Род Демидовых: Из кузни в князи.

Род Демидовых: Из кузни в князи. 03.11.2023 00:00

Говорят, что кузнец Демид Антюфеев в своем селе Павшино, был знаменит тем, что умел знатно рвать зубы. Хотя и то сказать, а кому же еще было этим заниматься, когда на дворне стоял XVII-го век, докторов по селам не было, а у бабок-знахарок на такое серьезное дело сил просто не хватало, как не кузнецу? У него и клещи есть, и сила. И шел народ из окрестных деревень в маленькую кузенку. А вот чего не любил Демид, так это когда его просили подковать лошадь. Не дело было кузнецу-оружейнику, знающему секрет «белого железа» заниматься работой простого коваля. Но жизнь деревенского кузнеца, хотя и жившего недалеко от Тулы, оружейного центра России, накладывала свои ограничения и ковать лошадей время от времени все-таки приходилось.

Вначале было дело

Мы начинаем серию публикаций о самых выдающихся российских купеческих династиях, о людях, вышедших из крестьян и превративших Россию в настоящую державу с мощнейшей экономикой.

Этот лаковый поднос своим основателям, Императору Петру Великому и его любимцу, Акинфию Демидову посвятили умельцы из Нижнего Тагила. Фото: тппнт.рф

Царская воля

А поэтому переезд Демида Антюфеева с семьей в Тулу и его приписка к казенным спискам ствольных заварщиков были вполне понятны. Где как не в оружейной слободе раскрыться таланту подлинного молотобойца и литейщика? Уже к 1680-му году у Демида в слободе был свой дом, двор и довольно солидная мастерская. Только вот сына Никиту учил кузнечному делу он не в своем цеху, а отдал в подмастерья к знакомому кузнецу. Тому было несколько причин. Во-первых, родного сына учить работать по-настоящему было не так просто, ибо сразу встает вопрос о наказаниях. Во-вторых, при таком раскладе сын может обучиться чужим секретам которые впоследствии пустит на развитие семейного бизнеса.

Начинал основатель рода Демидовых с малого, и именно, с алтына платы за неделю. Первые заработанные пять алтын, как гласит одна из легенд, Никита принес матери. Принес и сказал: «Вот тебе, матушка, за то, что ты меня кормила и поила». Посчитав таким образом свой сыновний долг от части выполненным, Никита начал работать уже на себя. Когда работавший по соседству мастер хотел переманить способного юношу к себе, предложив ему вместо одного три алтына, он первым делом пошел к мастеру и честно тому все рассказал. Тот не стал скупится и сам поднял жалование любимому ученику. Было за что: ученик был способным и жадным до работы.

По поводу знакомства кузнеца с царем в народе сложены две легенды. Ни одна из них не подкреплена документально, но и ни одна не опровергнута, поэтому мы представим на суд читателя обе, а там, какая понравится - такой и пользуйтесь.

По одной, первым услугами кузнеца воспользовался царский фаворит Петр Шафиров. У него сломался немецкий пистолет, который никто не брался чинить, боясь доломать дорогую вещь окончательно и тем навлечь на себя гнев царского друга. А Никита не побоялся. Более того, он не только починил, он еще и сделал точную копию пистоля с одной только разницей: вместо немецкого на ней стояло клеймо российского производителя. Этот пистоль и был подарен Шафировым своему царственному приятелю вместе с рассказом о замечательном тульском «самоделкине».

Хороший немецкий пистолет на рубеже XVII-XVIII веков был настоящим чудом техники. Фото: i.pinimg.com

По другой, более объемной легенде, Петр познакомился с Никитой в 1695 году, будучи проездом в Туле по пути в Воронеж, где тогда рождался российский флот. Остановившись в городе оружейников он велел позвать к себе лучших кузнецов. Зная крутой нрав царя большинство из них решило приглашение, мягко говоря, проигнорировать, пользуясь его необязательностью. Ничего хорошего от встреч на столь высоком уровне народ тогда не ждал. Получилось так, что на встречу с царем пришел Никита, сын Демидов, в единственном числе.

Царь был настроен вполне благодушно и увидев статного, высокого и мускулистого молотобойца, заявил:

– Вот молодец, годится и в Преображенский полк, в гренадеры.

Такая свежая идея самому кузнецу отчего-то не понравилась. Он побледнел и упав Петру в ноги начал упрашивать царь не подстригать его в солдаты, особо упирая на то, что служить бы он рад, да боится оставить дома престарелую мать, единственным кормильцем которой он является. На самом деле тут Никита несколько покривил душой, «позабыв» про двух своих братьев, которые тоже вполне могли прокормить матушку.

Видя такую реакцию царь решил использовать создавшуюся ситуацию себе на пользу.

– Хорошо, - сказал он, протягивая мастеру боевой топор новейшей немецкой конструкции, - я помилую тебя, если ты скуешь мне 300 алебард по сему образцу.

– Да что 300, 400 за месяц скую государь. И лучше скую, - воскликнул благодарный кузнец.

И ведь сковал. Ровно через месяц царь принимал в Воронеже его работу. Говорят она так ему понравилась, что он заплатил кузнецу за алебарды сумму втрое большую, чем просил Никита. Кроме того он подарил кузнецу немецкий отрез на платье и серебряный ковшик, имевший исключительно сувенирную ценность.

Алебарда – это одновременно и топор, и пика. Фото: upload.wikimedia.org

Через месяц Петр вновь встретился с кузнецом. Теперь он уже не вызывал его к себе, а по-простому «пришел в гости». Специально для царя Никита купил у заезжих купцов самое дорогое виноградное вино, какое и подал ему на серебряном подносе, чем оскорбил царя.

– Неприлично купцу пить такое вино, - заявил Петр и дал Никите пощечину.

После чего потребовал принести себе «рюмку простяка». Выпив водочки, Петр «залакировал» ее стаканом пива, а затем добавил еще кружку меда, которую поднесла ему молодая жена Никиты. На закуску царь поцеловал молодую в губы и забрав Никиту повел его в свою ставку, где дал ему новенькое немецкое ружье и велел сделать шесть штук таких же.

Никита ослушался царя, он сделал не совсем такие же ружья. Его ружья превосходили немецкие прототипы по многим параметрам. Царю они так понравились, что он кроме оговоренной уже цены дал мастеру еще сто рублей (совершенно сумасшедшая сумма) и тут же, не откладывая дела в долгий ящик, продиктовал дьяку указ, по которому Никите, сыну Демида Антюфеева, отводилось близь Тулы несколько десятин казенной земли для копания руды и жжения из леса угля.

– Постарайся, Демидыч, распространить фабрику свою, а уж я тебя не оставлю», - заявил царь кузнецу на прощание.

Теперь можно отойти от легенд и продолжать рассказ исключительно опираясь на факты. А факты говорят следующее. Получив от царя землю и монаршие благословение, Никита Демидов, развил на ней бурную деятельность. Вместе с сыном Акинфием он за полтора года отстраивает на выделенной территории крупнейший в России чугунолитейный завод на водяном двигателе, открывает новые рудоносные месторождения, испытывает новые сорта только что найденной уральской руды, докладывая государю, что «железо самое доброе, ... к оружейному делу лучше свицкого».

Портрет Никиты Демидовича Демидова (Антуфьева), нач. XVIII в.

А еще спустя три года началась долгая, затянувшаяся на 21 год Северная война. Которая помогла новому капиталисту и заводчику не просто закрепится на занятых рубежах, но и занять новые высоты, о которых ни Никита, ни Акинфий раньше и мечтать не могли. Виною тому, вкупе с высоким качеством производимой продукции, была правильно выбранная маркетинговая политика.

Понимая заинтересованность государя в поставках вооружения все российские, а вместе с ними и западные производители взвинтили цены с восьми до десяти рублей за ружье. А Никита не только не поднял, он еще и опустил цену, предложив казне заплатить за каждый ствол не по восемь, и даже не по четыре, а по рубль восемьдесят. Демпинговый прием сработал на славу: отныне государство покупало оружие только у Никиты, приказу артиллерии было дано распоряжение покупать железо только с демидовского завода, а большинство самых главных конкурентов фабриканта сложили голову на царской плахе «за алчность».

Уже через год тульский завод по указу переходит в личную собственность Демидова (до этого он считался там чем-то типа арендатора), еще через год Петр передает ему в управление только что построенный Невьянский завод (на Урале) и старый, построенный еще при Алексее Михайловиче Верхотурский (на Неве). Кроме прочего для развития производства ему были предоставлены небывалые льготы, вплоть до разрешения на покупку крепостных крестьян, что для человека не дворянского сословия было, вообще говоря, немыслимо.

Раз заводик, два заводик...

Между тем, «зеленое движение» не дремало уже и в те далекие времена. Заметив, как быстро исчезают леса вокруг тульского демидовского комбината тогдашний тульский воевода начал бить царю челом, говоря, что еще чуть-чуть, и лесов на юге от Москвы совсем не останется.

Челобитная возымела действие и в апреле 1703 года тульский завод «бережения лесов ради» был передан воеводе с тем, чтобы он вел на нем работы до исчерпания запасов произведенного уже угля, после чего следовало «заводы все разорить, и домны разломать». Впрочем семья Демидовых от этого акта не пострадала: государь повелел выдать бывшему владельцу солидную денежную компенсацию.

Совсем разорить заводы не получилось, ибо спустя три года планы государства изменились и тульский завод был вновь передан Демидовым. Только теперь им управлял уже Акинфий. Никита же полностью переключился на более богатый, перспективный и далекий от начальства, а следовательно и от всяких инспекций Урал. Тут он был сам себе царь и никто из воевод был ему не указ. Никита строил заводы, рубил леса, принимал на работу и укрывал от власти беглых крепостных и каторжан, переманивал с казенных заводов лучших мастеров. Войны с местной администрацией неизменно заканчивались в пользу фабриканта, ибо на все жалобы воевод из столицы приходили ответы, что все, что делает Никита Антюфеев, он делает с ведома царя и на благо государства и лучше господам воеводам к нему на фабрики не лезть.

Оружейный завод в Туле, XVIII dtr

А фабрик было уже не мало. За девять лет, с 1716 по 1725 год Никита, имевший к тому времени чин комиссара (генерал от снабжения) построил четыре новых завода на Урале и один на Оке. Да и фабрики были, не чета конкурентам. Один Невьянский завод выпускал чугуна в пять раз больше, чем все казенные российские фабрики вместе взятые. На демидовских заводах лили чугун, плавили медь, делали железо, собирали часы, делали металлический инструмент, чеканили посуду, штамповали котлы, сворачивали трубы, отливали якоря... «Таких заводов не токмо в Швеции, но и во всей Европе не обретается», - писали в своих отчетах инспектора от Берг-коллегии.

Демидовы

В 1720 году Никита Антюфеев окончательно распрощался со старым прозвищем и получил официальную фамилию Демидов. Вместе с дворянским званием. Которое Никите было вроде как и не к чему. Он и не торопился закрепить его получение государственными бумагами: дипломы о дворянстве Петровской канцелярией были полностью подготовлены, но на подпись к государю так и не поступили. До конца своей жизни он так и остался простым купцом, владевшим восемью из двадцати двух российских металлических заводов. Петр скончался ранним утром 28-го января 1725 года. Никита пережил своего царственного друга и покровителя всего на десять месяцев и умер 17-го ноября.

Сыновья его, Акинфий и Григорий, уже гораздо лучше разбирались в сословных выгодах и сумели протолкнуть застрявший в недрах бюрократической машины указ о присвоении потомственного дворянства. Уже в марте 1726 они получают дворянские дипломы, да не простые, а «с привилегией против других дворян ни в какие службы не выбирать и не употреблять». Вместе с дипломами Демидовы получили фамильный герб и девиз «Acta non Verba», «Не словами, а делами».

Акинфий Демидов, портрет работы Георга Кристофа Гроота, 1741-1745 гг.

После смерти отца руководство металлургической империей полностью перешло в руки старшего из Демидовых - Акинфия. И в этом руководстве он преуспел изрядно. Достаточно сказать, что приняв от отца восемь заводов он за время своей жизни добавил к ним еще семнадцать. Плюс к этому его геологоразведочные экспедиции открыли на Урале и в Сибири более 30 богатейших рудных месторождений, включая знаменитое Змеиногорское, из руд которого было отлито первое российское серебро, а позднее и золото.

Правда злые языки утверждают, что это месторождение было открыто демидовскими поисковиками задолго до официального, в 1743, открытия, а до этого на базе месторождения Акинфий организовал подпольный цех, взявший на себя нелегкую задачу помощи Монетному двору в деле печатания российских денег. Однако официального подтверждения этой версии нет, а поэтому верить в нее, или нет - решайте сами. Хотя очень похоже на правду - уж слишком авантюрный склад характера был у старшего Демидова.

Подробнее Коллекции Нижнетагильского историко-краеведческого музея. Рудная пирамида А. Н. Демидова, 1728 год.

Брат за брата

Одна из его авантюр открылась, когда после смерти Акинфия Никитича было вскрыто завещание. По нему все заводы и большая часть капитала отходили к младшему из трех его сыновей Никите. По тем временам это было неслыханно, ведь приоритет в дележе всегда отдавался старшему сыну. И старшие, Прокофий и Григорий, не пустили дела на самотек, а обратились за заступничеством к самой императрице Елизавете Петровне.

«Учинил мой родитель между братьями разделение, которого от света не слыхано и во всех государствах того не имеется и что натуре противно, - писал по этому случаю Прокофий Акиниевич, старший из братьев. - А именно пожаловал мне только из движимого и недвижимого 5000 рублей и более ничего, не только чем пожаловать, но и посуду всю обобрал и в одних рубахах спустил… Имею пропитание довольное, однако своего жаль».

Императрица вникла в проблемы братьев и своим указом велела поделить имущество поровну, а алтайские рудники забрать в казну.

С этого момента род Демидовых разделился на три ветви. Кстати, весьма символично, что на утвержденном в 26 году гербе семьи было изображено именно три рудоносных лозы.

Герб рода Демидовых, Фото: upload.wikimedia.org

Старший сын, Прокофий, к металлургии был совершенно безразличен. Получив наследство он быстро продал отошедшие к нему Невьянские заводы откупщику Савве Яковлеву (Собакину), а сам занялся тем, что ему было ближе по душе, а именно, наукой и благотворительностью. Из наук он предпочитал другим ботанику. В своем московском имении «Нескучное» он создал потрясающей красоты ботанический сад, который потом был передан в дар Москве. Банальная фраза: Нескучный сад и сейчас является излюбленным местом отдыха многих москвичей. Из его благотворительных актов наиболее известны строительство Московского Воспитательного дома (1 107 000 рублей) и открытие первого в России коммерческого училища для купеческих детей. Всего на благотворительность Прокофий потратил более четырех миллионов.

Прокофий Акинфиевич Демидов

По свидетельству современников, у него было чрезвычайно доброе сердце, что иногда выливалось в странные акции, последствия которых не мог предвидеть даже сам устроитель. В 1778 году, например, он решил устроить в Питере народные гулянья, равных которым по масштабности не было бы. Результатом стали 500 человек, умерших от чрезмерно большого количества выпитого алкоголя. Вместе с тем Прокофий Акинфиевич был человеком справедливым и никогда не прощал незаслуженные обиды. Как-то раз, во время пребывания в Англии тамошние коммерсанты заставили его купить нужный ему товар за цену большую той, на которую он рассчитывал. В ответ на это обиженный миллионер по приезду в Петербург, задумав проучить англичан, скупил в городе всю пеньку - основной продукт российского экспорта, взвинтив таким образом цены на нее до заоблачных высот.

Средний сын, Григорий Акинфиевич, хоть и относился к отцовскому делу с большим трепетом, чем старший брат и заводов не продавал, но все равно, больше симпатии высказывал к наукам, в частности к той же ботанике. Был близким другом Карла Линнея.

Главным же продолжателем дела отца стал, как и следовало ожидать, Никита Акинфиевич. Он не только не растерял доставшиеся ему в наследство Нижнетагильские заводы, но и прибавил к ним еще три, дававшие чугуна больше, чем все отцовские заводы вместе взятые. Вместе с тем он с успехом покровительствовал искусствам, коллекционировал картины, учредил при академии художеств премию-медаль «За успехи в механике», возил за границу русских художников и скульпторов и даже довольно длительное время состоял в переписке с самим Вальтером.

Никита Акинфиеич Демидов

Путешествие из князи в грязи и обратно

После смерти Никиты Акинфиевича в 1789 году все его огромное состояние досталось сыну Николаю. К этому моменту ему едва исполнилось шестнадцать лет, а поэтому управление заводами было поручено двум опекунам - Храповицкому и Дурново. Сам Николай ими тогда не интересовался. Он был увлечен военной карьерой.

Дело в том, что еще с момента рождения он был приписан в Преображенский полк на должность капрала. В шестнадцать он был произведен во флигель-адъютанты при генерале-фельдмаршале Потемкине. Чуть позже он станет камер-юнкером, затем членом камер-коллегии, тайным советником и, наконец, гофмаршалом. За время этого чудесного карьерного взлета опекуны успели разорить заводы и фактически поставить их на грань финансового краха.

Для того, чтобы спасти положение Николаю Никитичу пришлось жениться на Елизавете Строгановой - дочери барона Александра Строганова. Этим своим самоотверженным поступком Николай Демидов прикончил сразу трех зайцев: спасся от разорения, вошел в круг высшей московской знати и получил в родственники дядю жены, графа Строганова, крупного государственного деятеля, близкого друга императорской семьи.

К началу нового века Николай окончательно расстается с воинской службой и всей душой отдается отцовскому делу. Он едет в Европу учится металлургии. И не просто едет, но посылает туда же учится десятки своих наиболее одаренных крепостных рабочих. Он оборудует спасенные заводы по последнему слову техники, налаживает торговые отношения с Англией, куда вскоре начинает поставлять свое железо на купленном для этой цели в Италии корабле и строит в Таганроге собственную торговую флотилию для перевозки грузов по Черному и Средиземному морям.

Граф Николай Никитович Демидов

В то же время, по примеру отца он не забывал и о благотворительности. В одном только Нижнем Тагиле на его деньги были построены школа, больница, приют, училище и художественная школа.

Во время войны с Наполеоном Николай Никитич на свои средства формирует «Демидовский полк», в котором во время Бородинского сражения наряду с другими представителями династии с врагом сражался четырнадцатилетний Павел - старший сын Николая Никитича.

По окончании войны Николай Никитич осчастливил подарками обе столицы. Московскому университету он подарил кабинет естественной истории из 6 000 предметов, самой Москве - свой «Слободской дворец» и 100 000 рублей для устройства в нем Дома Трудолюбия, а Питеру - четыре чугунных моста, возведенные на его деньги - Поцелуев, Красный, Семеновский и мост на Обводном канале у Московской заставы.

Поколение менеджеров и дипломатов

После смерти в 1828 году Николай Никитич оставил двум своим сыновьям, Павлу и Анатолию, состояние вдвое превышавшее то, что он получил в свое время от отца. Поскольку Анатолию к тому времени едва исполнилось пятнадцать, вся тяжесть по управлению наследством легла на плечи Павла Николаевича.

Заводами он управлял умело, о чем свидетельствует переписка с управляющими. При нем увольняемым по старости служащим начали выплачивать пенсии, составлявшие половину их жалования, ежегодно он выделял по пять тысяч рублей «на пособия служащим и мастеровым в нужных случаях.

П.П. Веденецкий. Портрет Павла Николаевича Демидова

Однако память по себе он оставил вовсе не мудрым управлением заводами, и даже не щедрыми актами благотворительности, которых у него было в изобилии, а учреждением знаменитых Демидовских премий, лауреатами которой в разное время становились Пирогов, Менделеев, Сеченов, Якоби, Литке, Крузенштерн, Чебышев и многие другие великие ученые. 4 октября 1830 года Павел Николаевич обратился к Николаю I с просьбой принять пожертвование для учреждения в Императорской академии наук престижных Демидовских премий, призванных содействовать «преуспеянию наук, словесности и промышленности в своем Отечестве».

Жертвователь обязался ежегодно вносить «...в Министерство народного просвещения сумму двадцать тысяч рублей (через год он добавит к этой сумме еще 5 000) ассигнациями для вознаграждения оной пяти тысячами рублей каждого, кто в течение года обогатит российскую словесность каковым либо новым сочинением... Таковыми же суммами награждать за подобные сочинения в особенности по части медицины, хирургии и изящности».

Демидовские премии в России тех лет считались наиболее престижными наградами в области науки и искусства. Причем многое говорит за то, что это именно они стали прообразом знаменитой Нобелевской премии Мира. В середине XIX-го века Альфред Нобель как раз обучался химии у профессора Зимина и все вручения происходили буквально у него на глазах.

За свое пожертвование Павел Демидов Высочайшим указом был пожалован в кавалеры ордена Св. Владимира 3-й степени, а научная общественность избрала его почетным членом Петербургской Императорской и Российской Академий наук, а также почетным членом Московского и Харьковского университетов и Вольного экономического общества. Кроме того, по указу Николая I он получил чин статского советника и назначение в Курск на должность губернатора.

Губернаторствовал Павел Николаевич в Курске четыре года и оставил там по себе память двумя деяниями. Первым была постройка на его личные деньги во время эпидемии холеры четырех прекрасно оборудованных больниц в разных частях города. Второе деяние было вполне в духе Прокофия Акинфиевича. Говорят, что во время Павловского губернаторства, курские чиновники перестали вымогать у просителей взятки. Причина тому была до смешного проста: как оказалось, Павел Николаевич сам доплачивал чиновникам из своего кармана довольно значительные суммы с тем, чтобы они отказались от мздоимства.

Анатолий Демидов работа Карла Брюлова

Брат Павла Анатолий практически всю жизнь провел за границей. Русский посланник в Риме, Лондоне, Вене, Париже на исторической родине бывал только чрезвычайно редкими наездами. Мало кто знает, но это именно он заказал жившему тогда в Италии Карлу Брюллову монументальное полотно «Последний день Помпеи». Заказал, проплатил, показал его всей Европе, как гениальный образец русской художественной школы, а затем привез в Петербург и подарил Николаю I, иначе говоря - Эрмитажу.

А помните сказки Бажова? Про малахитовую шкатулку, хозяйку медной горы, про цветок каменный? Все эти действия происходили на предприятиях, принадлежавших Анатолию Николаевичу. Именно на его меднорудной шахте «Надежная» в 1835 году было найдено гнездо поделочного малахита невероятной массы - более 400 тонн. С этой поры Анатолий получает заслуженный титул «короля малахита».

В 1840 году Анатолий вновь заставил Россию, да и весь мир, говорить о себе. Произошло это после его женитьбы на племяннице Наполеона Бонапарта, страстным поклонником которого он был, принцессе Вюртембергской, родственницы Николая I Матильде де Монфор. В качестве одного из свадебных подарков он получил от великого князя Леопольда II Тосканского титул князя Сан-Донато, который в России ему высочайшим указом носить было не дозволено.

Портрет Матильды Бонапарт кисти Луи-Эдуарда Дюбюфа

Вообще, Николаю I брак этот был явно не по вкусу. Говорят, что и расторгнут он был в 1845 именно с его подачи. Причем, после расторжения Матильда получила поистине царское содержание в 200 000 франков в год, которым семья Демидовых должна была ее обеспечивать до конца жизни. А титул князя Сан-Донато впоследствии, по причине бездетности Анатолия, перешел к его племяннику, Павлу Павловичу. На него Император Всероссийский гнева уже не держал и носить титул в пределах империи разрешил.

В середине славных дел

Среди представителей шестого поколения Демидовых было огромное количество ученых, политиков, дипломатов, государственных деятелей, меценатов, писателей, деятелей искусства, коллекционеров и совсем мало металлургов. К началу XX века большинство старых демидовских заводов, а всего их было около пятидесяти, было либо распродано, либо заложено. Династия предпринимательская перешла в новую, более высокую стадию - династию общественно политическую. Некий российский аналог Рокфеллеров и Ротшильдов, о которых сейчас сложно сказать, чем же они занимаются.

Потомки Никиты Демидова распространились по всему свету, породнились с королевскими фамилиями, вошли в самые элитарные круги общества. Большая часть династии постоянно или почти постоянно проживала за пределами российской империи: в Италии, во Франции, в Германии, в Финляндии. Соответственно и финансы в основном лежали в банках этих стран, а поэтому революцию 1917 года Демидовы пережили относительно спокойно. Они просто разъехались по иностранным резиденциям и от возвращения на родину отказались.

В России остались всего несколько человек. Судьбы их сложилась по-разному. Кого-то расстреляли, кто-то, став «лишенцем», умер от голода, кому-то удалось закрепиться и сработаться с новой властью. Так отставной поручик Преображенского полка, прямой потомок Григория Акинфиевича Демидова Александр Александрович после революции вплоть до самой смерти в 1932 году служил в финансовом отделе Ленгубисполкома. Его сын, Григорий Александрович, стал военным врачом, готовил к полетам экипажи советских стратостатов, а затем работал в институте авиационной и космической медицины, где дослужился до звания полковника медицинской службы. Сестра его, Екатерина Александровна, была великолепным художником-графиком.

Довольно удачно сложилась судьба потомка Прокофия Акинфиевича - Адриана Иванович Ефимов, известного российского мерзлотоведа и искусствоведа. Он прожил долгую жизнь и умер в 2000 году в возрасте 93 лет. Это был, пожалуй, единственный из представителей великой династии, которому посчастливилось увидеть ее возрождение, притом, что он помнил и ее дореволюционный период.

Адриана Иванович Ефимов

Между тем возрождение династии началось в 1992 году, когда по инициативе Федерации клубов ЮНЕСКО России (КЮРОС), Ассоциации содействия развитию Уральского региона (АСРУР) и Всероссийской ассоциации международных культурных и гуманитарных связей (ВАМКС) в нашей стране был основан Международный Демидовский Фонд.

Одной из многочисленных программ фонда является возрождение Демидовских премий российским ученым за выдающиеся успехи в науке. С 1993 по 2022 год ее лауреатами стали 93 человека, в числе которых были академики Жорес Алферов (физика), Борис Раушенбах (физика), Валентин Янин (история), Александр Баев (биология), Никита Толстой (филология), Андрей Гапонов-Грехов (физика), Генрих Толстиков (химия), Георгий Голицин (океанология), Николай Красовский (математика), Геннадий Месяц (физика), Гурий Марчук (математика), Юрий Коган (физика), Юрий Третьяков (химия), Владимир Фортов (физика), Валерий Рубаков (физика), Евгений Примаков (общественные науки). Кроме того, почетными знаками МДФ были награждены 24 россиянина, среди которых Я.П. Рябов, Э.Э. Россель, С.В. Колпаков, И.Д. Кабзон.

Каждому лауреату вручается диплом, золотая медаль в уникальном малахитовом футляре-шкатулке и сумма, эквивалентная 10—15 тысячам долларов США. Фото: cdn.fishki.net

PS: Как-то, когда Петр I гостил у Никиты Демидова на одном из его заводов, заводчик показал царю «фокус». Он специально залил красивую серебристую скатерть красным вином и жирной подливой, а когда гость начал серчать, спокойно сказал: «не волнуйтесь, Петр Лексеич, мы ее сейчас живо огнем отстираем». После чего живо освободил скатерть от посуды и бросил в камин, откуда через пару минут достал ее целой и чистой. Скатерть была соткана из асбестового волокна и не горела в огне. Кто бы мог подумать, что такими же свойствами будет обладать и только что нарождавшаяся фамилия.

Валерий Чумаков

Белорус и Я