К 500-летию битвы под Оршей
Пятьсот лет назад, 8 сентября далекого 1514 года, в ходе русско-литовской войны 1512—1522 годов, состоялась Оршанская битва, в которой польско-литовские войска под командованием князя Константина Острожского одержали верх. Напомним, что целью той войны было возвращение под руку нового русского центра Москвы города Смоленска, попавшего под власть Литвы и Польши вместе с другими западнорусскими землями после монголо-татарского нашествия. 31 июля 1514 года цель войны была достигнута, и Смоленск был взят. Спустя месяц, в то время как основные русские силы оставались под Смоленском, двигающееся к нему от Борисова польско-литовское войско, 8 сентября встретилось под Оршей с двумя отрядами конницы (10-12 тысяч) русского авангарда. Под Оршей эти отряды были разбиты, и воодушевленные поляки двинулись дальше. Но вернуть Смоленск не удалось и польско-литовское войско от него отступило. После этого интенсивность военных действий постепенно стала затухать, и в 1521 году было заключено перемирие, по которому Смоленск окончательно перешел Московскому княжеству.
В русской истории битва под Оршей упоминалось мало, и было практически забыто, но не столько из-за того, что там русские проиграли, а только потому, что это сражение считалось малозначимым и его итоги никак не отразились на ходе всей войны, которую Москва выиграла.
Совсем другая судьба сложилась у описания Оршанской битвы в польской историографии. Это событие сразу было окружено политической помпой, был разослан целый веер победных реляций с массой фантастических преувеличений и, свойственной полякам хвастливостью, во все политические центры того времени. Мотивы поляков и литовцев в тогдашних преувеличениях своих побед понять можно (как впрочем, и последующие, вплоть до сего дня), - терпя поражения от русских и, не имея средств им противостоять, польский король надеялся на помощь широкой европейской коалиции. С тех пор мифология Оршанской победы продолжила самостоятельную от подлинной истории жизнь, и всякий раз, когда организовывался очередной «крестовый поход» против Русского мира, она всплывала из глубины веков и обрастала все новыми удивительными подробностями.
Вообще, польскую историографию очень метко охарактеризовал Илларион Чистович: «Древнейшая история Польши покрыта непроницаемой тьмой и до того нагружена народными баснями вместо действительных происшествий, что подобного этому не встречаем ни у одного славянского народа в таком множестве и виде» (Очерк истории Западно-Русской церкви/И.А. Чистович стр. 45). Следует заметить, что Чистович это написал в 1884 году, и тогда не мог знать какую бурную деятельность развернут на историческом поприще последователи польских историков, и духовные наследники польско-католической шляхты на белорусских и украинских землях – свидомая/свядомая интеллигенция, которая своими «фэнтази» переплюнула польских учителей, создавая националистические идеологии на базе тотальной фальсификации истории.
Миф Оршанской битвы в изложении многих современных белорусских историков и публицистов, является частным примером целого фэнтезийного ряда польского происхождения, который продолжил свое развитие уже на белорусской почве. Правда, в свядомой интерпретации у этой истории появился свой местечковый колорит - маскалей под Оршей наголову разбили не литовцы с поляками, а, якобы, белорусы, при этом с ловкой подменой понятий и с умалчиванием того, что на самом деле предки современных белорусов тогда пребывали под жестким польско-литовским гнетом и, считая себя русскими, не отделяли себя от Руси. Также, на картине XVI века, изображающей битву под Оршей, национально-озабеченные исследователи нашли изображение "белорусского" бело-красно-белого флага, который, кстати, придумал петербургский архитектор польского происхождения Клавдий Дуж-Душевский в 1917 году. В итоге, эта битва, обросшая под перьями белорусских «пісьменнікаў і гісторыкаў» сказочными подробностями, наряду с прочими надуманными событиями, вошла в десятку величайших побед белорусского оружия. С 1991 по 1994 года 8 сентября было даже объявлено Днем белорусской воинской славы. После 1994 года, когда националистов немного от политики отодвинули, эту дату из официального календаря убрали, и на какое-то время тема подвигов белорусов под Оршей отошла в тень других исторических мифов. Но в этом «юбилейном» году все вновь закрутилось: в Польше, Литве и на Украине этот день «бития маскалей», с откровенным проведением параллелей с событиями в Новороссии и русофобской истерией, празднуется на официальном уровне, а в Белоруссии полуофициально. То есть, как принято в Польше и у ее «провинциалов» на территории бывшей Речи Посполитой, история выводится из научной орбиты и становится часть политики и инструментом пропаганды. В Белоруссии создан Национальный оргкомитет по празднованию «500-летия Великой победы под Оршей», Национальный банк выпустил юбилейную медаль, в мае в Институте Польши при польском посольстве на эту тему прошла конференция. Еще, с 8 сентября по 3 декабря, планируется целый ряд масштабных мероприятий, начиная с круглого стола на кафедре истории Беларуси древнего времени и средних веков в БГУ (25 сентября), до выставки Союза художников Беларуси, посвященной Оршанской победе в Минском Дворце искусств (23 сентября). Также состоится масса прочих маскарадным мероприятий, громких публикаций в СМИ о «неизвестных страницах истории», презентаций книг свядомых историко-писателей, вбрасывающих свою писанину на полки книжных магазинов к каждому юбилею очередной победы Беларуси над Россией.
На страницах сайта «Западная Русь» тема Оршанской битвы, и сопутствующее ей мифотворчество ранее рассматривалась в следующих публикациях:
- Оршанская битва 1514 года: военно-исторический аспект
- Мифы Оршанской битвы
- Реляции Ягеллонского двора о битве под Оршей 1514 года
- К вопросу о составе и численности польско-литовской армии в битве под Оршей 1514 г.
- Битва под Оршей 1514 г. в современной белорусской историографии и проблема критики исторических источников
- Черная кошка "литвинизма"
- Современные интерпретации битвы под Оршей на службе терроризма, расизма и нацизма
- Бой под Миловидами 22 мая (3 июня ст. ст.) 1863 г. как пример идеологической арифметики
Сайт «Западная Русь» не остался в стороне и в «юбилейные дни». К 500-летию Оршанской битвы мы совместно с теле-студией «Собор ТВ» (режиссер-постановщик Константин Павлов) подготовили видео-беседу на тему Оршанской битвы с участием членов проекта «Западная Русь» профессором Минской духовной Академии Валентиной Анатольевной Тепловой и доцентом кафедры гуманитарных дисциплин БГУИР Александром Дмитриевичем Гронским.
Конечно, если сравнивать наши спокойные аргументы со свядомым гамом, то они кажутся негромкими. Но, не шуметь и не топать ногами - вовсе не значит, что ты не будешь услышанным если говоришь правду, опираясь на факты. Эта сила и доходчивость спокойной правды уже неоднократно подтверждалось.
А. Д. Гронский: Весь мир привык жить таким явлением, которое получило название «диктатура юбилеев». То есть, есть событие вроде бы даже значимое, но про него мало кто помнит , и как только начинается подготовка к юбилею про это событие сразу все начинают вспоминать. Некоторые события постоянно держатся в свете средств массовой информации, как какое-то политическое явление, лозунг, и только лишь потому, что они вызываются определенными идеями и влияют на политику. И вот одно из таких событий, о котором мы сегодня хотим поговорить - это грядущий юбилей Оршанской битвы. Мы о нем будем говорить с профессором Минской духовной академии Валентиной Анатольевной Тепловой.
В. А. Теплова: И доцентом кафедры гуманитарных дисциплин Белорусского Государственного Университета Информатики Радиоэлектроники Александром Дмитриевичем Гронским.
А. Д. Гронский: Если мы вспоминаем Оршанскую битву, то чаще всего, во всяком случае, те, кто видел белорусские учебники, вспоминаем некоторые штампы. Да и не только белорусские учебники, эти штампы использовали, допустим, Карамзин и другие маститые историки XIX века. Да и в XX веке их достаточно активно использовали. Про Оршанскую битву сложился определенный стереотип. Сразу после битвы начались победные реляции. И на основе этих реляций появилось достаточно много информации, которая потом стала как бы традиционной, и классической. И вот эту информацию, даже ее не проверяя, используют историки до сих пор. Информация эта содержится в письмах, которые писал польский король и князь литовский Сигизмунд европейским монархам и римскому папе, рассказывая об этой битве.
В. А. Теплова: Может быть, Александр Дмитриевич, я включусь в нашу беседу, – у меня в руках письмо короля польского и великого князя литовского Сигизмунда I Старого, которое было написано по поводу только что состоявшейся битвы уже 18 сентября 1514 года. Письмо было написано в ставке этого короля, которая находилась в Борисове. И вот в этом письме впервые прозвучала та оценка этих событий, которые, к большому сожалению, и до сегодняшнего дня транслируются некоторыми нашими историками без всякой попытки поразмыслить над теми данными, которые имеются в этом письме. И самое любопытное, что повторяются все те же самые цифры, которые в своем письме сообщает нам король Сигизмунд I Старый.
Вот в частности - мы знаем о том, что якобы в этой битве со стороны русских сил участвовало 80 тысяч воинов. Откуда была взята эта цифра? Из письма Сигизмунда I папе римскому - письма весьма хвастливого, в котором он, как мне кажется, пытается преувеличить значение этой победы, и которою он представляет как победу над схизмой, как победу над самым опасным врагом апостольской столицы – Римом. И вот таким врагом он называет схизматическую Москву. И отсюда появляются невероятные цифры - 80-ти тысячное московское войско, котое было разгромлено. В своем письме Сигизмунд I называет отступающее московское войско быдлом, которое он гонит по полям, и без всякого сожаления убивает воинов, которые принимали участие в этой битве. Кроме того, и мне хотелось бы обратить на это внимание, что в этом письме есть еще один факт, который меня до сегодняшнего дня поражает – это представление битвы под Оршей, как битвы более важной для Европы, чем битвы с басурманами, битвы с мусульманским миром и Османской империей. Победа над схизмой здесь представляется, как основное событие, которое связано с мирным существованием всей тогдашней Европы. Впечатление складывается такое, что Сигизмунд I Старый старается собрать силы именно для борьбы со схизмой, которую представляет Москва, и других угроз для Западной Европы он более не видит. Во всяком случае, Александр Дмитриевич, у меня такое создалось суждение об освещении этих событий на страницах этого письма. И напрашиваются аналогии, которые невольно возникают с оценкой событий при Грюнвальде. Так же как в свое время Ягайло давал идеологическое обоснование по поводу свершившегося события 1410 года, извиняясь за то, что в битве при Грюнвальде был убит магистр Ордена. То есть, представитель одного католического государства, извиняется за то, что в борьбе против представителя другого католического государства тот был убит. А в этом письме (Сигизмунда) идет открытое выступление против схизматиков. Вот это, к сожалению, печально, потому что тема этой битвы (под Оршей) до сегодняшнего дня некоторыми средствами массовой информации, периодической печатью поднимается и транслируется в том же самом духе, как это делалось и в XVI веке.
А. Д. Гронский: Известны не только письма к римскому папе, а и письмо к венгерскому королю. Также польский король написал крестоносцам, крымскому и казанскому хану. И если мы сравним все эти письма, то получается, что в письмах к европейским монархам и к римскому папе есть какие то конкретные цифры – те же 80 тысяч русских войск, 30 тысяч польско-литовских войск, количество жертв с московской стороны и так далее. В письмах к татарам, и в одном и другом, таких цифр нет. Почему? Видимо потому, что татары сталкивались с Москвой, и они реально представляли ее силы. То есть, эти 80 тысяч русской конницы, татары явно бы подвергли критике. Поэтому, по большому счету, польский король понимал, что кто-то оценивает русские силы реально, поэтому в письмах к ним не стоит упоминать определенные цифры, а тем, кто нереально, то им можно и приукрасить. Письмо римскому папе, о котором только что говорила Валентина Анатольевна – это не первое письмо. Первое было Владиславу – тогдашнему венгерскому королю. Вот там цифры по участникам сражения были уже такие, но пленных было меньше - около 1.5 тысяч. В письме к римскому папе пленных стало уже 2 тысячи. Так что, Валентина Анатольевна правильно сказала, что письмо римскому папе – это база этого мифа о количестве и жертв и количестве войск, мифа, который появился буквально в те же дни. Почему это произошло? Видимо потому, что сразу же войска Константина Острожского двинулись на Смоленск. Смоленск был мощной крепостью и в нем стоял достаточно сильный русский гарнизон. И на эйфории победы в этой битве была попытка занять Смоленск. Но она не увенчалась успехом. Под Смоленском Острожский потерпел поражение и вынужден был отойти. И вот тут в связи с большими эмоциями, связанными с победой под Оршей, и попыткой на этих эмоциях продолжать войну, пришлось каким-то образом переводить все в идеологическую сферу. То есть, акцентировать внимание на победе и затмевать поражение. Скорее всего, неудача Смоленского штурма дала повод для того чтобы начать активно транслировать именно Оршанскую победу, как главное достоинство и главное состояние всех этих войн. Вообще, если мы говорим о Константине Острожском, то человек он в принципе интересный – профессиональный военный, и достаточно талантливый. Но, если я не ошибаюсь, то первое его столкновение с московскими войсками оказалось для него печальным. В 1500 году началась русско-литовская война, и в битве на реке Ведрош Константин Острожский попал в плен. Причем попал в плен с большим количеством своих войск. Это была серьезная битва, когда московские воеводы просто выждали момент, и в нужный момент ввели в бой засадный полк, сожгли переправу, и литовские войска, оказавшись прижатыми к реке, вынуждены были сдаться. Причем это были одни из лучших литовских войск. После этого Литва уже сопротивлялась вяло, и в том же году заключила мир с Москвой, а Острожский попал в плен. Поэтому он нисколько не непобедимый полководец, он не Суворов. В плену Острожский решил послужить московскому князю, но потом опять бежал в Литву. Литовско-русских войн было много, и он успел еще повоевать. В 1512 году началась очередная война, в которой Острожский тоже активно участвовал.
Кстати, эту Оршанскую битву сейчас белорусские журналисты занесли в 10 главных побед Беларуси (в прошлом году был ими составлен такой список). И вот тут просто интересно посмотреть,- а с литовской стороны кто участвовал? Сведения о том, что там были литовцы, как якобы предки белорусов, чем они интересны? Началось посполитое рушение, когда шляхта должна была собраться в ополчение и идти воевать с московскими войсками. Оказалось, что шляхта это проигнорировала, и мобилизация была провалена. Вместо заявленных семнадцати тысяч явилось около восьми. То есть, восемь - это был потолок. Известна переписка магнатов, литовского великого князя, католических епископов, которые возмущались, что шляхта не слишком горит воевать за родину. Все остальные войска были либо поляками, либо наемники. Сначала планировалось двенадцать тысяч наемников, но оказалось, что нет денег, и остановились на семи. Остальные - польские добровольческие отряды, то есть, польские рыцари, которые по призыву своего монарха - одновременно и польского и литовского, пошли сражаться. Таким образом получается, если мы берем общее количество войск, где опять же тридцать тысяч слишком завышенная цифра, - их было в районе тысяч двенадцати, кстати, как и русских войск тоже около тысяч двенадцати, то из этих двенадцати тысяч - четыре тысячи были литовскими, а остальные были польскими и наемными войсками. Так что, когда пишут польско-литовские войска, это более корректно, чем белорусские, литовские войска, либо какие другие. Да, Константин Острожский командовал всей этой армией, но солдаты, которые воевали под его началом, в большинстве своем были из Польши, а не местными.
В. А. Теплова: И еще я добавлю, что в том же самом письме Сигизмунда к папе Римскому содержатся вообще мифические сведения о неком походе Мехмеда Гирея на Москву. Причем этот поход характеризуется как уникальный и единственный в своем роде, и который нанес Москве такое поражение, от которого Московское княжество оправится уже не могло. Опять же, проверить эти данные, по-видимому, со стороны папы римского было довольно сложно, поэтому Сигизмунд позволял себе вот такие вольности.
А. Д. Гронский: Татарский фактор и в период 1512-1522 годов также был. Татары беспокоили как Литву, так и Москву. Большой поход на Литву был в 1519 году, и польско-литовскими войсками руководил все тот же Острожский. Битва была проиграна. Но, судя по всему вина была не Острожского, а польских рыцарей, которые толком не подчиняться командованию, и Острожский был вынужден каким-то образом спасать ситуацию. Битва была проиграно, но большинству польско-литовских войск удалось вырваться из окружения. Так что, да, татары были определенным фактором, хотя до этого времени не влияли на стремление Москвы и Литвы заключить мир. Время от времени татарские набеги происходило. Но и если мы продолжим посторшанскую тему, то Острожский Смоленск не взял. А потом, в 1517 году, еще была попытка взять русскую крепость Опочку. Крепость была небольшая, но держалась долго, и дождалась подхода русского войска, после чего Острожский довольно быстро ретировался , даже оставив под стенами крепости осадную технику. Так что война 1512-1522 годов, как оказалось, не предоставила какую-то радость польско-литовским магнатам. И самое интересное, что, несмотря на то, что Оршанская битва литовцами и поляками была выиграна, но война проиграна. Литовцы вынуждены были официально отказаться от Смоленска, и после перемирия Смоленск остался за Россией. Василий III наотрез отказался отдавать Смоленск, что говорило о том, что у Вильно и Варшавы не было никаких шансов ни дипломатическими, ни военными путями вернуть Смоленск. Эта битва была важна как тактическая. И на короткое время польско-литовские войска захватили инициативу, но буквально под Смоленском, через месяц-полтора стало ясно, что их инициатива исчерпала себя, и дальше продолжились вялотекущие действия. То есть, Оршанскую битву можно рассматривать как тактическую победу, которая не принесла дальнейших стратегических плодов. В отличие, например от битвы под Ведрошью, произошедшей в самом начале войны, и которая привела к тому, что литовские войска прекратили серьезное сопротивление. Поэтому Оршанская битва вряд ли затмит Ведрош и по эффективности, и по дальнейшему развитию событий. Таким образом, если мы рассматриваем контекст, а не конкретно битву, в которой польско-литовские войска победили, а эту битву в контексте всей войны, то получается, что она не принесла результатов. А вот результаты, которые она принесла уже в XX веке – это эксплуатация этой битвы, как великой белорусской победы. То, что это была победа, в принципе никто не сомневается, и это видно невооруженным глазом. Но, то что она белорусская (?), то только если модернизировать историю и современные реалии переносить в прошлое, - то тогда можно и так говорить. Однако, в то время когда Константин Острожский жил никто такими категориями не мыслил. Не было тогда русско-белорусских войн, была война Московского княжества и была война Литовского княжества за осколки древне-русского наследства, как тот же Смоленск и другие города. Так что в этом отношении Оршанская битва слишком идеализирована и получила слишком национальный контекст и национализирована. Поэтому возникает слишком много проблем, когда ее пытаются так оценивать.
То что Оршанская битва была забывать не стоит, то что она была крупной для своего времени тоже факт. Но если мы сравниваем силы, то количественно они были примерно равны – с обеих сторон было по 12 тысяч человек. А если будем учитывать вооружение, то польско-литовские войска были вооружены более серьезно. Следует учитывать, что эти 10-12 тысяч русских, которые пришли под Оршу, были двумя русскими отрядами, которые раньше назывались «загоны», и должны были просто нарушать тыловые коммуникации противника. Эти русские отряды не были приспособлены и не были готовы к полевым битвам. Это были партизаны того времени. У них были совершенно другие задачи. У них не было артиллерии, пехоты и они были максимально мобильные. И когда они напоролись на артиллерию, естественно, у них шансов было мало. Этот момент мало, или вообще не учитывается. Это была не победа малых сил над большими силами, а победа примерно равных по количеству сил, и когда одна их сторон была лучше вооружена. Также в этой битве у литовцев было более эффективное управление. У русских было два воеводы и они не смогли к началу сражения договориться кто будет руководить, а у польско-литовских сил было единоначалие. Поэтому польско-литовская армия оказалась тактически эффективнее.
В итоге, если подытоживать информацию о битве, то отмечать ее как белорусскую победу, вряд ли есть какой-то смысл. Но помнить, что была такая битва всегда необходимо, поскольку это история, которая случилась и она никуда не денется. Ну и всегда, когда происходят такие события нужно видеть их контекст, - то есть, как это событие повлияло на тот момент в общем раскладе сил в войне. Оршанская битва никак не повлияла. Ее пытались эксплуатировать, но безрезультатно. И второе как это событие повлияло на будущее. Вот тут Оршанская битва, как миф о белорусской победе, сильно повлияла на становление идеологии белорусского национализма, и этот миф, то в одном, то в другом месте всплывает. Если посмотреть сейчас тексты про Оршанскую битву, то несмотря на то, что есть уже исследования, где описано количество войск и их состав, все равно повторяются старые мифы – есть 80 тысяч русских, которых победили 30 тысяч литовцев или белорусов. Люди толи не читают критические тексты, толи читают, но не хотят их использовать, поскольку теряется какая то их значимость. Мифы о своих победах необходимы любой стране, но, я думаю, что если искать такие победы, то нужно искать такие, которые разделяются подавляющим большим общества. И во-вторых, можно реально записать как свои победы, а не придумывать, или делать допущения по поводу того как это будет потом смотреться в будущем, и как это нужно для какой-то идеи. Как сказал один мой коллега, выступающий за то, что Оршанская битва – это белорусская победа: «Надо воспринимать все по-нашему». И вот видимо этот контекст «воспринимать все по-нашему» и в случае с «Оршанской победой» - играет на много большую роль, чем какие-то серьезные исторические реалии и факты. Это стало историей, которая и сегодня продолжается.
