Памяти погибших в авиакатастрофе 25 декабря 2016 года

В начале XIX века известный русский военачальник Алексей Ермолов по-своему расставил акценты в соотношении понятий «талант» и «власть». Впечатление от первой встречи в Орле с Александром Пушкиным опальный генерал выразил формулой — «Какая власть высокого таланта!» Не власть силы, не пресс ее…

Власть высокого таланта — именно в этом секрет признания и всемирного успеха Академического Краснознаменного ансамбля, вместившего дело всей жизни отца и сына Александровых, Александра Васильевича и Бориса Александровича. Отсюда и тончайший каламбур послереволюционной эмиграции под впечатлением от выступлений армейского ансамбля песни и пляски в Париже 50-х и 60-х годов прошлого века: русским военным соловьям неведомо лишь одно — посвист соловьев-разбойников.
Нынешняя общественно-эстетическая аура вокруг «храма под красным знаменем», череда его недавних крупных юбилейных дат и нынешний вековой юбилей Б. А. Александрова помогают глубже понять «загадки военного ансамбля».

Однако полноты осмысления личностей Александра и Бориса Александровых в музыковедении и публицистике явно недостает. Чаще всего пишут так: обласканные властью, осыпанные наградами, сановные генералы-музыканты. А это был как раз продуманный ход властей предержащих — приспосабливать к своим государственным нуждам яркие одаренные личности. Но истинные таланты-самородки, какими были отец и сын Александровы, поднимались и в своем творчестве, и в жизни над всей грязью политики и быта. Они были подлинные «головщики».

Головщик — старинное слово, редко встречающееся в словарях. Это — ведущий певец, солист и руководитель русского церковного хора. Заводил начало песнопения, запев. Его облик — могучая стать, мощный голос (чаще бас), безупречный слух. Знаток знаменного пения по крюкам, обладатель всех тайн хорового пения. Именно такими были отец и сын Александровы по сути.

Род Александровых — глубинно российский. Истоки — Рязанщина, затерявшееся в лесостепи село Плахино. Мать и отец Александра (родился в 1883 году) — патриархальные крестьяне-хлебодобытчики, смиренно прислуживавшие в местной церкви. Зимой отец — на конном извозе в Петербурге. Известен и прицел: копил денежку, чтобы сына пристроить к хору мальчиков в Казанском соборе. И с десяти лет Александр учится в регентских классах Императорской Придворной певческой капеллы. С 1900 года — в Санкт-Петербургской консерватории. А с 1906 года — регентская служба в церкви (Бологое) и позже — в тверском Преображенском соборе. Высшее образование завершает лишь в 1913 году, в Московской консерватории.

Затем — самые трудные александровские годы — 1920-е… Сокрытая и вымаранная властью из биографий пора. Она, находившаяся под табу почти 80 лет, так и остается непознанной. Есть сведения: сам Патриарх Тихон благословил Александрова в регенты Синодального хора храма Христа Спасителя. Противоречивы данные и о службе в должности главного регента Русской Православной церкви.

С 1918 года — преподаватель, а с 1922-го — профессор Московской консерватории, Александр Александров впечатляюще заявляет о себе на исполнительско-хормейстерском поприще. Малоизвестная и нерасшифрованная деталь: в 1926–1930 гг. дирижерская палочка в Государственной хоровой капелле — в руках Александра Васильевича.

Или такое забытое и интригующее сведение: молодой профессор-дирижер с 1922 по 1928 год — на посту хормейстера Камерного театра Александра Таирова. За этим реформатором сценического искусства — приоритет идеи о синтетическом театре, в котором музыке отводилась не аккомпанирующе-заставочная, а смысловая роль. У Таирова в его драмтеатре был интересный хор. Значит, сотрудничество Таирова и Александрова было взаимопроникновением. Не таировские ли опыты подвигнули Александрова к многожанровому «хороводу в мундирах»? И случайно ли, что именно в 1928 году взялся таировский хормейстер за организацию необычного коллектива — военного музыкального ансамбля?..

В это время на музыкальное поприще вступил уже и сын. Борис родился сто лет назад, 4 августа 1905 года, в Бологом. Мать — красавица певчая Ксения Морозова, которую отец-регент приметил в церковном хоре. И Борис начинал исполатчиком в детском причте Синодального хора в храме Христа Спасителя. Исполатчик значит — восклицающий хвалу, славу. А потом был детский хор Большого театра. Там же — и благословение мальчику-альтисту от Федора Шаляпина.

25 декабря 2016 года Академический ансамбль Советской Армии им. Александрова ушёл в свой последний поход... в небо... Будем помнить!

Борис — тоже питомец Московской консерватории. Ученик Рейнгольда Глиэра, выпестованного ранее в этой же «аlma mater» учениками Н.Римского-Корсакова — А.Аренским и С.Танеевым. Период между 1930-ми годами и окончанием Отечественной войны — время творческих диспутов «отцов и детей» в семье Александровых. Борис то приходит в ансамбль, то находит себя в другой роли: в предвоенные годы автор знаменитой «Свадьбы в Малиновке», с 1942 по 1947 год — художественный руководитель Ансамбля советской песни Всесоюзного радио. С 1946 года, после кончины отца, Борис Александрович Александров — у пульта руководителя Краснознаменного ансамбля. Первооткрыватель-отец стоял во главе своего детища 18 лет, сын-последователь более сорока. Значит, вместе почти 60 лет созидания новой идеи. Что в итоге? Какой след оставили Александровы в отечественной культуре?

Главное, что в нашей стране впервые в мировой практике учрежден уникальный жанр искусства — военный ансамбль, раскрывающий на языке ХХ столетия устоявшуюся традицию российского хоровода.

Идея ансамбля вобрала единство вековых певческих, танцевальных, игровых молодецких привязанностей народа. Не в смешанном, а в четырехголосном мужском хоре сконцентрировались навыки русского народного пения, обычаи военной музыки, опыта мирового классического хороведения и отечественной традиции православного певческого искусства. Так обеспечивался широчайший диапазон выразительных средств единого, но многовариантного хора.

Комплектуя оркестр, Александр Васильевич отказался от смычковых, соединив мощный военный духовой оркестр с мягким русским старинным оркестром — с балалайками и баянами. В итоге получилась органичная слитность академизма классического музицирования, поступь мощи военной музыки с теплотой фольклорной колористики. Танцевальная группа ансамбля стремилась добиться синтеза балета и народной пляски.

Композитор Арам Хачатурян писал, что «ансамбль — лучший из первопроходцев, проложивших новые пути в развитии отечественного музыкального искусства». Закономерно, что и в XXI веке рядом с мировыми брэндами: «Большой театр», «Моисеев-Балет», «Мариинский театр» значится «The Alexandrov Red Army Chorus». Не случайно оценка выступлений ансамбля в США: «Во всем американском искусстве нет настоящего эквивалента тому, что предлагает Ансамбль Советской Армии. Дома, в русской музыкальной культуре, ансамбль пользуется заслуженным признанием как национальное сокровище».

Отец и сын Александровы оставили России символы-феномены, обладающие непреходящей энергетикой. И среди них песенный обелиск Александра Александрова, вбирающий нетленный вокальный триптих.
«По долинам и по взгорьям» — видел и слышал, как ее пели испанские баски, партизаны Лаоса в джунглях, почтенные сеньоры в Сан-Марино и т.д.

«Несокрушимую и легендарную» пытались отлучить от сегодняшнего времени. Ничего не получилось: гремит «Несокрушимая и легендарная» на парадах еще не до конца разваленной демократической Российской армии. Фанаты ЦСКА почитают ее как свой гимн. Магически воздействует сочетание слов «Несокрушимая и легендарная» и высекающей искры чувств мелодии с отчетливой поступью мощи.

О «Священной войне» — музыкальной эмблеме Великой Отечественной войны — написаны тома. Знатоки вычислили: в канву звукоряда этой непостижимой песни-плаката автором вплетены отзвуки известного вальсочка, «цыганочки» и «лезгинки» и даже старинного кельтского марша. Когда мы сегодня внимаем «Священной войне», воочию ощущаем жесткость нашествия темной силы. Прием, предельно гениально раскрывающий тему того же нашествия в 7-й (Ленинградской) симфонии великого Дмитрия Шостаковича.

В год 60-летия Победы уместно привести еще один художественно-нравственный аргумент. 22 июня 2001 года Большой зал Консерватории… Свой концерт, приуроченный к 60-летию начала Великой Отечественной войны Большой симфонический оркестр им. Чайковского начинает со «Священной войны». Дирижер Владимир Федосеев показал эхо далекой войны не как песню, а как эпическое полотно, созданное объединенными усилиями авторов песни-набата, исполнителей — дирижера, оркестра и хора Академии хорового искусства. И «Священная война» прозвучала как высокая классика.

А страсти вокруг главной песни России — ее гимна? Ныне они почти улеглись. Самое очевидное: музыку А.Александрова обвиняли, оперируя цитатами… из текстов С.Михалкова. Уместно привести емкую формулу автора: «Мне хотелось (в гимне) соединить жанры победного марша, чеканной народной песни, широкого эпического русского былинного распева». Ни один из этих краеугольных камней диспутантами и ругателями из кладки гимна не вынут.

Первый набросок мелодии восходит еще к 1929 году, а последняя редакция — к победному 1945 году, т.е. за год до кончины автора. Постижение смысла понятий Родина, Держава, Отчизна пришло с детства, из мест, воспетых Есениным. Раздолье, перехваты полей с перелесками, тихие рощи и говорливые речушки. И кругом — песни, припевки, раззадоры. С малолетства композитор впитывал русский дух, общинный патриархально-православный уклад, нравы строгого крестьянского быта.

И конечно, счастливое поступление в Придворную певческую капеллу стало органичной подпиткой рязанской закалки. Символично: будущий автор теперешнего гимна попал именно в то заведение, в котором ране директорствовал и А.Ф.Львов — автор первого российского гимна «Боже, царя храни».

В огранке мировоззрения и дарования юного Александрова основополагающая роль за последним великим из «Могучей кучки» — Н.А.Римским-Корсаковым. По его программе рязанский самородок входил в мир музыки. Влияние мэтра на замеченного им юношу конкретно. Это и личное благословение на переход Александра из капеллы в столичную консерваторию. Это и тонкий ход: приняв вступительный экзамен, автор «Садко» и «Китежа» определил Александра в классы своих учеников — Александра Глазунова и Анатолия Лядова.

Самоутверждение А.Александрова — композитора, дирижера, хормейстера проходило далее в ауре А.Аренского, С.Танеева, М.Ипполитова-Иванова, Н.Голованова, испытавших определяющее личное влияние также Н.Римского-Корсакова. Его школа, методология, опыт стали основой александровского кредо державного служения в новых, крайне драматических условиях 1914–1917 годов. Приметна тут симфоническая поэма «Смерть и жизнь» (1916). Рассказывают, на рабочем столе А.В.Александрова всегда оставался талисман — партитура его великого наставника, сотворившего в «Снегурочке» глубоко русский гимн-величание «Свет и сила, Бог Ярило».

И всю жизнь — перекличка с учителем гимническими аранжировками русских народных песен: «Ты взойди, солнце красное», «Вниз по матушке, по Волге», «Ах ты, степь широкая», «Ой, да ты калинушка» и, конечно, «Не шуми, мати — зеленая дубравушка». Последняя примечена еще Пушкиным в «Дубровском», когда в стане бунтарей караульщик «…сел на пушку верхом и запел во все горло меланхолическую старую песню: “Не шуми, мати зеленая дубровушка, / Не мешай мне, молодцу, думати”».

Чтобы ощутить связь времен и почувствовать перекличку художников, надо, прочитав томик Пушкина, послушать пластинки с довоенными записями ансамбля под управлением Александрова-старшего. Этот архаичный еще в пушкинское время былинно-протяжный горестный мотив александровский дар аранжировщика огранил, привнеся в плач-причеть дух извечной русской думы о лучшей доле, дух народной православной мольбы-гимна.

Остается пока «в тени» вклад ансамбля под руководством А. и Б. Александровых в оригинальное исполнение хоровой классики. Считаются непревзойденными в их интерпретации мужские хоры из творений М.Мусоргского («Борис Годунов» — «Ой, ты сила» и «Расходилась, разгулялась», «Хованщина» — «Гой вы, люди ратные»), А.Рубинштейна («Демон» — «Ноченька»), Ш.Гуно («Фауст», хор солдат), К.Вебера («Вольный стрелок», хор охотников). Вершина хоровых постижений — «Грёзы» Р.Шумана, «Песня без слов» Ф.Мендельсона, наши — «Вечерний звон», «Однозвучно гремит колокольчик», «Ах ты, душечка». Но большинство — на полках фонотек.

Если бы сейчас неоценимое наше наследие — записи классики и русских народных песен хора А.Александрова конца 1930-х — начала 1940-х годов — отыскать, собрать и перенести на современные цифровые носители, это была бы несомненная музыкальная сенсация.

Вспомним премьеру ансамбля на мировой сцене, в 1937 году, на Всемирной выставке в Париже… Сразу — Гран-при. Все континенты, кроме Австралии и Антарктиды, восторженно приветствовали «русский песенный батальон». Приметой времени стали целевые тематические выступления на родине, от Мурманска до Владивостока. В 1941–1945 годах ансамбль был среди защитников Родины и совершил на фронтах Великой Отечественной свыше 1500 выступлений. Именно Александровский ансамбль в дни начала войны обратился к народу со своей заградительной песней-набатом. И не случайно «Священной войне» в год 60-летия Победы на площади Белорусского вокзала установлен памятный знак.

И когда время распорядилось снять с ансамбля обмундирование советской поры, патриотическая сущность и эстетический стержень ансамбля остались непоколебленными. Опять форма оказалась подчиненной содержанию. Сказалась и приверженность ансамбля классическому и фольклорному началам, российским эстетическим и исполнительским традициям.

Но есть и о чем задуматься тем, кто отвечает за судьбу великого ансамбля. Упование лишь на «золотой фонд», добытый за 75 лет творчества, может обернуться, в конце концов, «багажом прошлого». Без перемен ансамблю не обойтись. Опыт и авторитет Александра и Бориса Александровых взывают к решению проблемы первостепенной важности, к новому взгляду на систему художественного руководства.

Совершенно очевидна необходимость подлинного реформирования всего дела военных ансамблей в нашей армии. Перебор в их численности сыграл негативную роль, повлиявшую прежде всего на качество. За счет не раз продуманного сокращения числа ансамблей появятся возможности кадрового обновления и усиления головного — Александровского коллектива. «Множительный подход» подточил остов александровской идеи о военном ансамбле, как «штучном явлении». «Моисеев-балет», «Березка», «Кубанский хор» сохранили свою самобытность, не допустив суррогатных двойников, спутников и т.д.

Хор александровского ансамбля вопиет о переменах и обновлении, доведении его до кондиций, достигнутых в пору Александра Васильевича. Недавно созданная Военная консерватория, имея ясную позицию в отношении военных оркестров, остается пока в стороне от «болевых зон» военных ансамблей.

… Вспоминаю, как о проблемах культуры, песенного искусства, о жизни и творчестве в моем присутствии говорили два великих деятеля отечественной культуры конца ХХ века — генерал-композитор Борис Александров и академик-гуманист Дмитрий Лихачев.

Дело было так. К 1987 году полномочиями заместителя у генерала Б. Александрова в Краснознаменном ансамбле завершилась моя 30-летняя служба в Советской Армии. И началась работа под руководством академика Д. Лихачева — я был назначен на должность ответственного секретаря Президиума, помощника Председателя Советского фонда культуры. И вскоре узнал, что эти два великих человека очень хотели бы познакомиться. 7 ноября 1988 года у меня дома за праздничным столом Дмитрий Сергеевич с супругой Зинаидой Александровной и чета Александровых — Борис Александрович и Ольга Михайловна — были представлены друг другу. За обедом и в креслах — неспешная, уважительная друг к другу, открытая и откровенная беседа главного идеалиста встрепенувшейся уже в перестроечной суете страны и дирижера-профессора-композитора, но в генеральских погонах. Оба — Герои Социалистического Труда, оба — православные христиане и на обоих — 165 лет, разделенных поровну, —ровесники.

Бориса Александровича интересовал соловецкий период жизни Лихачева. Коснулись затем «Слова о полку Игореве». И опыта сотрудничества Б. Александрова с К.Сергеевым и Н.Дудинской в ходе постановки в Ленинграде его балета «Левша». Впервые довелось мне услышать, как «Свадьба в Малиновке» вдохновила Б. Александрова и на идею первого народного мюзикла по пушкинской «Капитанской дочке». Помешало срочное задание из Кремля — очередная заказная оратория. Дмитрий Сергеевич был удивлен, как простая рязанская попевка старанием Александра Васильевича была доведена до «Калинки» — жемчужины репертуара ансамбля.

Собеседники не ушли от острых и неудобных вопросов. Конечно, говорили о пути Александра Васильевича из регентов в генералы. Трактовка сына выглядела примерно так: к исходу 1920-х годов было ясно — Сталина заинтересовала фигура А.Александрова; затем поступило предложение возглавить то, что было прообразом ансамбля. Александр Александров сделал вывод-поступок: против диктата выдвинуть духовно-нравственный противовес; власти силы — иносказательно власть искусства, власть таланта; добиться, чтобы и в тех условиях ансамбль олицетворял все лучшее, что присуще русскому народу.

Дмитрий Сергеевич спросил — а остались ли духовные, церковные сочинения отца, регента Русской Православной церкви? Генерал ответил утвердительно, показал два документа. Первый — копия метрики о рождении Владимира — брата Бориса. И нотный сборник. Только через шесть лет мне довелось держать в руках оригиналы тех документов.

В свидетельстве Тверского окружного отдела ЗАГС за № 2203 от 16 октября 1919 года подтверждалось, что «…в 1-й части метрической книги Тверского Преображенского Кафедрального собора за 1910 год, под номером 4 значится следующая запись: Июля 13 родился, 20 — крещен Владимир; родители его: Регент Тверского Архиерейского Хора Александр Васильевич Александров и законная жена его Ксения Павлова, оба православного вероисповедания»… Впервые «секретный» документ, свидетельствующий об отношениях А.В.Александрова с РПЦ, генерал показал академику Д.С.Лихачеву. А сборник духовных сочинений А.В.Александрова был вручен мне в качестве дара Борисом Александровичем позже, уже незадолго до кончины маэстро в 1994 году. В нем — четыре партитуры молитвенных песнопений: «Отче наш», «Хвалите имя Господне», «Благослови душе моя Господа», «Блажен муж».

Встреча с академиком Д.С.Лихачевым глубоко взволновала генерала. Он мне потом сделал такое признание: «Дмитрий Сергеевич, его дух, его мысли — это то, чего жаждет Россия. Ее возрождение — в идеях Лихачева тоже». И поступок генерала: вскоре он передал в руки Д.С.Лихачева и Р.М.Горбачевой студенческую картину великого И.Репина, считавшуюся бесследно исчезнувшей. После кончины генерала Дмитрий Сергеевич писал мне: очень опечален смертью Бориса Александровича, страна потеряла верного сына, творца-искателя.

В 1989 году Краснознаменный ансамбль осуществил крупный двухмесячный тур по США. Уже — без Б. А.Александрова, ушедшего на пенсию. Но с приветствием-обращением к общественности США Председателя Советского фонда культуры академика Д.С.Лихачева. Документ был распространен усилиями ЮСИА: «В вашей стране впервые проводятся концерты широко известного во всем мире Академического ансамбля Советской Армии имени А.Александрова. Сотрудничество, добрые отношения между народами СССР и США естественны, необходимы и полезны. Лучшее этому подтверждение — приезд в США с прекрасной культурной миссией нашего ведущего творческого коллектива, который выступит с оригинальной интерпретацией классического наследия, народного творчества и современного искусства».

Именно качествами, указанными академиком Д.С.Лихачевым в заключение этого документа, и определяется и в наши дни общественно-духовный интерес к творчеству Академического ансамбля Советской Армии им. Александрова.

nasledie-rus.ru

Ответить / Цитировать