|
« Назад 05.01.2017 16:29 
Николай Ирин: «Карнавальная ночь» или утопия 29 декабря 1956 года на экраны вышел полнометражный дебют режиссера Эльдара Рязанова по сценарию Бориса Ласкина и Владимира Полякова «Карнавальная ночь». Типовой способ восприятия картины: «Команда молодых культработников готовится к встрече Нового года. Они задумывают устроить интересный и веселый праздник, но, на беду, их берется контролировать директор клуба Огурцов — бюрократ, буквоед и чинуша. Созвав всех в свой кабинет, он подробно рассказывает о «своем видении» того, как правильно и полезно провести мероприятие. Ребята понимают, что вместо веселья гостям клуба будет преподнесен некий коктейль из смотра художественной самодеятельности и партсобрания. И тогда молодежь решает хитростью обойти недалекого начальника, чтобы организовать настоящий новогодний бал». Это неверная и, простите, глубоко вредная трактовка — от невнимательного зрителя. Фильм устроен тонко. Рязанов — большой художник со звериным чутьем на психологическую достоверность, а не прикладной «сатирик». Посмотрим ленту, что называется, по-взрослому.
Думаю, исходный замысел был деформирован вследствие того, что директором клуба утвердили Игоря Ильинского, актера слишком яркого, мощного и к тому же имевшего в послужном списке легендарную роль бюрократа Бывалова из «Волги, Волги». Автоматически Огурцов занял центральное место, а ведь придуман был лишь как «волшебный помощник». Однако же по порядку. В центре исходного замысла пара молодых людей, Леночка Крылова (Людмила Гурченко) и Гриша Кольцов (Юрий Белов). У нас, к сожалению, не принято, особенно в постсоветские времена, отслеживать социокультурную составляющую образа, отсюда регулярный сбой настроек, дефекты восприятия. Между тем суровая большевистская прямота («А кем Вы были до 17-го года?» или «Из каковских будете?») широко и с успехом культивируется, допустим, в голливудских фильмах. У нас же все замечают, что Огурцов гад и бюрократ, но никто почему-то не обращает внимания на то, что Леночка — уверенная в себя, языкастая, обаятельная и не по годам развитая артисточка, пускай местного значения, а преследующий ее Гриша — сильно неуверенный в себе и, чего уж там, не больно-то развитый электрик. Как говорится, не пара они, не пара. Картина вот именно об этом: о социальном, если угодно, несоответствии. Авторы педалируют неспособность электрика элементарно объясниться. У этого простака отсутствует минимальный куртуазный навык. Он не знает, как к девушке подкатить, не ведает, как завести небрежную, но эффективную и соблазнительную беседу. На протяжении всей ленты авторы дают множество указаний на душевные борения Гриши. Рассыпанные по фильму, будто бы декоративные, концертные номера являются на деле точными комментариями к внутреннему миру электрика. И, конечно, Огурцов не абстрактный бюрократ, а некий «внутренний отец», к которому апеллирует архаичный по своим психологическим установкам Гриша, чтобы добиться-таки артистичной красавицы.
Карнавальная ночь — время чудес и превращений, и авторы изобретательно и умело подключают фольклорную образность. У того, кто половчее, был за помощника конек-горбунок, а у того, кто неразвит, за помощника бюрократ. Огурцов появляется в речи Григория ровно тогда, когда парень совершенно отчаялся найти подход к бойкой современной девице. Во внутреннем мире Гриши отчаяние преобразуется в агрессивную мольбу, обращенную к «отцу». Он воспитан в духе «длинные юбки — святое, короткие — зло», в стиле «чего там куртуазничать и расшаркиваться, достаточно искренности, честности, прямоты». Теперь пересмотрите картину и отследите поведение Огурцова как поведение потенциального Гришиного отца. Допустим, директор осуждает смелый акробатический номер и красивые ножки танцовщицы со словами «я тоже женатый». Конечно, здесь косвенное высказывание Гриши, который, повторюсь, не может обеспечить ухаживание, соответствующее запросам артистичной и лукавой Леночки. Тайная надежда Кольцова на то, что «законный брак» гарантирует ему неразрывные узы и оградит от игривой-игровой стихии, где он не силен и обречен на поражение. Поэтому: «Костюмы надо заменить, ноги изолировать». Отметим также пару великовозрастных бухгалтера и библиотекарши. Кто они, откуда и почему? Все оттуда, из Гришкиного подсознания. Эта сладкая, слишком сладкая парочка — тот самый заунывный идеал, что воображает себе Григорий. Он вдовец, она тоже немолода, шансов на любовную игру на стороне никаких, и это, по Гришке, прекрасно! Безоблачные отношения гарантированы.
Бухгалтер что-то говорит библиотекарше о чувствах, выражается тоже неумело и неизящно: «Вы поймите меня, Аделаида Кузьминична, в вашем обществе я отдыхаю душой, вы человек серьезный!» «Бе-ме», и она принимается за песню. Здесь скрытая Гришкина претензия, ведь точно так ведет себя Леночка: Кольцов ей «бе-ме», а она — петь. Но разница все-таки есть: Аделаида серьезна, Леночка категорически нет. Еще более показателен эпизод с клоунами, разыгрывающими умеренно фривольную сценку «про отношения». Суть в том, что молодой человек сначала выбрал себе невесту и заключил с нею устное соглашение, на какое как раз и рассчитывает применительно к собственной личной жизни Гриша. Однако впоследствии этот человек, «Сидоров», встретил новую девицу и решил жениться уже на ней. «Сидоров? Морально разложился?!» — негодует Огурцов, но, конечно, здесь отчаянный сердечный вопль самого Гриши, не желающего знать ни про какие сложности любви. Он требует гарантий, гарантий и еще раз гарантий. Это именно Гриша — бюрократ, ненавидящий живую жизнь с ее хитросплетениями, сюрпризами и программным непостоянством. Директор же всего-навсего фантом, порождение фантазий Кольцова. Забавно, кстати, и показательно, что уже после финальных титров Огурцов внезапно появляется на экране и со значением произносит: «За все, что здесь сегодня было, я лично никакой ответственности не несу!» Зрители, как правило, слегка возмущаются и дистанцируются от бюрократа. Зря, напрасно. Огурцов честен и прав. Ответственность несет персонально электрик.
Дело вот в чем. Мне очень обидно, что красивая, плотная, вечно актуальная конструкция Ласкина — Полякова — Рязанова воспринимается в качестве безобидного эстрадно-новогоднего ревю. Эта вещь очень хорошо придумана. Внутренний мир Гриши Кольцова дан подробно и остроумно, но не впрямую. Голливуд, извините, позавидовал бы. Фильм помогает осознать, например, следующее. Развенчивать простака, конечно, можно и нужно. Простак бывает и агрессивен, и по-настоящему опасен. Однако одно дело работа умных, тонких, влюбленных в человека со всеми его слабостями Миронера, Хуциева, Рязанова, и совсем другое — грязная по своей сути работа постсоветских реваншистов, которые не в силах пережить того, что простак способен наперекор ожиданиям развиваться и вырастать над собою, а уж тем более над ними, неумелыми современными горе-очернителями. В сущности, Гриша Кольцов — брат-близнец Саши Савченко из «Весны на Заречной улице». Просто психологическая стадия электрика предшествует прорывной стадии сталевара. В «Карнавальной ночи» у простака в душе нет еще ничего, кроме досады, претензий, агрессии, самодурства. Там доминирует Огурцов. Он, как и сам Гришка, враг излишеств. Зачем знакомиться с одной девушкой, а потом с другой или третьей, когда можно жениться на первой попавшейся раз и навсегда. Зачем клоунские костюмы, «художественный образ», если можно выразить ту же саму мысль тупо и коротенько, в форме доклада. Большая Культура — это всегда избыточность, но Гришка до этого не дорос. Упрощение — вот внутренняя стратегия электрика. Другая его стратегия есть поклонение авторитету. Характерен образ товарища Телегина, что ставит Огурцова на место. Гриша исповедует брутальный кодекс. Он не умеет красиво ухаживать, в том числе потому, что не видит, не понимает тонкой человеческой игры, а видит и понимает единственно силу в патриархальном ключе. Мужики меряются усами, мускулами, а еще лучше должностями. «Подорвал мой авторитет», — базовая обида Огурцова. Ближе к финалу у Кольцова в душе что-то просыпается, идет рост: «Человек, можно сказать, первый раз в жизни вышел на сцену...» Гришка стремится жить на преодолении. Раньше он пытался выделиться через нечто внешнее, вроде значимых здесь малиновых ботинок, но теперь пробует поменять психологический режим. В начале Огурцов недоумевает: «О чем этот танец говорит?» Некультурному человеку непонятна тотальная избыточность танца как такового. Но в финале, и это важно, Гриша сам предлагает Леночке танцевать, значит, дозрел. КомментарииКомментариев пока нет
|
Николай Ирин: «Карнавальная ночь» или утопия
24-26 апреля 2025 года я принял участие в международной научно-просветительской конференции «Русские герои европейского Сопротивления в годы Второй мировой войны», которая прошла в Москве в Доме русского зарубежья им. А. Солженицына. В докладах участников было много горьких фактов о том, как участники сопротивления уже после войны попадали в советские лагеря. Меня по моей просьбе принял Президент Фонда наследия русского зарубежья Александр Алексеевич Авдеев - опытный руководитель и весьма интересный собеседник. Основной темой было издание моей новой книги "О творцах и творчестве". Попутно коснулись и других тем, в том числе и роли Александра Исаевича Солженицына в отечественной истории. По прошествии месяца я решил вернуться к данной теме и поделится своими мыслями с читателями.
Констатацией бесчеловечного характера западной цивилизации Рабиндранат Тагор не ограничился. В своей статье он раскрыл сущность русской советской цивилизации как цивилизации, основанной на равенстве наций и гуманизме между людьми и высказал гениальное пророчество о том, что именно Восток принесет спасение человечеству от бесчеловечной западной цивилизации.
Прошедшее 80-летие Победы в Великой Отечественной войне ясно показало, что при всех частностях и нюансах Россия и Белоруссия, российский и белорусский народы хранят память о войне и подвиге наших предков.
Сегодня история партизанского движения актуальна еще и тем, что она не только разоблачает нынешних прозападных коллаборантов о Великой Отечественной войне, но и обнажает предел их нравственного падения, поскольку все их программы западнизации современной Беларуси, построенные на антикоммунизме и русофобии, ничем не отличаются от фашистских программ «европеизации» Советской Белоруссии в годы оккупации. Обивая пороги западных фондов и контор, инсинуируя против социализма с белорусской спецификой, они пытаются навязать нашему народу такой путь в Европу, какой в 1941-1944 годах пытались осуществить немецкие оккупанты с помощью своих прислужников.
Белорусскими беглыми при активном участии потомков полицаев и предателей, осевших за рубежом, предполагается возложить вину за геноцид белорусского населения фашистами в годы Великой Отечественной войны не на фашистов, а …на правительство СССР и партизанское движение, создав миф, во многом аналогичный мифу об украинском «голодоморе». Как и в случае с Украиной, в Белоруссии, основываясь на реальных фактах, данными силами, поддерживаемыми из-за рубежа, предполагается полностью изменить общественную оценку произошедшего. Стратегической целью всего этого является воспитание ненависти к России, к русскому народу, срыв интеграционных процессов в рамках Союзного государства России и Белоруссии, как и Евразийского Экономического Союза.