Андрей Геращенко: Об историческом единстве белорусов, русских и украинцев. Часть третья

Андрей Геращенко: Об историческом единстве белорусов, русских и украинцев. Часть третья 01.09.2021 19:03

(статья-отклик на статью В.В.Путина «Об историческом единстве русских и украинцев»)

Начало. Часть первая.
Продолжение. Часть вторая.
    
Белоруссия и Великая Отечественная война.

Тема Великой Отечественной войны для Белоруссии в послевоенное советское время была стержневой – не будет преувеличением сказать, что подлинный белорусский патриотизм и сама белорусская нация были выкованы в горниле этой самой страшной в мировой истории войны. Безусловно, время идёт, меняются поколения, однако именно Великая Отечественная война оставила настолько глубокий и трагический след в национальной памяти белорусов, в белорусской душе, что это сыграло во многом решающую роль и в событиях, последовавших сразу после распада СССР, и в период начала и развития постсоветской российско-белорусской интеграции, и в 2020 году, и в поражении попытки цветной революции, которую пыталась провести ориентированная на Запад оппозиция.

Главным и принципиальным отличием ситуации в Белоруссии от Украины было то, что Белорусская ССР – это советская партизанская республика со своим особым внутренним культом легендарной всенародной борьбы с немецко-фашистскими оккупантами. Безусловно, партизанское движение, разветвлённое подполье и советская патриотика были и на Украине. Но Украина, более крупная по территории и, что ещё важнее, неоднородная в части регионов, не смогла отождествить себя именно с Великой Отечественной войной. Сравним, например, идеологию ОУН-УПА львовщины и патриотизм комсомольцев-молодогвардейцев луганщины. Понятно, что были предатели и полицаи и на луганщине, а партизаны и советские патриоты – на львовщине. Но различия между регионами были. Этого не было в Белоруссии. Во всяком случае, республика-партизанка была более однородной – если самые западные белорусские регионы при сопротивлении оккупантам и не проявляли такого бешеного напора, как восточные, то и не поддерживали оккупантов, и симпатизировали партизанам в любом случае.

Конечно, свои предатели и полицаи были и в Белоруссии. Так, из действовавших к концу оккупации в 1944 году 23 шуцманшафт-батальонов было 8 белорусских. В буквальном переводе это охранные команды – полицаи и каратели, как правило из местного населения и военнопленных. Кстати, так называемые части Ваффен СС были сформированы позднее именно на базе таких шуцманшафт-батальонов. Впрочем, как и печально известные 13-й (белорусский) батальон СД и 30-я (белорусская) пехотная дивизия СС.

Но это были частности. Никакой, даже эфемерной самостоятельности (как в случае с ОУН-УПА), эти силы не имели, полностью находясь под командованием немецких властей. Более того, своих предателей и карателей в Белоруссии остро не хватало – их приходилось завозить. Так, помимо 8 белорусских шуцманшафт-батальонов в Белоруссии действовали 6 украинских, 5 казачьих, 3 литовских и 1 латышский. Белорусские каратели действовали осторожно, опасаясь мести партизан.

И им было чего опасаться. Несмотря на всю вражескую пропаганду, несмотря на чудовищные злодеяния и массовое уничтожение мирного белорусского населения партизаны вели всенародную войну с захватчиками. Полыхало так, что оккупанты контролировали только города, крупные населённые пункты и основные пути сообщения (последнее – с переменным успехом). На протяжении всего периода оккупации в Белоруссии действовали 199 партизанских бригад, 14 партизанских полков (997 отрядов) и 258 отдельных партизанских отрядов, в которых насчитывалось 374 тысячи бойцов; скрытые партизанские резервы достигали 400 тысяч человек. Наряду с этим, в подпольных организациях и группах насчитывалось свыше 70 тысяч человек, в том числе 10 тысяч сотрудников агентурной разведки. С июня 1941 по июль 1944 года партизаны Белоруссии вывели из строя около 500 тысяч военнослужащих оккупационных войск и марионеточных формирований, чиновников оккупационной администрации, вооруженных колонистов и пособников (из них 125 тыс. человек - безвозвратные потери), подорвали и пустили под откос 11 128 вражеских эшелонов и 34 бронепоезда, разгромили 29 железнодорожных станций и 948 вражеских штабов и гарнизонов, взорвали, сожгли и разрушили 819 железнодорожных и 4 710 других мостов, перебили более 300 тыс. рельсов, разрушили свыше 7 300 км телефонно-телеграфной линии связи, сбили и сожгли на аэродромах 305 самолетов, подбили 1 355 танков и бронемашин, уничтожили 438 орудий разного калибра, подорвали и уничтожили 18 700 автомашин, уничтожили 939 военных складов. За тот же период партизаны Белоруссии взяли следующие трофеи: орудий - 85, минометов - 278, пулеметов - 1 874, винтовок и автоматов - 20 917. Общие безвозвратные потери белорусских партизан в 1941-1944 гг., по неполным данным, составили 45 тысяч человек.   После освобождения Белоруссии 180 тысяч бывших партизан продолжили войну в рядах действующей армии.

Надо ли говорить, что всё это было возможным прежде всего потому, что белорусы считали СССР (фактически – советскую Россию) своей Родиной, не разделяя свою судьбу и судьбу русского народа, воспринимая себя в этом страшном испытании частью единого народа.
Бело-красно-белая символика активно использовалась полицаями и предателями в годы оккупации, реяла на официальных мероприятиях коллаборантов рядом со свастиками и портретами Гитлера.

В 1990-е белорусы это помнили, как помнили и то, что именно полицаи и предатели пытались в годы оккупации противопоставить белорусов русским.

Именно поэтому 14 мая 1995 года на референдуме, проведённом по инициативе президента Республики Беларусь А.Г.Лукашенко, 75,1% от принявших участие в голосовании белорусов отвергли бело-красно-белую символику и проголосовали за возвращение несколько видоизменённых государственных символов Белорусской ССР – красно-зелёного флага и герба с колосьями и васильками. И это в атмосфере дикой истерии по поводу «красно-коричневого реванша» и «потери национального достоинства», которую тогда устроили бело-красно-белые, четыре года проводившие массовую кампанию по рекламе бело-красно-белых атрибутов, висевших в Белоруссии на каждом здании и в каждом учреждении.
В том числе и поэтому белорусский народ, ощущая себя единым целым с русским и украинским народами, требовал если и не восстановления единой страны, то хотя бы курса на интеграцию и сближение. И А.Г.Лукашенко ответил на этот всенародный запрос.

Курс на интеграцию с Россией. Строительство Союзного государства.

2 апреля 1996 года Президент Российской Федерации Борис Николаевич Ельцин и Президент Республики Беларусь Александр Григорьевич Лукашенко подписали Договор об образовании Сообщества России и Белоруссии. При этом многим запомнилось битьё бокалов «на счастье». Следует отметить, что то подписание в личном и политическом плане было выгодно как Б.Ельцину, так и А.Лукашенко, хотя в первую очередь, это, безусловно, было выгодно, прежде всего, российскому и белорусскому народам.

29 апреля 1996 года в Санкт-Петербурге было подписано соглашение о создании Парламентского собрания России и Белоруссии, а 2 апреля 1997 года Б.Ельцин и А.Лукашенко подписали уже собственно Договор о Союзе Белоруссии и России.

Далее шло поэтапное согласование позиций и подходов. В 1997 году создали Высший совет и Исполнительный комитет Союза Белоруссии и России. В 1998 году были разработаны и начались реализовываться первые союзные программы, были образованы Пограничный и Таможенный комитеты, Комитет по вопросам безопасности и другие структуры. Граждане России и Белоруссии были уравнены в основном в правах на территории Союзного государства, и хотя данный вопрос не полностью урегулирован до сих пор, это стало важным шагом вперёд. 

8 декабря 1999 года Б.Ельцин и А.Лукашенко подписали, наконец, полномасштабный Договор о создании Союзного государства. 26 января 2000 года договор вступил в силу, так как был ратифицирован парламентами обоих государств. Согласно данному договору, были сформированы и действуют до сих пор союзные органы власти – Высший Государственный Совет, Совет Министров, Постоянный Комитет Союзного государства и Парламентское Собрание Союза Белоруссии и России.

Казалось, ещё немного, и будет создано реальное Союзное государство с единым законодательством, флагом, гербом, гимном и даже единой валютой. Во всяком случае, именно это предполагало принятие Конституционного акта. Однако этого так и не произошло и союзное строительство, во многом став точкой отсчёта для всей постсоветской интеграции, замедлилось на долгие годы. 

Фактически, сказав «А», мы так и не сказали «Б», на что были свои причины. С точки зрения исторического прецедента это можно сравнить с объявлением о восстановлении Священной римской империи в раннем средневековье, когда за громкой декларацией не последовало реальных дел, и Священная Римская империя осталась во многом декларативным образованием, данью своеобразной исторической памяти об античной Римской империи. 

К этому привели серьёзные объективные причины. Белоруссия и Россия – явно несопоставимые по масштабу государства – это равносильно тому, как если бы, к примеру, интегрировались США и Новая Зеландия. Отсюда проблемы с политической частью – растворяться в России ни Белоруссия, ни сами белорусы не собирались. Россия же и россияне не желали иметь в новом союзном образовании такой же голос, как и маленькая Белоруссия. Вторая проблема – разная форма собственности. Если у Белоруссии это в основном государственная собственность, то в России – частная. Соответственно, главным регулятором экономики в Белоруссии выступает государство, а в России велика роль собственников. К тому же в Белоруссии изначально был приоритет социальной защиты и поддержки населения, выражавшийся в том, что даже убыточное предприятие в первую очередь должно думать о выплате зарплат и социальной сфере. В России же убыточное предприятие чаще всего идёт по процедуре банкротства. Соединить эти два общественных строя было проблематично.

Фактически уже в начале 21 века процесс союзного строительства резко замедлился, а затем и вовсе практически остановился.

Свою значительную роль сыграли и внешние факторы – восстановление СССР-2 в планы США и коллективного запада явно не входило.

Самым существенным и слабым моментом конструирования Союзного государства было то, что его создание, развитие и дальнейшее существование его сторонниками в основном рассматривалось в экономической плоскости. Этническое, культурное, религиозное и языковое единство русских,  белорусов и украинцев были неким второстепенным фоном. Именно эта, базисная часть – триединство нашего народа, не была задействована в союзном строительстве, российско-белорусской интеграции. Лидеры государств, деловые люди, финансисты, производственники оперировали в основном категориями рынка, кредитов, совместных предприятий, разделения труда, нефтяного и газового балансов. Вопросы культуры, общности, языка руководством обеих стран и элитами всерьёз не воспринимались. В самом деле – какой там «культур-мультур», когда «нужно экономику делать», а «стихи потом почитаем» и «кино историческое на досуге посмотрим».

Между тем ничто не терпит пустоты. Последние двадцать лет именно в сфере культуры, исторической науки, этногенеза, языковой ситуации, во всей гуманитарной области в Республике Беларусь медленно, исподволь произошли серьёзные изменения, во многом перекликающиеся с процессами, уже произошедшими на Украине. Украина давно перешла из стадии «Украина – не Россия» в стадию «Украина – антиРоссия». В Белоруссии мы также проделали непростой путь в том же, увы, направлении. Благо, так далеко пока не зашли. Если в 1990-е в Белоруссии идея «Белоруссия вместе с Россией» преобладала, то за последнее двадцатилетие голоса с призывами в широкой палитре от «Белоруссия – не Россия» до крайних «Белоруссия – антиРоссия» стали явственными и претендующими на право диктовать эти концепции белорусскому народу. О том, почему это произошло и что этому можно (и нужно) противопоставить, поговорим в четвёртой, заключительной части статьи-отклика.

Часть четвертая.