Ловушка для Сталина: почему «отец народов» попался на удочку Гитлера

Ловушка для Сталина: почему «отец народов» попался на удочку Гитлера 06.08.2018 08:38

В чем только не упрекали Иосифа Сталина! Но в одном точно никогда — в беспечности и разгильдяйстве. Наоборот, современники отмечали порой даже крайнюю степень подозрительности «отца народов». Тем удивительнее выглядит то внешнее спокойствие, с которым он воспринял в мае — июне 1941 года тревожные сигналы о подготовке фашистской Германии к нападению на СССР. И как следствие, с развертыванием сил и приведением их в полную боевую готовность Красная армия сильно запоздала.

До сих пор непонятно, что вдруг случилось с вечно подозрительным и не доверяющим, кажется, никому товарищем Сталиным. У сторонников теории упреждающего удара Суворова-Резуна на это предусмотрен только один ответ: советский вождь якобы сам готовился напасть и не хотел никого спугнуть раньше времени. Правда, как и почему, имея немалое преимущество в танках и самолетах, он в таком случае опоздал с упреждением — решительно непонятно.

Скорее всего, причины сталинского легковерия были совсем иными. И было их как минимум несколько.

Операция гитлеровцев по дезинформации

Надо честно признать, что гитлеровской разведке удалось ввести советское командование в заблуждение. Тут ей помогла, как ни странно, переменчивость в настроении и, соответственно, планах собственного бесноватого фюрера и его ставки.

Еще в 1940 году все в ней были абсолютно уверены (а точнее, пытались уверить остальной мир), что следующей жертвой их нападения станет Великобритания. Подготовка к десантной операции «Морской лев» шла полным ходом. Однако велика вероятность, что все эти широкомасштабные приготовления были не более чем ширмой для будущего плана «Барбаросса».

Понятно, что все эти демонстративные практически мероприятия не стали секретом для разведок, как британской, так и, весьма вероятно, советской. Но если первую это основательно напугало, то вторую столь же основательно убаюкало. Поэтому когда появились сообщения о том, что гитлеровские эшелоны пошли на Восток, как раз эти перемещения, вероятно, сочли операцией по дезинформации. Тем более что настоящая кампания прикрытия «Барбароссы» к этому моменту приобрела невиданный размах.

Трофейная карта плана «Барбаросса»

Чтобы окончательно усыпить бдительность Сталина, нацисты пригласили его фактически правую руку в международных делах В. М. Молотова в Берлин. И на эту удочку, к сожалению, удалось поймать нацистам своих весьма опытных советских визави.

В Москве сочли визит приглашением к торгу, а также жестом, демонстрирующим желание гитлеровцев обеспечить себе свободу рук на других направлениях, и, как следствие, демонстрацией пусть показного, но миролюбия по отношению к СССР.

Во всяком случае, этот визит выглядел зеркальным ответом на прилет И. Риббентропа в советскую столицу для подписания пакта о ненападении в 1939 году, и уже мерещился новый какой-то диалог, а значит, и продолжение жизненно важной передышки.

В действительности же все беседы, которые провел Молотов в Берлине, были, скорее всего, частью все той же широкомасштабной кампании по дезинформации, что и операция «Морской лев». Гитлеровцы уже размышляли о том, как уничтожат Советский Союз и значительную часть его населения. Поэтому общение с главой советской дипломатии использовали для откровенного введения в заблуждение его самого и его очень подозрительного шефа.

Увы, им это удалось: советское руководство стало ожидать продолжения контактов, которые никто из нацистов осуществлять уже не планировал. Там вовсю шла подготовка к вероломному нападению на СССР.

Козни дипломатии Великобритании

Мечтающих о том, чтобы война между СССР и фашистской Германией вспыхнула, и вспыхнула как можно быстрее, к июню 1941 года набралось немало. В первую очередь в этом лобовом столкновении была заинтересована Великобритания. Для нее это было критически важно.

Так что попыток направить кровавую нацистскую военную машину на СССР британцы предпринимали немало. Заниматься этим беззастенчивым науськиванием они начали еще до начала Второй мировой. И вполне могли добиться своей заветной цели на два-три года раньше, чем это случилось в действительности.

Могли, но ловкий ход советского руководства с заключением пакта о ненападении с Германией спутал им все карты. В результате на планшетах гитлеровских офицеров появились обозначения не советских городов, а французских, бельгийских, норвежских и др.

В этой ситуации британская дипломатия предприняла буквально титанические усилия, чтобы на них не появились районы высадки на юге Британских островов. Именно поэтому Черчилль как бы невзначай и предупреждал своего заклятого партнера Сталина о перемещениях вермахта. Он буквально подталкивал советского лидера к каким-то демонстративным шагам оборонительного плана.

Объяви правительство СССР о начале мобилизации, как некогда царское, ну или отдай приказ нарком обороны о приведении в полную боевую готовность РККА — и нацисты получили бы определенное основание для агрессии.

Понятно, что в планы советского руководства не входило подыгрывание интригам британских политиков. Как раз наоборот, они предполагали срыв этих далеко идущих планов. Никто в Москве не хотел таскать каштаны из пламени для Черчилля и Ко.

У. Черчилль, © wikipedia.org

На ускорение начала войны между СССР и нацистами так или иначе работала едва ли не вся английская элита. Именно поэтому посол С. Криппс и вел свои как бы случайные разговоры о том, что она вот-вот разразится. Он настолько увлекся процессом натравливания, что о его действиях советская сторона вынуждена была высказаться в знаменитом заявлении ТАСС от 13 июня 1941 года. Это была последняя отчаянная попытка уберечь СССР от жуткой беды, которую буквально предвкушали многие в Лондоне и, весьма вероятно, в Вашингтоне.

Сама логика действий британо-американских политических кругов заставляла недоверчивого Сталина подозревать в коварных замыслах прежде всего именно их. Основания у него для этого были. Не случайно он сомневался даже в правдивости показаний германского перебежчика, сообщившего в ночь на 22 июня 1941 года о том, что на рассвете начнется агрессия против нашей страны.

Что уж говорить о донесениях разведки, которые часто противоречили друг другу и не раз оказывались неточными по срокам начала «Барбароссы».

При такой разноголосице сообщения о реальной дате просто утонули в общем потоке правды, ошибок и прямой дезинформации, подброшенной из самых разных источников. Рисковать в такой ситуации с подъемом войск по тревоге не решился бы и куда менее осторожный политик, нежели Иосиф Сталин.

Рукопожатие польского маршала Эдварда Рыдз-Смиглы и немецкого атташе генерал-майора Богислава фон Штудница на параде Дня независимости в Варшаве 11 ноября 1938 года
© waralbum.ru

Неверная оценка Гитлера

Опасно недооценивать противника, но не менее опасно и переоценивать его. Увы, именно это случилось с советским руководством накануне гитлеровского вторжения. Хотя сторонники версии превентивного удара считают, что Сталин и его окружение были, напротив, невысокого мнения о возможностях гитлеровской армии. Мол, то, что показали германские конструкторы, не произвело особого впечатления на их советских коллег.

На самом деле сталинское руководство, конечно же, относилось к вермахту со всей серьезностью. И как оно могло относиться иначе к агрессивной и жестокой армии, которая оккупировала практически всю Европу?

Наоборот, в советских штабах скорее переоценивали возможности нацистской танковой армады. Те фантастические оценки ее численности, которые в начале войны озвучивал Сталин, свидетельствуют не только о его стремлении как-то объяснить причины неудач первых месяцев боев, но и о реальной убежденности, что вермахт оснащен гораздо лучше, чем было на самом деле.

Другое дело, что в советском руководстве явно переоценили еще и умственные способности нацистского фюрера. Они видели в нем изощренного противника, который просчитывает все наперед, тогда как на деле Гитлер оказался взбалмошным и абсолютно самонадеянным типом.

Только такой мог решиться на авантюру, которая сразу же ввергала его страну в войну на два фронта. В Москве же полагали, что имеют дело с куда более расчетливым врагом, который тысячу разу подумает, прежде чем пойти войной на страну размером с целый континент.

Но Гитлер мыслил не логически, а иррационально. Он верил в какую-то свою инфернальную удачу и полагал, что она не отвернется от него. Причем настолько верил, что отправил сражаться своих солдат, даже не подготовившись к ведению боевых действий в зимних условиях. И это в одной из самых холодных стран мира.

В Москве не видели никаких шансов даже у основательно переоцененного вермахта на победу в таких условиях. Ни самому Сталину, ни кому другому в его ближнем кругу даже в голову не могло прийти, что гитлеровцы всерьез намереваются разделаться с гигантским СССР всего за несколько месяцев и считают его колоссом на глиняных ногах.

И уж точно не могли в советском руководстве поверить, что решения нацистской верхушкой могут приниматься фактически на авось. Но именно так и случилось. И именно поэтому под утро 22 июня 1941 года вермахт услышал кодовый сигнал для начала своей самой отвратительной и кровопролитной агрессии — «Дортмунд!». Война, к сожалению, началась.

Подразделение Красной армии передвигается в сторону фронта
© Фотохроника ТАСС

Сомнение в своих силах

В советской исторической литературе выдвигалась еще одна версия относительной кажущейся беспечности Сталина и его сподвижников. Таковой виделась переоценка ими не только и не столько вермахта, сколько своей родной Красной армии. Мол, они поверили в собственную пропаганду о том, что врага будем бить без особого кровопролития и сразу же в его логове.

Вот только все известные предвоенные выступления Сталина не подтверждают его каких-то шапкозакидательских настроений. Скорее, после не слишком удачной Зимней войны в его словах буквально сквозила тревога.

Будь советский лидер абсолютно уверен, что Вооруженные силы СССР смогут отразить агрессию, ему незачем было бы пытаться всеми путями оттянуть начало войны. В том-то и дело, что в боеспособности РККА он сильно сомневался. Не вообще, а по состоянию на июнь 1941 года.

Сталин лучше кого бы то ни было знал проблемы своей армии и поэтому очень хотел выгадать хотя бы еще год-два для повышения ее боеготовности и модернизации техники.

Увы, гитлеровцы этого времени ему не дали, пойдя на авантюру войны одновременно и против Великобритании и против СССР (а в перспективе и против США). Вот почему тревожно ожидаемая операция «Барбаросса» действительно оказалась для нашей страны и ее народа трагической неожиданностью.

Александр Евдокимов, ridus.ru