« Назад
25.01.2017 19:27
Андрей Лазуткин: Коллаборационизм как национальная идея. Белорусское «окно Овертона»
Американец Джозеф Овертон описал, как совершенно чуждые обществу идеи могуть быть подняты из помойного бака общественного презрения, отмыты и в конце концов законодательно закреплены.
Согласно Овертону, для каждой идеи или проблемы в обществе существует т.н. окно возможностей. В пределах этого окна идею могут или не могут широко обсуждать, открыто поддерживать, пропагандировать, пытаться закрепить законодательно.
Окно двигают, меняя тем самым веер возможностей, от стадии «немыслимое», то есть совершенно чуждое общественной морали, полностью отвергаемое до стадии «актуальная политика» — широко обсуждённое, принятое массовым сознанием и закреплённое в законах.
Это не промывание мозгов как таковое, а технологии более тонкие. Эффективными их делает последовательное, системное применение и незаметность для общества самого факта воздействия — по схеме Овертона сейчас работает вся современная пропаганда.
Сейчас мы на пальцах покажем, как «окно Овертона» используется для легитимации белорусских коллаборационистов.
Для этого в общество последовательно вбрасывается набор однотипных тезисов:
1. Белорусы сидели за печкой, пока шла война, а расейцы-большевики резались с немчурой. Война эта не наша, а историю фальсифицируют коммунисты.
2. Конечно, тут же выясняется, что некие белорусские полицаи все-таки были. Но они (а) защищали свою «хату с краю» немецким оружием (б) вступали в полицию под давлением обстоятельств — морализаторская перестроечная тема (в) сознательно брали оружие, чтобы бороться за незалежную Беларусь — конспирология для свядомой молодежи (в) версия Гелагаева — занимались фиг знает чем, отстреливали литовских полицаев и т.д., вели некую линию, отличную от немецкой.
3. Полицаи были, но конкретные лица конкретных преступлений не совершали (так отмазывается полицейское руководство, всякие Витушки, из которых старательно лепят героев). Можно рвать на себе рубашку и кричать «назовите мне их» (при этом сведения о местной вспомогательной полиции являются разрозненными и содержатся в фондах Национального архива Республики Беларусь, шести областных государственных архивах, ведомственных архивах КГБ и МВД РБ — так вот сразу не загуглишь).
4. Загулили. Да, преступления совершались, но исполнителями были совки, быдло, выкормыши советской власти, советские военнопленные, а не украинцы, белорусы, русские. Немцы же называли полицейские батальоны «национальными», как, к примеру, 13-й белорусский, чисто для удобства. Ну, чтобы не перепутать бобиков по говору.
5. В массовое сознание протаскивается компромиссный результирующий вывод — не будем делить на черное и белое, надо изучать факты, которые скрыты в архивах и т.д. В результате набора манипуляций коллаборационизм подменяется борьбой за независимость и подается в качестве чуть ли не национальной идеи, а отдельные школьники дописываются даже до того, что Германия пришла нас освобождать, а мы просто не распознали эту добрую, наивную, созидательную силу и трагически ее уничтожили по ошибке. Ну, типа как в «Солярисе» Лема.
Националисты в своих статьях любят апеллировать к поздним произведениям Василя Быкова, где тот срывает покровы с партизанки. Однако при всех спорах о быковском творчестве, ему, майору советской армии и фронтовику, были чужды симпатии к коллаборационистам, и от современных интерпретаций он бы наверняка плевался.
В творчестве Быкова образ полицая раскрыт совершенно однозначно и не вызывает симпатий ни в одном из произведений.
К примеру, в средней школе проходят рассказ «Сваяки» про то, как мать сообщает родственнику в полиции о том, что сын собирается уйти в партизаны, чтобы «по-родственному» припугнул хлопца, но в итоге пацана казнят, а женщина топится в колодце. При этом практически во всех произведениях полицаи мучительно ищут водку, грабят, сводят личные счеты, стелятся перед немцами.
Но это всё «правда искусства», которую к делу не подошьешь.
Между тем, полицейская проблематика постоянно всплывает в либеральной прессе и старательно бьет по эмоциям, параллельно напирая на зверства большевиков.
В связи с этим мы обратили внимание на недавние статьи Александра Киркевича, автора «Белсата», а также «военного обозревателя» Александра Гелагаева — похоже, обоим не чужды болезненные симпатии к коллаборационистам.
Попытаем развенчать основные мифы на конкретной фактуре.
Ложь №1. Белорусская полиция — отборные идейные части
Первоначально набор в местную службу порядка производился на добровольной основе, причем не имело никакого значения, имеет ли поступающий военную подготовку или нет. Денежным и продовольственным пайком полицейские обеспечивались городскими управлениями или районными руководителями.
В действительности, особенно в сельской местности, полицейские ориентировались на самоснабжение — отсюда и глубоко трагический образ полицая в белорусской литературе, который постоянно ищет пожрать и выпить.
С развитием партизанского движения проходила реорганизация полицейских сил и увеличение их численности. На территории Генерального округа Беларусь было создано 10 жандармских округов, 3 главные команды (Минск, Барановичи, Вилейка) и 55 жандармских постов, усиленных местными полицейскими, а также 72 полицейских поста под немецким руководством.
Общая численность местной полиции на май 1943 года в границах Генерального округа WR составляла 6850 человек. Кроме того, к этому количеству необходимо добавить 1100 человек, которые работали в СД (13-й белорусский полицейский батальон — Weissruthenische Polizei (SD) — Bataillon № 13).
Как видно из отчета группы управления 581-й полевой комендатуры, по данным на 13 марта 1942 года служба порядка на этот период понесла большие потери в борьбе против партизан и была многократно пополнена за счет военнопленных. На данное число местная полиция насчитывала 1185 человек и по районам распределялась следующим образом:
Бобруйск — 183 полицейских, 103 винтовки и 6 пистолетов;
Старые Дороги — 147 человек, 104 винтовки и 24 пистолета;
Киров — 110 полицейских, 110 винтовок;
Любань — 116 полицейских, 104 винтовки, 6 пистолетов, 1 станковый и 2 ручных пулемета, 7 ручных гранат;
Кличев — 30 полицейских, 29 винтовок, 2 пистолета;
Паричи — 57 полицейских, 10 винтовок, 2 пистолета;
Осиповичи — 105 человек, 47 винтовок, 13 пистолетов;
Стрешин — 38 полицейских, 21 винтовка;
Жлобин — 161 полицейский, 56 винтовок, 1 пистолет;
Глуск — 61 полицейский, 22 винтовки, 3 пистолета, 1 автоматическая винтовка;
Марьина Горка — 87 полицейских, 70 винтовок, 21 пистолет, 2 автоматические винтовки, 16 полуавтоматических винтовок, 7 пулеметов1.
Как видим, в большинстве регионов не у всех полицейских даже было личное оружие — это к версии о том, что полицаи «брали винтовку», а потом сражались за «вольную Беларусь».
Франц Кушель, икона современных националистов, пишет, что бургомистр Минска пригласил его на должность начальника местной городской полиции и, когда он немного ознакомился с положением этой полиции, его охватил ужас. «Это была публика абсолютно недисциплинированная, в большинстве своем бывшие криминальные элементы, освободившиеся из тюрем, пьяницы, воры и разбойники»2.
В декабре 1941 г. он выступил со статьей в «Менскай газэце», в которой несовершенство местной полиции оправдывал отсутствием в прошлом белорусской государственности и соответственно опыта в деле обеспечения безопасности и порядка3.
Угу, какие плохие большевики, не подготовили Кушелю кадров для полиции. Зато как похоже на стоны Александра Чайчица о советской оккупации, внешней силе и тем, что «белорусы не управляли Беларусью»?
Вообще каждый раз удивляюсь, как наша либеральная журналистика (зачастую еще и еврейская по национальности) не чурается риторики, которую использовали нацисты.
В начале 1942 г. ряд актов насилия со стороны местных полицейских побудил «Беларускую газэту» выразить своё недоумение: «Откуда взялось такое озверение некоторых наших полицейских неизвестно. Белорусы в натуре очень добрые, имеют мягкий характер»4.
Именно на базе этого сброда с «мягким характером» впоследствии будет формироваться фантомное «незалежнае беларускае войска», которое благодарные потомки, типа Киркевича и Гелагаева, десятилетия спустя назовут «третьей силой» и будут рьяно отмазывать.
Тем временем Кушель уже греб полицию под себя и вел подготовительную работу. С ноября 1943 он начал издавать специальный журнал для белорусской полиции — «Беларус на варце», на страницах которого проводилась откровенная агитация по созданию белорусской полиции, публиковались достаточно смелые критические материалы, которые касались как служебной деятельности полицейских, так и их быта, повседневной жизни и морального облика. Журнал признавал, что «самогон стал огромным бедствием нашей полицейской семьи. Полицейский стал поговорочной пьяницей, как ранее портной»5.
Всего вышло 10 номеров этого героического журнала. На его страницах публиковалось много материалов о том, каким должен быть белорусский полицейский (которые, кстати, с десяти шагов не отличишь от статей авторов «Нового часа»).
На деле же все морализаторские сопли являлись прикрытием, а Кушелем втихую проводилась мысль о том, что  полицейские не являются немецкими слугами, хотя одновременно подчеркивалась заинтересованность белорусов в союзе с немцами.
Служба в полиции преподносилась как одно из олицетворений этого союза и осознанного сотрудничества, пример которого для Беларуси показали другие народы Европы.
Подчеркивалось, что только благодаря немцам созданы условия для реализации потенциальных возможностей белорусского народа, развития его национального самосознания, хозяйства и т.д.6
Справедливости ради отметим, что была большая разница между теми, кто вербовался в полицию в 1941 году и теми, кого стали призывать насильно уже в 1942-м.
Многие из второй категории должны были выбирать между службой в полиции, угоном в Германию и лесом, в котором прятались советские, польские и украинские партизаны.
Среди этих людей было меньше ярых антисоветчиков и пронацистски настроенных лиц. Эта ситуация, к примеру, обыгрывается в фильме Виктора Турова «Война под крышами» по одноименному роману Алеся Адамовича, где герой, оказавшийся в подобной ситуации, сначала берет винтовку, а затем уже решает помогать партизанам.
Ложь №2. Белорусов не было в карательных частях
Помимо полиции порядка (эдакие ППСники, которые в служебное время занималась поиском курки и водки), в структуре местной вспомогательной полиции существовали и карательные части — команды шуцманшафта.
По данным на 1 июля 1942 г. всего на оккупированных территориях было создано и находилось в стадии формирования 97 шуцманшафт-батальонов, на службе в которых состояло 165 128 человек.
Больше всего таких батальонов на тот период было создано в Прибалтике. Высшему начальнику СС и полиции Остланда и России «Север» подчинялось 56 созданных здесь местных батальонов: №№ 1-15, 251-252-Е (литовские), 16-28, 266-Е, 267-273 (латышские), 29-30, 32-Е, 33, 36-40, 41-Е, 42-45 (эстонские), а также созданные в Минске 46-47, 48-Е (украинские караульные)7).
Кроме последних трех, на территории генерального округа Беларусь находились 8 прибалтийских батальонов (3 литовских, 4 латвийских и 1 эстонский).
Белорусские шуцманшафт-батальоны стали создаваться во второй половине 1942 г. Первый из них, получивший порядковый номер 49, стал формироваться в августе 1942 г. в Острошицком Городке, под Минском.
В 1943-1944 гг. были созданы полицейские батальоны в Слониме (№48), в Снове и Барановичах (№60), в Глубоком (№64), в Новогрудке (№65 и Reit.-Abt. №68, Рогуля), в Слуцке (№66), в Лиде (№67).
Возросшая весной 1942 г. партизанская активность потребовала перебросить в Беларусь новые литовские, латышские и эстонские полицейские батальоны с территории высшего начальника СС и полиции «Остланда».
По данным на 30 марта 1944 г. на территории Беларуси находилось 23 шуцманшафт-батальонов (3 литовских, 1 латышский, 6 украинских, 8 белорусских, 5 казачьих)8. Белорусские батальоны принимали активное участие в крупных антипартизанских операциях: «Котбус» в районе Лепеля, «Герман», «Болотная лихорадка», «Гамбург» и др.
Знакомство с отчетными документами партизанских формирований показывает, что их тактика по отношению к полиции со временем менялась. Первоначально главный упор делался на истребление местной полиции. Несколько позже, начиная с весны 1942 г., уже стала проводиться определенная работа по разложению полицейских и переводу их на сторону партизан.
Всего, по данным Белорусского штаба партизанского движения на сторону белорусских партизан перешло более 19 тысяч бывших полицейских и «добровольцев», партизанами уничтожено 27 977 и ранено 8232 полицейских и «добровольцев». В то же время, по данным отчетов партизанских формирований, было убито 78 788 и ранено 26 604 полицейских и «добровольцев».
Осенью 1942 года секретарь ЦК ЛКСМБ К.Т.Мазуров в письме на имя первого секретаря ЦК ЛКСМБ М.В.Зимянина писал: «О полиции. Полиция все время пополняется за счет молодежи. Большая часть из состава ушли чисто по соображениям бандитским, значительная доля из идейных соображений, часть одураченных и забранных насильно. Вообще-то это войско препаршивое. Партизаны расправляются с ними беспощадно. Сейчас в полиции появляются пожилые. За счет молодежи пополнения нет, да и вообще пополнения нет. Это такой сброд, что с ним почти незачем работать...»9.
Продолжение следует
Использованы материалы профессора Алексея Литвина, завотделом военной истории и межгосударственных отношений Института истории НАН Беларуси.
Примечания
1. Александрийский микрофильм (АМФ) №226. К.000362.
2. Франц Кушель. Спробы стварэння беларускага войска. Мн.: 1999, С.38-39.
3. «Менска газэта», 1941, 14 снежня.
4. «Беларуская газэта», 1942, 22 сакавіка.
5. «Беларус на варце», 1943, №5, С.12.
6. Там же. №1, С.12.
7. Ввиду массового дезертирства из батальонов №41 и №42 они были расформированы и на их основе в Минске начали формироваться 46-й, 47-й и 48-Е украинские батальоны.
8. Bundes Archiv., R 19/137. p.242.
9. Мазуров К.Т. Незабываемое. Мн.: 1985, С.208.
imhoclub.by
Комментарии
Комментариев пока нет
|
