« Назад
02.03.2018 14:20
«Крови не боюсь»
Четырнадцать лет… Много это или мало? Говорят, что нынешнее поколение детей взрослеет раньше. Но на чём это основано? Ребятишки, к примеру, уже в классах начальной школы так лихо управляются с разными гаджетами, что и многим взрослым при всём их старании за ними никак не угнаться. Ну, это техническая сообразительность.
А как насчёт зрелости характеров и душ? Понятно, что и сегодня немало рано духовно созревших мальчишек и девчонок, и всё же героические дни Великой Отечественной – это отдельная страница нашей истории.
***
… Отец Вали Зенкиной, Иван Иванович Зенкин, служил старшиной 333-го стрелкового полка, расквартированного в самом центре Брестской крепости. В мае 1941-го девочка отпраздновала своё четырнадцатилетие, а 10 июня, радостная, показала маме похвальную грамоту за седьмой класс.
Прошло около двух недель. Был тёплый вечер. Валя сидела дома, читала и не заметила, как заснула с книжкой в руках. Проснулась она от страшного грохота.
Брестская крепость первой приняла на себя удар врага в той страшной войне. Горели казармы 333-го полка. Огненные языки лизали телеграфные столбы; как свечки, пылали деревья. Отец, наспех одевшись, крепко обнял мать, поцеловал Валю и выбежал из комнаты. Уже в дверях крикнул:
- Спускайтесь в подвалы! Это - война!
Вражеский снаряд попал в склад боеприпасов, и там не переставая, рвались снаряды, разбрасывая вокруг тысячи смертоносных осколков. Бежать через двор в бомбоубежище было опасно, и мать с дочерью укрылись в небольшом строении возле электростанции. Вместе с ними там спрятались и их соседи по дому.
Больше отца Валя уже никогда не видела.
В городе шёл бой.
Прижавшись к поленнице дров, женщины и дети сквозь сорвавшуюся взрывом дверь видели то, что происходило на улице. Видели, как под натиском врага отступили пограничники, и в проёме двери замелькали чёрные мундиры немцев. Вот они ворвались в укрытие. На минутку замешкались в полумраке. Потом кто-то наугад бросил гранату.
Раздался взрыв. Истошно закричала женщина, заплакали дети.
Валя в ужасе закрыла глаза и приникла к дровам, крепко сжимая своей рукой руку матери. Почувствовала, что кто-то грубо толкает её в спину. Обернулась и увидела прямо перед собой зловещее дуло автомата.
— Рус, быстро! — немец кивнул в сторону двери.
Понурившись, прижимая к себе вздрагивающих ребятишек, выходили на улицу женщины. Щурились от яркого света.
Их выгнали на берег реки Мухавец.
Было около полудня. Нестерпимо палило солнце. Мучительно хотелось пить. Тут же, на берегу, лежали и сидели захваченные в плен раненые красноармейцы.
Вдруг совсем близко защёлкали выстрелы, засвистели пули. Кто-то стрелял по охране. Толпа пленных на берегу зашевелилась, подалась к деревьям, ища укрытия.
Загорланили немцы, раздавая направо и налево пинки. Выстрелы быстро стихли.
Там, в крепости, увидели детей и женщин и прекратили огонь.
— Стреляйте! Чего стали? — приподнявшись, закричал один раненый. — Всё равно они нас перебьют. Слышите? Стреляйте!..
К нему подбежал гитлеровец и, что-то приговаривая, стал избивать. Раненый вздрагивал под ударами и глухо стонал.
***
А вот что рассказывала впоследствии Валентина Ивановна Сергею Тихоновичу Бобрёнку, участнику обороны Брестской крепости.
Фашисты погнали их на берег реки Муховец. Одна раненая женщина упала на землю, и толстый фельдфебель начал бить её прикладом винтовки.
— Не бейте её, она же ранена! — внезапно закричала Валя Зенкина, вырвавшись из рук матери.
Фельдфебель ухмыльнулся, скрутив девочке руки, что-то закричал, показывая рукой на Брестскую крепость. Но Валя не поняла его. Тогда заговорил переводчик:
— Господин фельдфебель должен застрелить тебя, но он дарит тебе жизнь. За это ты пойдёшь в крепость и скажешь советским солдатам, чтобы они сдавались. Немедленно! Если же нет, то все будут уничтожены...
В сопровождении солдата знакомым путем Валя прошла обратно к электростанции. Подведя к двери, немец втолкнул её во двор цитадели.
От резкого толчка Валя пробежала согнувшись несколько шагов, но удержалась и не упала. Выпрямившись, она медленно пошла по двору. В голове мелькнула мысль: «Сейчас убьют. Это они нарочно сказали «иди», чтобы пустить пулю в спину. Это всегда так».
Но за спиной было тихо. Тихо было и во дворе. Горели, потрескивая, дома, дымились развалины. Вся площадь была усеяна убитыми, и приходилось идти осторожно, чтобы не споткнуться.
Неожиданно где-то очень близко затрещал пулемёт. «Это из костела, — определила девочка. — Есть ещё живые», — повеселела она и бросилась на зов пулемёта.
Вторая очередь заставила её лечь на землю. «Нет, — подумала Валя, — наши так шутить не будут». Она осторожно осмотрелась и короткими перебежками, поминутно залегая, устремилась к развалинам погранкомендатуры.
Хлоп. Опять выстрел. И крики:
— Валя! Сюда! Сюда, живей!
— Осторожно!
И снова пулемётная очередь из костёла.
В кровь содраны локти, колени. Но вот и конец пути. У окна её подхватили на руки, втянули внутрь. Поставили на пол. А она стоять не может: ноги подкашиваются.
Села на стул и смотрит. Вокруг все свои, родные. От волнения перехватило горло. Ни слова сказать не может. И на неё смотрят. И молчат.
—Ты что же это разгуливаешь в такое время по крепости? — прервал молчание дежурный по 333-му стрелковому полку, а впоследствии один из руководителей обороны Брестской крепости старший лейтенант Потапов. — И одна. Мать-то где?
Торопливо и сбивчиво Валя рассказала всё, что произошло с ней, её мамой и всеми остальными. Когда дошла до немецкого поручения, на мгновение замялась.
— Ультиматум немцы предъявляют, — опустив голову, тихо проговорила она. — Просили передать: или плен, или смерть.
— Ультиматум, говоришь, — насмешливо повторил Потапов. — Как, товарищи, — обратился он к бойцам, — будем сдаваться в плен?
Зашумели, задвигались бойцы, заговорили, перебивая друг друга.
— Мы им покажем плен!
— Такого перцу на хвост насыплем!
— Ишь чего выдумал фашист — плен. До последнего будем драться, умрём, а врагу не сдадимся!
В тяжёлых боях прошла ночь. Мужество пограничников заставило Валю забыть свой страх. Она подошла к командиру.
— Товарищ лейтенант, раненых надо перевязывать. Позвольте мне.
— А ты сумеешь? Не побоишься?
Валя тихо ответила:
— Нет, я не буду бояться. Крови не побоюсь.
«Вскоре, - вспоминал Бобрёнок, - я увидел Валю, когда забежал в госпиталь проведать своих товарищей. Вместе с женщинами пионерка ухаживала за ранеными.
На седьмой день войны я был ранен, и товарищи отнесли меня в полуразрушенный подвал-госпиталь. И снова я встретился с Валей. Помню, открываю тяжёлые веки, а передо мной она — маленькая девочка. Ловко, как взрослая, делает перевязку.
— Спасибо, Валя!
А за руинами стен слышны выкрики фашистов: штурмуют. К бойницам стали все, кто мог держать оружие, даже женщины. Я попытался встать, но зашатался и чуть не упал. Тогда Валя подставила мне своё плечо:
— Обопритесь, я выдержу...
Так и добрался я до бойницы, опираясь на детское плечико».
***
Валя до последнего участвовала в обороне Брестской Крепости, попала в плен к фашистам. Из плена бежала, в оккупированном Бресте вошла в молодёжное подполье, готовила побеги советских военнопленных из немецких концлагерей. Позже сражалась против немецко-фашистских захватчиков в партизанском отряде. За отвагу и мужество была награждена орденом Красной Звезды.
… В настоящее время Валентина Ивановна проживает в Могилёве, учит молодежь любить нашу Родину, которая для неё не делится на Беларусь и Россию, как и на другие республики бывшего СССР.
Александр Губанов, Камертон
Комментарии
Комментариев пока нет
|
