« Назад
01.11.2016 10:49 Юрий Щуцкий: Русский театр при любом режиме — театр
«Талант — это то, что тебе спустили сверху, и изменять ему ты уже не имеешь права. С одной стороны, это как бы Голгофа, а с другой – это не просто жертвоприношение, это уже становится необходимостью — отдавать себя целиком», – сказал известный вильнюсский актёр, режиссёр, поэт, драматург Русского драматического театра Литвы Юрий Щуцкий, который летом отметил 70-летие.
Ю. Щуцкий в 1968 году окончил в Минске Академию искусств, потом несколько лет работал актёром в Могилёвском драмтеатре, прежде чем перешёл в Русский драматический театр Литвы, в котором служит уже 46 лет.
В интервью актер рассказал о новом сезоне в театре, вспомнил блистательных Элину Быстрицкую и Романа Виктюка, которые работали на сцене Русского театра в Литве и поведал о собственных оставивших глубокий след в сердце ролях.
Артист также прокомментировал заявление Русского театра о том, что театр не будет отмечать 70-летие. Статью, которая в социальных сетях вызвала бурную реакцию, от имени театра написал заведующий литературной частью театра Юлиюс Лозорайтис.
- Наш завлит, Юлиюс Лозорайтис, отец которого долгое время работал в Министерстве культуры и курировал Русский театр, а мать написала книгу об истории Русского театра, посмел состряпать абсурдистскую статью о том, что рождение театра – обман. Значит, театра не было. Тогда где же он работает? Нигде! Продолжая его логику, кто же он сам? Никто? – эмоционально прокомментировал это событие Ю. Щуцкий.
Русский театр Литвы начал действовать с 1946 года, когда в театре, в здании, находившемся по адресу пр. Гедиминаса, 6, состоялась премьера спектакля «Без вины виноватые» по пьесе А. Островского.
За 70 лет существования театра в нем работали известнейшие режиссёры и актёры: Роман Виктюк, Элина Быстрицкая, Татьяна Лютаева, Михаил Пуговкин (который, кстати, из театра был уволен в 1949 году за «хулиганство на производстве»), Моника Миронайте, Артем Иноземцев, Валерий Агафонов, Владимир Тарасов, Владимир Ефремов и многие другие.
За время существования театра тут состоялось более 450 премьер. Сейчас театр располагается в здании на ул. Басанавичюса, которому более 100 лет и в котором на заре прошлого века действовал «Польский театр на Погулянке». В 1927 году на сцене этого театра выступал известный русский поэт-символист Константин Бальмонт, который во время выступления, по свидетельству Ю. Щуцкого, очень эффектно выбрасывал руку вперед так, что его манжет летел в зал…
Юрий Щуцкий, который очень любит поэзию и сам пишет стихи, в интервью рассказал о планах поставить спектакль о поэте, нобелевском лауреате Борисе Пастернаке и его последней любви Ольге Ивинской «Свеча горела».
- Юрий Леонидович, Русский театр Литвы недавно открыл свой новый сезон, каким Вы его видите?
- Только что состоялась премьера спектакля «Семь пятниц фарисея Савла» по пьесе А. Андреева в постановке Йонаса Вайткуса. Сцены на библейский сюжет из жизни Апостола Павла. Сложный спектакль. Актёры играют, сидя на авансцене с закрытыми глазами. Режиссёр требовал не только чётко нести мысль, но и внутренне всё переживать.
Пьеса объёмная, текста много, но много и спецэффектов, которые не только украшают спектакль, но и помогают зрителю правильно воспринимать действие. Также была восстановлена пластическая композиция по пьесе У. Шекспира «Ромео и Джульетта». Кроме того, готовится к постановке экспериментальный спектакль «С чего начинается Родина», режиссёр из Латвии Георгий Сурков. И радует нас своим вкусом и изобретательностью актриса Евгения Русакова, которая после удачи в «Русалочке» готовит как художник красочный спектакль по сказке Пушкина «Сказка о царе Салтане».
Что же касается моих планов, то задумок много. Одну из пьес предложила мне наша актриса Елена Богданович. Автор из Америки Рич Орлофф. Из жизни средней американской семьи пятидесятых годов. Ищу решение. Что-то уже проясняется. Как только всё для себя выясню, начну работу. Думаю над малой формой, хочется воплотить в жизнь пьесу о Пастернаке, которую я написал по книге «Доктор Живаго» и воспоминаниям Ольги Ивинской «У времени в плену».
Кстати, эти воспоминания впервые были напечатаны в Литве. Поэт и переводчик Виталий Асовский рассказывал мне, как буквально выцарапал рукопись у Ивинской, когда она приезжала в Вильнюс, и они с другом напечатали эту книгу на какой-то дешёвой бумаге. Книга и стоила очень дёшево, я их закупил множество и дарил своим друзьям. Сейчас это библиографическая редкость.
Эту пьесу о Пастернаке «Свеча горела» мы уже читали с Верой Стасеней, нашей актрисой. Поэтесса Ева Ахтаева подобрала видеоряд, а Анна Тураносова, поэтесса и композитор, сочинила музыку. В гимназии «Ювента» она имела успех. Но это была читка, а хотелось бы сделать спектакль.
- Если вспомнить Ваш творческий путь, то Вы с будущей профессией определились очень рано — в три года, и хотели «попробовать все и везде», это так? И ещё давайте вспомним одного из Ваших первых педагогов — Владимира Илинковского, который, кстати, преподавал и Регимантасу Адомайтису…
- Да, всё верно, воспитательница детского сада рассказывала мне, что в три года я хватал её за халатик и кричал: «Тетя Лиза, когда я выласту, то обязательно стану алтистом». Так что с детства у меня была такая мечта, и, слава богу, она осуществилась. Я ведь только в нашем театре работаю 46 лет, а на профессиональной сцене — 50.
В детстве я часто был предоставлен сам себе, мама работала в три смены. Когда в школе мне вручали какую-нибудь очередную грамоту и благодарили мать за то, что воспитала такого сына, то она говорила: «Я его не воспитывала, его улица воспитала».
- Неплохо Вас улица воспитала!
- А улица у нас была — это вернувшиеся из тюрьмы уголовнички, алкоголики, ну и вполне добропорядочные люди… Жил я тогда на перекрёстке Швитригайлос и Наугардуко. Иногда воевали улица на улицу. Двор был дружный, все друг друга знали. Свадьбы справляли прямо во дворе, в футбол играли, в казаки-разбойники. Это был один большой, коммунальный двор. Мы там даже свой театрик устраивали, на лесенке на чердаке сочиняли клоунады, всякие кукольные спектакли. Весело жили. Всё время что-то придумывали… Я иногда прихожу туда, когда есть желание поностальгировать по тем временам и с удовольствием общаюсь с теми, кто еще остался жив…
Один из первых моих учителей, Владимир Гилярович Илинковский, организовал во Дворце железнодорожников студию, куда попал и я, четырнадцатилетний. Удивительный человек, «страшно талантливый», как отозвался однажды о нём наш актёр Артём Иноземцев. Илинковский тогда вёл актёрский курс в консерватории, где учился у него будущий знаменитый артист Регимантас Адомайтис. Как-то мы разговорились с режиссёром и прекрасным педагогом Далей Тамулявичуте, и она рассказала мне, как они, будучи студентами, бегали к нему на занятия по мастерству. Удивительный человек!
Я написал о нем воспоминания и выложил в Интернет и вдруг получаю от его дочери письмо, которая живет на Крайнем Севере… Она связалась со мной и рассказала его дальнейшую судьбу, они уехали на Север, там он тоже преподавал мастерство, и студенты его также обожали…
- Кстати, в Русском театре в 50-е играла и знаменитая Элина Быстрицкая, Вы её застали?
- Когда Э. Быстрицкая тут работала, меня в театре ещё не было. В театр я пришёл в 70-е. Но я видел её в спектаклях, когда ещё был мальчишкой. Она играла в детском спектакле «Аленький цветочек» Алёнушку. Такая молоденькая красавица, спортивная, на байдарочках каталась. Да, Э. Быстрицкая была популярна, на неё специально ходили. А самой знаменитой её работой считается Таня в пьесе Арбузова…
Она вышла замуж за главного режиссёра нашего театра Полякова. Поляков потом уехал в Москву, и она уехала с ним. И потом уже снялась в «Тихом Доне».
- Мы вспомнили Вашего первого учителя, а кого в Русском театре Вы могли бы назвать своими учителями?
- След, как правило, оставляют режиссёры, которые дают тебе роли. (Смеётся.) Например, в спектакле Альгиса Лапенаса «Остановите Малахова» я играл 16-летнего преступникa. Спектакль наделал много шума, видимо я как-то очень совпал с этой ролью. Потому что многие говорили, что он, наверное, сидит в тюрьме и его привозят специально на спектакль, потому что — ну, чистый уголовник! Так что образ получился живой, много писали в газетах, завязались дискуссии – кто прав, кто виноват в том, что он такой… Спектакль стал событием…
А после этого режиссер Владимир Захаров дал мне роль Кошона в спектакле «Жанна д’Арк» по пьесе Ж. Ануя. Роль была одна из главных. Кстати, мне тогда было 33 года, а играл я 70-летнего! Специально ездили в Москву, на «Мосфильме» сделали парик, нос, и меня уже даже из своих никто не узнавал.
На сцене был установлен своеобразный ринг, по которому Жанна поднималась, и её судьи из отрицания постепенно приходили к пониманию, кто такая Жанна. И по замыслу было так, что я её не просто на костре сжигал, но она была необходима, как символ Свободы Франции от английского ига. Я должен был её осудить, хотя и переживал и не хотел этого, но должен был это сделать для того, чтобы она вознеслась. Спектакль получился очень хорошим…
После этих двух спектаклей я понял, что опускать планку ниже нельзя, да и рядом актёры здесь были какие — Иноземцев, Евдокимов, Ефремов, Мотовилова, Майорова… они тоже работали с полной отдачей, надо было соответствовать… Поэтому приходилось всё время быть в форме и отдавать себя всего.
А Роман Виктюк, который здесь работал несколько лет, оставил самое мощное впечатление на всех нас. Благодаря ему мы стали много читать и думать, посещали Академическую и Университетскую библиотеки, доставали книги запрещённых писателей и философов. Благодаря ему мы узнали о русских экзистенциалистах и конспектировали целые статьи Шестова, Розанова, Бердяева и Владимира Соловьёва — эти философы на долгое время стали нашими учителями.
Их философия подразумевала трагический взгляд на мир, понимание того, что смерть рядом, тема выбора и пограничной ситуации, когда, переступив черту, ты теряешь своё мировоззрение и становишься самим собой: подлецом или возносящимся.
Потом Виктюк уехал, появились другие режиссёры, а выстраивая свою роль, ты непременно возвращался к каким-то важным, пришедшим из того времени вещам…
- Кстати, ещё вологодская газета в 1973 году, когда Вы были там на гастролях, написала о Вас, что Вы играете с «подлинным юношеским темпераментом»… Тогда Вы действительно были почти юношей, но и сейчас, с годами, Ваш юношеский запал не угас! Что для Вас является подпиткой, откуда этот огонь?
- Думаю, что этот огонь спускается сверху. Ты сам даже не властен над собой. Талант — это то, что тебе спустили сверху, и изменять ему ты уже не имеешь права. С одной стороны это как бы Голгофа, а с другой – это не просто жертвоприношение, это уже становится необходимостью — отдавать себя целиком.
Пастернак написал: «Цель творчества — самоотдача». Самое главное — это отдать то, что заложил в тебя Бог. Суть в том, чтобы изучить природу страстей, куда эта страсть ведёт, и у каждого актёра есть своя тема… Например, в Малахове у меня была тема ненависти, но ненависть — это антипод любви. Поскольку он любви не получал, то и ненавидел мир…
В Кошоне тоже были и нежность, и любовь, но предательствo и мука в связи с ним, которая в нем сидела — она должна была выстрелить! Ведь его же все ненавидели, Кошон по-французски – «свинья». Его ненавидели за то, что он уничтожил Жанну, а он на самом деле добивался, чтобы она вошла в разряд святых. И для этого нужно было её сжечь. Вот такие странные метаморфозы…
- В этом году в год своего 70-летия Русский театр выступил с заявлением, что юбилей отмечаться не будет и якобы потому, что театр создавался в пропагандистских целях и т.д. Как к этому отнеслась труппа, это не обидело Вас?
- Я равнодушно отношусь ко всякому роду юбилеев. Главное, что ждёт тебя впереди. Творческие планы, замыслы, мечты. Конечно, было бы неплохо для театра лишний раз попиариться, организовать фестиваль, напомнить о себе. Ну, не захотело начальство тратиться на юбилейный банкет, ну, и Бог с ними.
Нас поздравили в Фейсбуке, в газетах, на телевидении, кто хотел, отметил это событие в гримёрке или дома. Но зачем же писать пасквили, перечёркивая всё лучшее, что было, уничтожая и переписывая историю?
Это не просто обидело, это возмутило! Называть халтурщикaми Народного артиста Николая Ладыгина, ученика Мейерхольда, гениального актёра Льва Иванова, великолепно сыгравшего Незнамова, работавшего до этого в Камерном театре у Таирова, Заслуженную артистку Грузии Шелехову, игравшую Кручинину, Заслуженного артиста Узбекистана Плотникова – Шмагу… Это они-то халтурщики?! Они приехали в Литву создавать новый театр, а их – вот так! Фикция! Халтура!
Один только Лев Иванов сколько сделал для этого театра. Я видел его в роли Эзопа. Это было что-то потрясающее. Недаром его с удовольствием переманил к себе МХАТ! А Моника Миронайте! А Артём Иноземцев! А Юрий Пресняков! Их неповторимое трио в «Идиоте» Достоевского! Наш завлит, Юлиюс Лозорайтис, отец которого, долгое время работал в Министерстве культуры и курировал Русский театр, а мать написала книгу об истории Русского театра, посмел состряпать абсурдистскую статью о том, что рождение театра – обман. Значит, театра не было. Тогда где же он работает? Нигде! Продолжая его логику, кто же он сам? Никто?!
Статья Лозорайтиса скорее напоминает донос: мол, враждебная власть создала враждебную организацию, и не пора ли её закрыть? Или так переформатировать, чтобы в ней не осталось даже запаха русского?
При каком бы режиме ни существовал театр, он всегда был театром. Как говорили, поэт — это больше, чем поэт. Так и театр в Советском Союзе был больше, чем театр — это была арена таких битв, такой борьбы за духовность человека, за то, чтобы он мыслил, что отрицать это — это значит лгать.
Повторюсь, Бог с ним, с юбилеем. Главное – перспективы, а они неплохие. Ведь и у Й. Вайткуса есть это трагическое мироощущение, думаю, что он знаком с трудами экзистенциалистов, а в одном из интервью он сказал, что литовский театр сродни театру Мейерхольда, Любимова и Эфроса. А это много значит. Так что будем надеяться на лучшее.
- Спасибо за беседу.
Интервью подготовила Наталия Зверко.
Камертон
Комментарии
Комментариев пока нет
|
