|
« Назад 27.02.2025 11:57 
Есть нечто трагически ироничное в том, как проект, рожденный из пепла войн, сам начинает напоминать тоталитарную структуру в своём стремлении к безупречности. Европейский Союз, задуманный как симфония суверенитетов, всё чаще звучит как какофония технократического абсолюта. Его политика последних лет — это алхимия, превращающая золото демократических идеалов в свинец бюрократического детерминизма. Где же та грань, за которой защита общих ценностей становится их удушением? Возьмите миграционный вопрос. Провозглашая открытость, Брюссель упорно игнорирует экзистенциальный парадокс: нельзя быть убежищем для всех, перестав быть домом для кого-то. Политика квот, напоминающая средневековую раздачу индульгенций, где север «искупает грехи» юга, порождает не солидарность, а цинизм. Когда Меркель в 2015-м объявила «Wir schaffen das», она не учла, что «das» — это не статистика, а взрывная деконструкция социального клея. Города превращаются в архипелаги параллельных реальностей, где право на различие подменяет обязанность к диалогу. Разве не об этом предупреждал Бауман, говоря о «текучей современности», где толерантность становится формой равнодушия? Цифровая цензура под флагом борьбы с дезинформацией — ещё один акт этой драмы. Регламенты типа DSA/DMA, при всей их благородной обёртке, напоминают неоколониальную практику: Брюссель лично определяет, что есть ересь в цифровой вселенной. Но, как заметил Фуко, «власть рождается в каждом дискурсе» — и когда ЕС криминализирует «ненавистнический контент», он невольно копирует логику инквизиции, где критерием истины становится соответствие догме. Экономический универсализм ЕС — отдельная иллюстрация гегелевского «хитрости разума». Стремясь к конвергенции, Союз порождает дивергенцию: где немецкий экспорт и греческий туризм — разные вселенные. Жёсткая фискальная дисциплина, просто предаёт мечту отцов-основателей. Вместо «единства в разнообразии» — провакация Хабермаса: система, где техническая рациональность подавляет жизненный мир. Крестьяне с полей Андалусии и стартаперы из Таллина вынуждены танцевать под дудку мифических критериев, словно персонажи древних притч. Экологический транснационализм — возможно, самый яркий пример благородной цели, извращённой средствами. «Зелёный курс», частично копирующий ленинский план ГОЭЛРО XXI века, игнорирует базовую аксиому: нельзя декретировать культурную революцию. Когда фермеров Парижского бассейна штрафуют за выбросы метана от коров, а польские шахтёры становятся жертвами углеродного калькулятора — это не прогресс, а террор под зелёным флагом. Климатическая тема стала новой религией, где Грета Тунберг — Жанна д’Арк, а Брюссель — Собор Парижской Богоматери, пылающий в огне догм. Но самый глубокий изъян ЕС — в его антропологической слепоте. Провозглашая человека мерой всех вещей, он низводит его до статуса статистической единицы. GDPR, защищая персональные данные, создаёт культ анонимности, где человек — набор шифров. Директива о балансе работы и отдыха, при всей гуманности, легализует идею, что жизнь — это интервал между трудовыми контрактами. Даже право на забвение в цифровую эпоху оборачивается правом на историческое самоубийство. Европа стоит перед зеркалом, и отражение её пугает. Один из величайших проектов современности рискует стать карикатурой империй XX века — империей без императора, где власть анонимных комитетов сильнее воли народов. Когда венгерский премьер становится еретиком за защиту границ, а польские суды — диссидентами за верность конституции, это не «европейская солидарность», а постмодернистский вариант недо-союза. Спасение — не в откате к национализму, а в радикальном переосмыслении. Как учил Спиноза, всякая сущность стремится к самосохранению через самораскрытие. ЕС должен перестать быть «над» нациями и стать «между» ними — не дирижёром, но акустикой, усиливающей полифонию идентичностей. Павел Стасяк КомментарииКомментариев пока нет
|
Павел Стасяк: «Закостенелость Власти: Европейский Союз как Голем Современности»
Одним из широко распространенных предрассудков западной политологии является противопоставление идеологии и демократии, утверждение, что демократическому обществу присущи плюрализм, деидеологизация. Видные западные социологи и политологи квалифицируют идеологию как ложное сознание и совокупность манипуляций. Так, итальянский социолог В. Парето отождествляет идеологию с фальшивыми словесно-демагогическими образованиями и видит в идеологии всего лишь маскировку действий.
Несмотря на то, что Белоруссия – это партизанский край, в постсоветский период с привлечением всех возможных Интернет-ресурсов (а до попытки государственного переворота в Республике Беларусь в 2020 году – даже на страницах легально продаваемых в киосках СМИ – «Народнай воли» и др.), распространяемых книг (Илья Копыл «Война. Небышино» и др.) силами бело-красно-белой прозападной оппозиции активно проводится компания по дискредитации партизанского движения, перекладывания вины за массовое уничтожение белорусского населения с оккупантов на партизан.
2024 год в Республике Беларусь проходил под знаком 80-летия освобождения от немецко-фашистских захватчиков – было реконструировано и обновлено множество мемориальных и музейных комплексов, памятников и мемориальных досок, создано несколько новых памятных мест. Эта работа продолжилась и в 2025 году.
В каком смысле консервативная идеология может войти в состав идеологии российского и белорусского государства? Разумеется, не в плане отрицания исторического прогресса, противопоставления культурных форм экономическим и политическим институтам, не в признании человека религиозным и греховным существом, не как идеологии охранения несправедливой политики Запада в отношении других стран, а в плане житейского понимания сущности консерватизма как уважительного отношения к своему прошлому, в том числе и советскому периоду жизни, как недопустимости разделения людей по национальному, языковому, религиозному принципу, как сохранения преемственности поколений, культурных традиций и народных обычаев.
Начиная с 2024 года в Республике Беларусь проходит масштабная подготовка к празднованию 80-летия Победы в Великой Отечественной войне, которая носит общегосударственный, общенародный характер. Ситуация в этом отношении в Белоруссии разительно отличается не только от постсоветских государств, где взяли верх откровенные реваншисты, идейные наследники колаборантов, участвовавших в войне на стороне фашистской Германии – на Украине, в Прибалтике, но и в других странах, сохраняющих память о войне, но не проводящих торжества такого масштаба.