъятия всего «лишнего» и использования его на укрепление православной веры не на словах, а на деле.  

Казалось бы, что Лжедмитрий достиг невероятного: стал государем всея Руси и получил руку той, которую желал. Но его ждал жестокий крах.

В целом же в вопросах вероисповедания «царь Димитрий Иванович» проявлял не присущую тем временам терпимость. Он предоставил своим подданным свободу совести, объясняя это тем, что и православные, и католики, и протестанты верят в одного Бога — разница только в обрядах. Последние же, по его мнению, являются произведением рук человеческих и то, что постановил один церковный собор, другой может отменить. Более того, собственный секретарь царя Димитрия - Бучинский - был протестантом. Понятно, что такое религиозное вольнодумство царя не находило понимания среди церковного священноначалия. В то же время, считаясь с религиозными чувствами своих православных подданных, он настоял, чтобы Марина Мнишек наружно исполняла православные обряды.

Помимо свободы в области вероисповедания «царь Димитрий Иванович» проводил линию на раскрепощение других сторон жизни тогдашнего русского общества. Так, по свидетельству шведского дипломата Петра Петрея, «в отличие от прежних царей, он прекратил преследование скоморохов, не запрещены были больше ни карты, ни шахматы, ни пляски, ни песни».

Подобные послабления вызывали большие симпатии к царю в самых широких слоях общества, но, с другой стороны, ширились подозрения в самозванстве, которые всячески подогревались родовитой знатью во главе с князем Василием Шуйским, который в кружке заговорщиков не скрываясь говорил, что Димитрий был «посажен на царство» с единственной целью - свалить Годуновых, теперь же пришло время свалить и его самого.

Зимой 1605 года был схвачен был монах Чудова монастыря, во всеуслышание заявлявший, что на престоле сидит беглый чернец Гришка Отрепьев, которого «он сам грамоте учил». Монаха подвергли пытке и утопили в Москве-реке вместе с несколькими его сотоварищами. Весной 1606 года был схвачен, подкупленный ненавистниками царя Димитрия священник или кто-то из служек семейного царского храма (в различных источниках по-разному), который должен был отравить чашу с церковным вином, прежде чем подать ее царю. Тучи над «царем Димитрием Ивановичем» сгущались, заговорщики только ждали удобного случая, и он наступил.

Окончание следует