|
« Назад 10.02.2016 13:41 
Александр Лебединский: Старая Европа и «новые варвары» Многие проблемы миграции страны Западной Европы создали сами. И дело не только в их участии в ближневосточных авантюрах США, спровоцировавших беспрецедентный поток беженцев и мигрантов. С середины прошлого века Европа, столкнувшись с нехваткой рабочей силы и ее высокой стоимостью на внутреннем рынке труда, с переменным успехом вводила иммиграционные правила, которые должны были стать стержнем её экономического развития. Десятилетиями страны «золотого миллиарда» создавали условия, стимулирующие трудовую миграцию. Труд работника-иностранца позволял значительно снизить издержки производства, а иммигрант-нелегал вообще существовал вне какого-либо правового поля и потому представлял собой идеального наёмного работника. Как замена носившему негативную окраску термину Fremdarbeiter, обозначавшему в нацистской Германии человека, ввезенного в страну для принудительных работ, в послевоенные годы в Западной Германии появился термин Gastarbeiter. По всей видимости, он был предложен первым федеральным канцлером ФРГ Конрадом Аденауэром, правительство которого заключило в 1950-1960 годах договоры с рядом стран с целью привлечения на работу в Германию иностранцев на временной основе. Идея ротации рабочих-мигрантов, заложенная в основе этих договоров, не выдержала проверки временем. Желая снизить издержки, германский бизнес активно лоббировал отмену ротации, а приехавшие из стран с менее развитой экономикой работники не спешили возвращаться на родину. В результате численность трудовых мигрантов в ФРГ в период 1960-1973 годов возросла почти в 10 раз - до 2,6 млн. человек. В процентном отношении число иностранцев в ФРГ увеличилось с 1,2% в 1960 г. до 4,9% в 1970 году. Схожая картина сложилась и в других странах Западной Европы. Известный французский историк Gérard Noiriel в начале 2000 годов указывал на то, что до трети современного населения Франции – потомки недавних иностранных переселенцев. Проблема иммиграции во Франции оказалась столь острой, что в 2007 году указом президента Саркози в правительстве было создано новое ведомство – Министерство иммиграции, интеграции, национальной идентичности и совместного развития. Для бывших колониальных метрополий важными поставщиками дешёвой рабочей силы стали их вчерашние колонии, а некоторые государства добровольно приняли на себя «социальные обязательства» по квотированному размещению на своей территории выходцев из стран третьего мира. Не был исключением и социалистический лагерь. В ГДР, правда, «приглашенные рабочие» существовали в условиях настолько жёстких, что оставаться в стране нелегально после окончания договоров мало кто мог и хотел. Из 94 тысяч иностранных рабочих, находившихся в ГДР в 1989 году, после падения Берлинской стены в стране остались единицы. В большинстве случаев иммигранты, легальные или нет, рассматривались как дешёвое топливо для локомотива европейского «экономического чуда». Как во времена Конрада Аденауэра, так и сегодня, этноцентризм «коренного» европейца делает иммигранта в его глазах человеком второго сорта (устоявшийся термин «иммигрант во втором поколении» – immigrés de deuxième generation – один из ярких примеров такого отношения). В истории трудовой миграции в Европе сложно найти примеры попыток культурной интеграции новоприбывших, выходящие за рамки национальных праздников на площадях и бесплатных языковых курсов. Европейский мультикультурализм, о провале которого заявляли Дэвид Кэмерон в 2008-м, Ангела Меркель в 2010-м и Николя Саркози в 2011 году, представлял собой воплощение известной французской поговорки: нет ни одной проблемы, которая не решалась бы её игнорированием. Покровительственно-пренебрежительное отношение к культуре приезжих в совокупности с низким уровнем оплаты их труда привело к образованию внутренних национальных, этнических и религиозных анклавов. Некоторые районы Берлина (Neukölln – 40% населения негерманского происхождения) и часть парижских пригородов (печально известный Clichy-sous-Bois) – яркие примеры ответа иммигрантов на культурную изоляцию. Следующим шагом на пути к кризису стал рост социальной напряженности. Все статистические исследования указывают на повышенный уровень безработицы среди иммигрантов и их потомков. Иногда этот показатель более чем в два раза выше, чем у соответствующих групп коренного населения. Сюда можно добавить и отсутствие у иммигрантов возможности полноценно участвовать в экономической жизни, начав, например, собственный бизнес. Следует вспомнить, что существует отмеченная американским экономистом Исааком Эрлихом (Isaac Ehrlich) обратная зависимость между возможностью участвовать в легальной экономической деятельности и участием в незаконной. В поисках взаимодействия с возникшими в европейских странах социокультурными изолятами большинство стран пошли по пути маргинализации изолированных сообществ. От проблемы было решено откупиться. Однако, как убедительно демонстрирует исследование на примере США, опубликованное Джорджем Борхесом в 1999 году, высокий уровень социальных пособий оказывает «магнетическое» действие на потоки мигрантов. Откупаясь от проблемы, Европа спровоцировала её крайнее усложнение. В ряде случаев была создана ситуация, при которой иммигрантам легче и иногда выгоднее вообще не искать официального трудоустройства. Всё это углубляло ров, отделяющий приезжих от коренных жителей. Ни о каком полноценном «диалоге культур» в таких условиях не могло быть и речи. Как утверждает известный писатель и комментатор Ральф Питерс, в данном случае более уместно говорить об апартеиде. И это не могло не привести к взрыву. Для Европы 2016 год начался с новостей из Кёльна о «мусульманах», «насилующих немецких женщин на ступенях средневекового собора». В сообщениях утверждалось, что группы иммигрантов-«мусульман» арабского происхождения в новогоднюю ночь нападали на женщин, избивали, грабили, насиловали их. В некоторых изданиях появился искажённый термин «тахарруш гамаи», означающий якобы исламскую традиционную игру, состоящую в групповом нападении на женщин. Правые подняли этот термин на знамя как символ того, с чем пришлось столкнуться Европе. Между тем так называемая традиция тахарруш гамаи не была известна до 2005 года, когда в Египте в разгар «арабской весны» беспорядки на улице начали сопровождаться групповыми нападениями на женщин. Такие «игры» не имеют ничего общего с ригоризмом ислама и мусульманским кодексом общественного поведения, и «тахарруш гамаи» – просто пугало, которое предложили европейцам. Однако у проблемы есть и другая сторона. В том же Кёльне, в двух шагах от знаменитого собора, находится Pascha – крупнейший публичный дом в Европе. Германия с 2002 года, когда в стране была легализована проституция, является лидером на этом рынке. По некоторым данным, в ФРГ трудятся около 400 тысяч проституток, услугами которых ежедневно пользуются более миллиона мужчин. В этом отношении «христианская» (в действительности – постхристианская) Германия переплюнула даже Таиланд, популярный у секс-туристов всего мира. С легализацией проституции в Германии изменилось и отношение к женщинам: в 2005 году появились первые сведения о том, что центры трудоустройства в стране стали предлагать обратившимся в них за помощью безработным места в секс-бизнесе, а за отказ принять такую вакансию могли лишить социального пособия. Добавим, что секс-индустрия в Германии – одна из отраслей рынка труда, наиболее доступных иммигрантам. Только около 25% занятых в этой сфере имеют немецкое гражданство. Цивилизованной Европе надо пристальнее всмотреться в себя. Какими могут представляться мигранту жители Германии и о каких «христианских ценностях» тут можно вести речь? Немцы – не единственный пример. Дания – ещё одна страна с крестом на национальном флаге и легальной проституцией. Защищая, видимо, свои «религиозные ценности», Дания приняла закон о принудительной конфискации имущества поступающих в страну беженцев в счёт оплаты расходов на их приём и содержание. Есть чем гордиться! Так что же осталось от той старой Европы, которую кинулись защищать от беженцев и мигрантов «патриоты-европейцы»? И если сегодня заговорили о «крахе Европы» под натиском «новых варваров», то на вопрос «кто виноват?» нет простого и однозначного ответа. Пока в мире существуют «центр» и «периферия», богатые и бедные страны, будет существовать и иммиграция. Этот поток, перетекающий из страны в страну, с континента на континент, не остановят ни заборы из колючей проволоки, ни закрытые границы, ни жёсткое законодательство. Хотят того европейцы или нет, но им придётся учиться жить рядом с людьми, пришедшими из иных культурных миров, и от способности Европы к диалогу с Другим зависит её выживание. КомментарииКомментариев пока нет
|
Александр Лебединский: Старая Европа и «новые варвары»
Несмотря на то, что Белоруссия – это партизанский край, в постсоветский период с привлечением всех возможных Интернет-ресурсов (а до попытки государственного переворота в Республике Беларусь в 2020 году – даже на страницах легально продаваемых в киосках СМИ – «Народнай воли» и др.), распространяемых книг (Илья Копыл «Война. Небышино» и др.) силами бело-красно-белой прозападной оппозиции активно проводится компания по дискредитации партизанского движения, перекладывания вины за массовое уничтожение белорусского населения с оккупантов на партизан.
2024 год в Республике Беларусь проходил под знаком 80-летия освобождения от немецко-фашистских захватчиков – было реконструировано и обновлено множество мемориальных и музейных комплексов, памятников и мемориальных досок, создано несколько новых памятных мест. Эта работа продолжилась и в 2025 году.
В каком смысле консервативная идеология может войти в состав идеологии российского и белорусского государства? Разумеется, не в плане отрицания исторического прогресса, противопоставления культурных форм экономическим и политическим институтам, не в признании человека религиозным и греховным существом, не как идеологии охранения несправедливой политики Запада в отношении других стран, а в плане житейского понимания сущности консерватизма как уважительного отношения к своему прошлому, в том числе и советскому периоду жизни, как недопустимости разделения людей по национальному, языковому, религиозному принципу, как сохранения преемственности поколений, культурных традиций и народных обычаев.
Начиная с 2024 года в Республике Беларусь проходит масштабная подготовка к празднованию 80-летия Победы в Великой Отечественной войне, которая носит общегосударственный, общенародный характер. Ситуация в этом отношении в Белоруссии разительно отличается не только от постсоветских государств, где взяли верх откровенные реваншисты, идейные наследники колаборантов, участвовавших в войне на стороне фашистской Германии – на Украине, в Прибалтике, но и в других странах, сохраняющих память о войне, но не проводящих торжества такого масштаба.
Когда Ленин умер, то Священный Синод Русской православной церкви принял заявление, в котором выражалось «искреннее сожаление по случаю смерти великого освободителя нашего народа из царства великого насилия и гнета на пути полной свободы и самоустроения. Да живет же непрерывно в сердцах оставшихся светлый образ великого борца и страдальца за свободу угнетенных, за идею всеобщего подлинного братства и ярко светит всем в борьбе за достижение полного счастья людей на земле. Мы знаем, что его крепко любил народ… Грядущие века да не загладят в памяти народной дорогу к его могиле, колыбели свободы всего человечества. Великие покойники часто в течение веков говорят уму и сердцу оставшихся больше живых. Да будет же и эта отныне безмолвная могила неумолкаемой трибуной из рода в род для тех, кто желает себе счастья. Вечная память и вечный покой твоей многострадальной, доброй и христианской душе».