|
« Назад 25.06.2018 11:33 
«Книга про бойца» Александра Твардовского, как это ни покажется теперь странным, была задумана автором более чем за год до начала Великой Отечественной. Уже после Победы, в 1951 году, Александр Трифонович в своём очерке «Как был написан «Василий Тёркин». (Ответ читателям)» сам рассказал историю замысла и создания «Книги про бойца». Замысел возник у Твардовского ещё в 1939—1940 годы, в ходе финской военной кампании, когда он был военным корреспондентом газеты Ленинградского военного округа «На страже Родины». Имя героя – Вася Тёркин – и его образ родились как плод совместного творчества членов редколлегии газеты. Тёркин – «весёлый и мудрый, удачливый боец кратковременной финской кампании», завершившейся в марте 1940 года, стал сатирическим героем нескольких небольших стихотворений-фельетонов Твардовского, написанных для газеты. Великая Отечественная застала Твардовского в глухой подмосковной деревушке Грязи. Здесь поэт облюбовал место для спокойной работы над задуманной поэмой о Василии Тёркине. Воскресный день 22 июня резко нарушил эти планы: едва услыхав о нападении на нашу страну гитлеровской Германии, поэт выезжает в Москву в переполненном поезде звенигородского направления. Он становится военным корреспондентом Юго-Западного, а затем 3-го Белорусского фронта. В 1941—1942 годах вместе с редакцией Твардовский проходит с боевыми частями Красной Армии по дорогам войны многие сотни километров на особенно беспокойном, «жарком» Южном фронте. Отступает, оказывается в окружении и выходит из него. Александр Трифонович написал и напечатал много стихотворений и фронтовых очерков и совсем забыл об оставленной в Москве рукописи поэмы, замысел которой уже не представлялся ему актуальным. *** Весной 1942 года Твардовский был переведён в резерв в Москву, где вернулся к своим старым тетрадкам с записями о Тёркине. Долго автор не мог найти ту самую ниточку, сюжет, сомневался в нужности этой работы, но вскоре понял, что нашёл то самое большое дело, которому можно отдаться до конца. Когда в июне ему пришла счастливая мысль продолжить поэму о Тёркине, «уже как о бойце новой, большой войны», Александр Трифонович собрал разрозненные записи и наброски и снова садится за работу, которая сразу же приняла соответствующий военному времени фронтовой темп. Он решил написать поэму о нашем русском парне, который есть в каждой роте, который каждому знаком и близок. «Война всерьёз, и поэзия должна быть всерьёз» — пишет Твардовский в своём дневнике. С 4 сентября 1942 года фронтовая газета «Красноармейская правда» одну за другой помещала на своих страницах главы поэмы Твардовского. В то же время они печатались в журналах «Красноармеец» и «Знамя». Уже первая глава поэмы аттестует героя как человека «свойского», легко находящего общий язык с новым коллективом. Это выражено в развернутой авторской характеристике, начинающейся «установочным» четверостишием: Тёркин — кто же он такой? Скажем откровенно: Просто парень сам собой Он обыкновенный. Авторская установка на обыкновенность главного героя не только не мешает, но, напротив, помогает созданию максимально обобщенного образа. Твардовский наделяет своего героя подчеркнуто «общерусской» внешностью, избегает слишком выпуклых внешних примет («особые» портретные приметы сделали бы его образ излишне индивидуализированным). Образ Тёркина близок фольклорному типу персонажей, своей неуязвимостью и «всеприсутствием» в самых разнообразных ситуациях он напоминает находчивого героя бытовой солдатской сказки. Поэма имела большой успех. Отрывки из неё читают по радио Орлов и Левитан. Твардовский и сам читает «Тёркина» на фронте, встречается с солдатами, посещает с творческими вечерами госпитали и трудовые коллективы. До войны ещё в помине Был ты, Тёркин, на Руси. Тёркин? Кто такой? А ныне Тёркин – кто такой? – спроси… *** 25 ноября 1942 года в издательстве газеты «Красноармейская правда» было подписано к печати первое издание поэмы (А. Твардовский. Василий Тёркин. Книга про бойца. Библиотечка газеты «Красноармейская правда», вып. 16. Издательство газеты «Красноармейская правда». Действующая армия. Западный фронт. 1942. 104 стр.). Издание книги, которая была отпечатана в Москве, в типографии «Гудок», приурочивалось к XXV годовщине Октября. Вслед за вступлением «От автора» в книгу вошло десять глав: «На привале», «Перед боем», «Переправа», «О войне», «Тёркин ранен», «О награде», «Гармонь», «Два солдата», «О потере» и «Поединок». Обложку и заставки к этому изданию сделал фронтовой художник Орест Георгиевич Верейский (в будущем – народный художник РСФСР, член-корреспондент Академии художеств СССР). Его творческое содружество с Твардовским с этого времени становится постоянным. Художник создал впоследствии несколько серий замечательных иллюстраций к «Василию Тёркину». «Пусть хоть немного порадует тебя, – писал Александр Трифонович о первом издании поэмы супруге, – пусть она будет тебе моим большим письмом-отчётом за время после последней встречи». Поэма имела большой успех у народа и издавалась, несмотря на военное время, большими тиражами. Тогда знаменитая «Книга про бойца» не была ещё создана в том виде, в каком она существует сейчас, однако автор, вероятно, считал её на данном этапе законченной. Война продолжалась, и вёл свой поэтический бой с фашизмом Твардовский. «Книга про бойца» создавалась в течение всей войны, следовала за её ходом, сочетая в себе оперативность, едва ли не газетность, и в то же время высочайшую художественность. После выхода первой части Твардовский без промедления преступает ко второй части, и поэма перерастает в «Книгу про бойца». Печатание второй части началось 12 декабря 1942 года в газете «Красноармейская правда». *** В 1942—1943 году поэт пережил тяжёлый творческий кризис. В армии и в гражданской читательской аудитории «Книгу про бойца» принимали на «ура», но партийное руководство раскритиковало её за пессимизм и отсутствие упоминаний о руководящей роли партии. Тем не менее Твардовский продолжает работу, крайне неохотно соглашаясь на цензурную правку и купюры текста. В 1943 году после написания второй части, Александр Трифонович решил остановиться, хотел закончить поэму. Это, по словам ряда критиков, было одной из его замечательных черт: чуткое осознание меры, когда работа удалась, и нужно уметь вовремя её завершить, не допустить исчерпанности. Однако вскоре поэт понял, что Тёркин ещё не исчерпан, не завершён. К тому же он получил множество писем, в которых читатели требовали продолжения. В феврале 1944 года Твардовский приступил к работе над третьей частью «Книги про бойца», без которой мы теперь её не представляем. Какой Тёркин без глав «Смерть и воин», «В бане», «Про солдата-сироту» и без прощания автора с Тёркиным в последней главе «От автора»! В итоге «Книга про бойца» была завершена в 1945 году вместе с окончанием войны. Последняя глава («В бане») была закончена в марте 1945 года. Ещё до окончания работы над произведением Твардовский был удостоен Сталинской премии. *** Василий Тёркин – это символический образ, человек-народ, собирательный русский тип. Не случайно о личной биографии его не говорится ничего: они как бы средние. Он «большой охотник жить лет до девяноста», человек мирный, гражданский, солдат по необходимости. Обычная его жизнь в колхозе прервана войной. Война для него – стихийное бедствие, горячая работа. Вся «Книга про бойца» пронизана мечтой о мирной жизни. Тайна обаяния Василия Тёркина в особом отношении к нему автора, который отдал герою всё лучшее, что имел сам, свой огромный неисчерпаемый талант и своё большое сердце, своё вдохновение, шутки и выдумки, тепло и бодрость духа. Тёркин величает землю матерью, говорит о Родине «большой и малой»; они сливаются в его сознании и в мыслях героя воедино: спасти родину-мать от вторгшегося злого врага. Об этом мечтали они ежеминутно каждый день. Важна принадлежность Тёркина к самому массовому роду войск – пехоте. Герой – пехотинец. «В нём – пафос пехоты, войска, самого близкого к земле, к холоду, к огню и смерти», – писал Твардовский в самом начале своего замысла. Тёркин – из числа чернорабочих войны, на которых и держится страна, которые вынесли на своих плечах тяжесть войны. Герой Твардовского – это герой конкретной войны, Великой Отечественной. Вместе с тем есть в нём то, что сближает его с русским солдатом всех времён. Образ воюющего народа, представленный в начале книги именно Тёркиным, к концу «Книги про бойца» заметно расширился. Теперь в него органично включены и главный герой, и множество эпизодических персонажей, и лирическое «я», и адресат книги — её читатель («друг и брат», по словам автора). Важно и то, что книга завершается вовсе не оптимистическими здравицами: в финале выражено чувство вины, и сама книга посвящается памяти павших: Повесть памятной годины, Эту книгу про бойца, Я и начал с середины И закончил без конца С мыслью, может, дерзновенной Посвятить любимый труд Павшим памяти священной, Всем друзьям поры военной, Всем сердцам, чей дорог суд. И закончил без конца С мыслью, может, дерзновенной Посвятить любимый труд Павшим памяти священной, Всем друзьям поры военной, Всем сердцам, чей дорог суд. Симбиоз Автора и Героя на фоне эпической темы большой войны создаёт особый лиро-эпический сплав. В связи с этим можно считать «Книгу про бойца» произведением совершенно особого и небывалого жанра. Твардовский не случайно не называет его «поэмой» (подзаголовок «Поэма» фигурировал только в первых публикациях отдельных глав в газете «Красноармейская правда»), а именно «Книгой про бойца». В годы войны появилось несколько значительных поэм, как правило лирических или лиро-эпических (среди них, например, «Сын» П.Г. Антокольского и «Россия» А.А. Прокофьева). В отличие от большинства из них, либо посвящённых конкретным эпизодам войны, либо сугубо лирических по характеру, книга Твардовского говорит о войне в целом, даёт жизнь солдата во всех её проявлениях. Поэтому по аналогии с пушкинским «Евгением Онегиным» о «Василии Тёркине» часто говорят как об энциклопедии фронтовой жизни. И это справедливо: по широте охвата событий войны, по конкретности изображения армейского быта книга Твардовского — уникальное явление в поэзии военных лет. Вспомним, например, что помимо ярких динамичных эпизодов она содержит множество лаконичных, но выразительных фрагментов, посвящённых подробностям фронтового быта — шинели, шапке-ушанке, сапогам и многим другим деталям одежды, воинского снаряжения, даже питания в походных условиях. Народный характер героя сказывается не только в эпизодах сражений, но в ещё большей мере — в самом отношении к войне прежде всего как к тяжёлой работе. В годы Великой Отечественной стихами «Тёркина» говорила вся сражающаяся страна – как на фронте, так и в тылу, в городах и весях. …Не унывай. Не зарвёмся, так прорвёмся, Будем живы – не помрём. Срок придёт, назад вернёмся, Что отдали, всё вернём... Обычно скупой на похвалы Иван Бунин, один из самых взыскательных мастеров русской литературы XX века, так отозвался из Парижа о «Тёркине»: «Это поистине редкая книга: какая свобода, какая чудесная удаль, какая меткость, точность во всем и какой необыкновенный народный, солдатский язык — ни сучка, ни задоринки, ни единого фальшивого, готового, то есть литературно-пошлого слова». Потрясающий успех «Книги про бойца», отрывки из которой на фронте заучивали наизусть, передавали друг другу вырезки из газет, как реальной мобилизующей силы народа в годы Великой Отечественной и в трудные послевоенные годы во многом объясняется тем, что в нём воплотилась поражающая своей силой жажда жизни, неукротимая энергия и стальная выдержанность русского характера – с его естественной, само собой разумеющейся, постоянной тревогой о доме, семье, матери, детях, заботой о природе родного края, привязанность к земле-матушке. Поэтому «Книга про бойца», какими бы суррогатами не хотели её сегодня вытеснить либералы, бессмертна. Николай Головкин, Столетие КомментарииКомментариев пока нет
|
Скромное обаяние Василия Тёркина. Как литературный герой стал героем народным
Последние новости
19.11.24
Славяне, а в особенности восточные, имеют давние земледельческие традиции. Возделываемые поля, колосящиеся хлебные нивы хорошо известны нам еще со времён древнерусских были про богатырей, многочисленных сказок. В этом отношении белорусы сохранили в своём жизненном укладе многое из давних времён, имеющее отношение к земледелию, культу осеннего сбора урожая, уважению к простому труду на полях. Даже нынешний герб Республики Беларусь, являясь продолжением герба Белорусской ССР, содержит хлебные колосья и васильки – неизбежные спутники пшеничных, ржаных и ячменных посевов.
18.11.24
Сейчас США оценивают, насколько реальна возможность организовать прибалтийскую провокацию и при этом избежать ядерной войны. Если в Вашингтоне посчитают, что такая возможность реальна, то можно не сомневаться, Прибалтика незамедлительно взорвётся Второй Ливонской войной. Только Вашингтону и Лондону невдомёк, что это будет не Вторая Ливонская, а Вторая Северная война. В конце концов Эстляндия (ныне север Эстонии), Лифляндия (историческая область на территории современных Латвии и Эстонии) и Курляндия (запад современной Латвии) являются наследием Петра I Великого и, видимо, подходит время для их возврата в родную гавань.
11.11.24
Основная ошибка при анализе политической ситуации на Украине состоит в том, что к ней подходят с точки зрения обыденного сознания, то есть с точки зрения обывателя. Как подчеркивал Чехов, все обыватели мыслят поверхностно и по первому впечатлению. Поверхностная логика мышления в отношении современной Украины такова: раз есть президент, правительство – значит есть самостоятельное украинское государство.
10.11.24
Год назад, 14 ноября 2023 года, в Минске был открыт величественный памятник Святому Благоверному князю Александру Невскому непобедимому полководцу и мудрому дипломату, символу борьбы за Русь на Балтике. Балтийское море имеет исключительную значимость для цивилизации Русского мира.
04.11.24
9 сентября 2024 года в России произошло эпохальное событие. Была учреждена Международная премия мира имени Льва Толстого. Премия названа в честь всемирно известного классика мировой культуры, великого гуманиста Льва Николаевича Толстого, ставшего настоящим символом Русского мира. Как отмечают организаторы, его имя и масштаб наследия наиболее полно соответствуют идеям и целям Международной премии мира.