Первая мировая война – это не только история
1 августа 2014 г. исполнилось сто лет с тех пор как началась Первая мировая война, ставшая первой практически вселенской трагедией для человечества. Для нашего народа она обернулась не только гибелью и страданиями миллионов людей, но и утратой тысячелетней русской государственности. В те уже далекие годы врагам России и русского народа удалось наметить контуры будущего раскола необычайно разнообразного, но единого русского национального организма. И последствия всего этого не просто ощущаются до сих пор, как этот имеет место в современной Белоруссии, но вылились в ожесточенную войну на Юго-Востоке Украины.
О чем в данном случае идет речь? В частности, о последствиях национально-языковой политики, проводимой германскими оккупационными властями на захваченной во время Первой мировой войны территории Белоруссии. Неужели события вековой давности могут как-то влиять на современную жизнь? Оказывается, могут. Но обо всем по порядку.
К концу 1915 г. примерно четвёртая часть территории современной Белоруссии оказалась под оккупацией германских войск. Эти земли наряду с захваченными немцами Польшей, Литвой и Курляндией (западная Латвия) были включены в состав военно-административного образования «Обер Ост» с центром в Кёнигсберге. «Обер Ост» находился в подчинении верховного командования германских вооружённых сил на Востоке и включал в себя три округа: «Курляндия», «Литва» и «Белосток-Гродно». Эти земли были предназначены для включения в состав непосредственно Германской империи.
Остальная часть захваченных белорусских земель с городами Ошмяны, Новогрудок, Слоним, Барановичи, Пинск, Пружаны, Кобрин была включена в состав военно-оперативной полосы, которая располагалась между «Обер Остом» и русско-германским фронтом и находилась в ведении фронтового армейского командования. Эти земли рассматривались немецким командованием как временно оккупированные, которые в дальнейшем предполагалось использовать в мирных переговорах с Россией в качестве разменных территорий. В отдельную административную единицу был выделен Брест, из которого в октябре 1915 года оккупанты выселили всех жителей.
На захваченных германскими войсками территориях был установлен жёсткий оккупационный режим. По ночам действовал комендантский час, во время которого местным жителям под угрозой расстрела было запрещено находиться вне жилища. В дневное время для передвижения пешком в границах административной единицы (населенный пункт, уезд) необходимо было иметь специальный разрешающий документ. Для поездки с использованием любого доступного населению транспорта (конная подвода, велосипед) требовалось особое разрешение германских властей.
На население со стороны германских властей накладывалось большое количество всевозможных запретов и обязанностей. За хранение дома оружия и боеприпасов полагался расстрел без суда. Германские оккупанты всячески подчеркивали свое превосходство над местным населением. Если местный житель видел на тротуаре немца, он должен был за десять шагов снять шапку и сойти на мостовую. Если он этого не делал, то подвергался жестокому избиению дубинками. А жаловаться на произвол оккупантов запрещалось, да и было некуда.
Германские военные власти рассматривали оккупированные территории исключительно как дармовой источник материальных благ. Постоянным явлением здесь стали непрекращающиеся контрибуции и массовые грабежи. С оккупированных территорий в Германию в огромных количествах вывозились продовольствие и сырье разных видов. У населения без каких-либо ограничений изымались продукты питания, лошади, домашний скот, кожа, овчина, меха и многое другое. Только из Беловежской пущи за два с половиной года было вывезено 4,5 млн. кубометров древесины, у крестьян был реквизирован урожай 1915 г.
Германской администрацией была произведена перепись всего домашнего скота и введены жёсткие карательные меры за попытки его утаивания. Кроме того, все жители оккупированных территорий в возрасте от 15 до 60 лет облагались множеством налогов: подушный налог, на торговлю, промышленность, на животных, в том числе и собак, целый ряд косвенных налогов. Сбором налогов занимались специальные военные команды.
О размахе ограбления захваченных территорий германскими оккупантами можно судить по следующему факту. Только в одном военно-административном округе «Белосток-Гродно» за период с июля 1916 г. по февраль 1917 г. немецкими военными властями у населения было изъято 10,5 тысяч лошадей.
В 1916 г. для жителей городов и местечек «Обер Оста» была введена карточная система. К примеру, в Гродно норма была 250 граммов хлеба и 300 граммов картофеля в день.
Для работы на военных объектах, в сельском хозяйстве и на лесозаготовках в принудительном порядке привлекалось местное население: мужчины в возрасте 16–50 лет и женщины 18–45 лет, которые сгонялись в т.н. трудовые роты и батальоны.
В отношении местного населения германские власти проводили массовые репрессии, действовали военно-полевые суды, концентрационные лагеря и карательные отряды. В 1918 г. карательные отряды германских войск только в Восточной Белоруссии полностью или частично сожгли более 130-ти деревень и местечек.
Широко практиковался вывоз белорусской молодежи на принудительные работы в Германию. Например, из Минска было вывезено 15 тысяч человек, из Полоцка – 4 тысячи.
Однако оккупанты занимались не только грабежами и репрессиями. На белорусских землях, включенных в «Обер Ост», германские власти предпринимали целенаправленные усилия по формированию у местного населения мнения о том, что белорусы в национально-культурном смысле не имеют отношения к русскому народу, и соответственно враждебного отношения к России. Для осуществления этих русофобско-иезуитских планов немцам понадобились пособники из числа местных жителей. И они нашлись. Это были антирусски настроенные потомки польской и ополяченной католической шляхты. Их было немного, но вполне достаточно, чтобы сеять ядовитые семена русофобии.
На оккупированной территории были запрещены русские учебные заведения, печатные издания на русском языке, в противовес которым допускалось открытие белорусскоязычных школ и других учебных заведений, а также печатных изданий на белорусском языке под жестким идеологическим контролем германских властей. Естественно, сама по себе белорусская культура германских оккупантов совершенно не интересовала, для них главное было посеять среди белорусского населения ядовитые семена враждебности в России и русскому народу.
Так, в октябре 1916 г. в «Обер Осте» работало 8 белорусскоязычных школ, в декабре 1917 г. – 50, в 1918 г. – 89. В 1916 г. германскими оккупационными властями были открыты белорусские учительские курсы в Вильно и белорусская учительская семинария в местечке Свислочь (совр. Гродненская обл.) вместо эвакуированной русской. В 1916–18 гг. в Вильно выходила белорусскоязычная на польской (иногда ее называют чешской) латинице (позже на кириллице) газета «Homan» («Гоман»), в это же время был открыт т.н. Белорусский клуб.
Так, что непосредственными отцами идей белорусской «незалежнасці» от России являются германские оккупанты, и поэтому вполне закономерно, что деятели из т.н. Белорусской народной республики (объявлена 25 марта 1918 г.) видели будущее Белоруссии исключительно под крылом Германского рейха, в начале II-го, а затем и III-го.
Недалеко от своих коллаборационистских предтеч ушли и современные «свядомые». Ведь предел их мечтаний – запрет русского языка, железобетонная граница-забор между Могилёвом и Смоленском и вхождение в новый рейх – Евросоюз – в любом качестве и на любых условиях. Отсюда и ползучая русофобия в политике министерств культуры, образования и транспорта Республики Беларусь, а также польская/чешская латиница, появившаяся в названиях станций минского метрополитена при полном исключении из работы метро русского языка. При этом абсолютно сознательно игнорируются многочисленные протесты населения и общественных объединений и тот факт, что в столице Республики Беларусь горожане разговаривают исключительно по-русски, постоянно проживают сотни тысяч этнически русских людей, находятся в гостях и в деловых командировках большое количество россиян и граждан стран СНГ. И это в объявленный А.Г. Лукашенко т.н. Год гостеприимства!
Таким образом, связанные с Первой мировой войной события вековой давности позволяют помимо прочего увидеть и один из исторических источников нынешнего противоречивого курса официального Минска.
Но вернемся на столетие назад. Бедствия, которые постигли жителей оккупированных германскими войсками территорий, не могли не вызывать широкого недовольства. Однако жесткий оккупационный режим не оставлял возможностей для открытого сопротивления, которое в результате принимало неявные формы. Белорусское население массово уклонялось от поставок сельскохозяйственной продукции и принудительных работ, не выполняло распоряжения оккупационной администрации. Несмотря на угрозу жестоких репрессий, крестьяне и мещане помогали переходившим линию фронта русским разведчикам и рейдовым отрядам, прятали сбежавших из плена русских солдат. В лесах, особенно в Беловежской пуще, действовали вооружённые отряды, организованные оставленными в тылу противника или бежавшими из плена военнослужащими русской армии, к которым присоединялись местные жители.
В завершение необходимо сказать, что общерусское самосознание белорусского населения было столь сильным (узкий слой «свядомых» коллаборантов не в счет), что спустя почти четверть века после оставления в 1915 г. российскими войсками западнобелорусских земель население Западной Белоруссии встречало в сентябре 1939 г. освободительные советские войска именно как свою Русскую армию.
Литература:
Республика Беларусь: Энциклопедия: т. 3 – Минск : БелЭн, 2006.
Вячеслав Бондаренко. Во имя памяти святой. Первая мировая война на белорусской земле. – Минск : Белорусская Энциклопедия им. П.Бровки, 2014.
Александр Штефанович
